ит и оседлал мотоцикл.
– Эй, Джонсон! – раздался крик над его бывшим полотенцем. Рон обернулся и увидел в окне Сапрыкина. – Обратно не возвращайся!
– Что?! Почему?!
– Птицы! Птицы улетают от зоны извержения! Скоро начнется! Так что, как закончишь с джокерами, возвращайся сразу в бункер!
– Я понял! Хорошо! – махнул рукой Джонсон, ударяя ногой по кик-стартеру.
– Карл, Карл! – Евгений тряхнул за плечо шерифа. Тот, похоже, слегка оглох от нового разрыва реактивной гранаты, угодившей в стену возле окна.
– Что?
– Начинай уводить людей и грузиться в машину!
– Я понял, – Риггз поднес висевший на шее свисток к губам и трижды дунул в него, подавая сигнал…
Подъем резко закончился, и старая дорога снова начала уходить плавно вниз. Мотоцикл подпрыгнул и пронесся в воздухе десяток метров, пока колеса снова не коснулись старого полотна. Следы колонны беженцев были отчетливо видны на не до конца просохшем после недавнего ливня грунте и в дорожной пыли. Отчетливо отпечатались и колеса квадроцикла, который двигался по этим следам. Вскоре, Рон увидел и самих каннибалов. Они двигались по дороге, огибая разбитые машины, годами лежавшие то тут, то там. Они тратили на это время и теряли скорость. Узкому двухколесному мотоциклу маневрировать было легче. Джонсон прибавил скорость. Когда до врагов оставалась пара десятков метров, второй каннибал на квадроцикле услышал звук мотора преследователя и обернулся. Рон поднял щит и тут же почувствовал удары пуль из компактного пистолета-пулемета. Несколько пуль срикошетило, но и в щите появилась пара отверстий. Джонсон повернул в сторону и остановился за опрокинутым грузовиком. Отбросил в сторону щит, вооружившись своей штурмовой винтовкой, выглянул из-за укрытия, прицелился и открыл огонь. Пассажир вылетел с кресла. Квадроцикл вместе с водителем опрокинулся. Быстро вернувшись на свое транспортное средство, Рон помчался вперед. На дороге лежал каннибал. Вокруг него растекалась кровь, но он все еще шевелился. Рон поднял мотоцикл на дыбы и проехал по несчастному задним колесом, добивая врага. Мотоцикл подпрыгнул, оставляя позади хруст ломающейся грудной клетки каннибала. Еще метров через двадцать лежал второй. Джонсон остановился и прицелился тому в голову.
– Вот черт, еще патрон на тебя тратить, ублюдок, – проворчал американец и, повесив оружие за спину, достал нож.
Как только он подошел к неподвижному телу, тот мгновенно вскочил, и у Джонсона потемнело в глазах от мощного удара. Джокер не уступал ему ни ростом, ни силой. Рон попятился, приходя в себя. Хорошо, что Юджин не видит этой неудачи. Он бы не упустил случая позубоскалить.
Каннибал понимал, что терять ему особо уже нечего. Он рванулся в атаку, едва не получив удар ножом в шею, но сумел увернуться и даже выбить холодное оружие из рук американца. Рон также уклонился от могучего кулака и нанес врагу удар в живот. Но чертов каннибал, похоже, все свое свободное от поедания людей время качал пресс. Кулак будто врезался в камень. Джокер обхватил Рона за поясницу и швырнул о землю. Занес ногу, чтоб размозжить череп… Похоже, это они очень любят. Не первый раз эти твари заносят над его головой подошву тяжелого ботинка. Джонсон обхватил его ступню руками и сделал резкое, крутящее движение. Внутри ботинка захрустел сустав и сухожилия. Каннибал взревел от боли и упал рядом. Тем временем Джонсон вскочил, срывая с себя штурмовую винтовку.
– Я по жизни очень добрый человек! – заорал Рон, и приклад врезался врагу в челюсть. – Но ты себе вообразить не можешь!!! – следующий удар в переносицу, – Как же вы, твари!!! – Удар в область левого глаза. – Меня!!! – В лоб. – РАЗОЗЛИЛИ!!!
От головы противника осталась жуткая мешанина. С приклада капала кровь, и сползали мозги с кусками плоти и черных волос. Где-то далеко продолжалась неутихающая пальба.
– Андрей! – крикнул Квалья, высунувшись из окна.
Жаров поднял голову.
– Держи! – Антонио сбросил ему красный флаг с медведем и надписью.
– Я забрал! Давайте, спускайтесь быстрее!
Машину уже освободили от веток, что кое-как скрывали ее от посторонних глаз. Почти половина людей, что грузились в УАЗ, уже была ранена.
– Где еще пятеро, Карл?! – крикнул Сапрыкин.
– Они погибли! У нас был уговор! Мы оставляем мертвых!
– Черт! Рубаха, Антон! Живее!
– Они уже под стенами! – воскликнул Рубаха. Он покинул здание, в котором разгорался пожар, последним, вслед за Антонио. – Сейчас они будут здесь!
– Понятно! Быстро в машину!
С торцов здания потянул густой дым. Похоже, это не из-за пожара, а джокеры бросили дымовые гранаты.
Антонио и Рубаха уселись в самом конце УАЗа. Задних дверей не было, да и не очень-то они сейчас нужны. Машина рванулась с места и тут же где-то рядом загрохотали автоматы. Жуткий звук рвущегося от пуль металла пронзил слух. Пули вонзались в людей и те вздрагивали, расставаясь с жизнью, когда спасение уже почти было достигнуто. Жуткая боль жаром окатила левый бок, и Квалья так дернулся, что просто выпал из машины.
В голове звенело, тело терзала острая боль. Он слегка приподнял голову и увидел, как удаляется УАЗ, а ему вдогонку летели еще пули. Почти потеряв рассудок и сознание, он повернул голову и увидел, как из дыма нагло, почти торжественно, выходят четыре каннибала и длинными очередями стреляют вслед машине.
– Жмите на газ, – простонал Антонио. – Я их… задержу…
Вдруг, совсем рядом заговорили еще автоматы. Квалья с изумлением смотрел, как в торсах джокеров одна за другой, будто лопающиеся фурункулы, возникают обволакиваемые слабым паром от горячих пуль отверстия.
– Боже… – вздохнул в изумлении итальянец, когда заметил, что рядом с ним в траве лежат Дерил и Рубаха.
– Так должно было быть… Я должен был остаться и встретить его… А вы бегите… Вы еще можете успеть…
– Что ты там бормочешь? – поморщился Рубаха. – Дерил, помоги! Надо укрыться в доме!
Странное дело, эти двое не знали других языков, кроме родного. Но сейчас понимали друг друга практически без слов. Подхватив раненого Антонио, они затащили его в здание, где становилось все жарче. Несколько помещений уже полностью были охвачены огнем. В дверях их настигла автоматная очередь. Дерил вскрикнул и упал. Рубаха, отпустив Антонио, присел и открыл ответный огонь.
– Наверх… Идите наверх! Я остановлю их! – закричал Дерил, корчась от боли. Две пули попали ему в спину. – Быстрее!
– Я помогу ему подняться и вернусь, – торопливо проговорил Рубаха, подхватив итальянца.
– Я сам! – прорычал Квалья, когда они уже были на лестнице.
– Помолчи! Разберемся!
– Вам надо бежать! Вы еще можете успеть!
– Уже нет, приятель. Уже нет. Они во дворе. Но мы напоследок еще повеселимся, верно?
Внизу послышалась стрельба.
Дерил видел, как из дыма выбегают каннибалы, и подстрелил двоих. Но вдруг, совсем рядом, возникла тень. Этот крался вдоль стены, и Дерил не мог его заметить, пока тот не выстрелил из дробовика почти в упор, разворотив левую ключицу и предплечье. От удара дроби Дерил опрокинулся назад, выронив оружие. Из последних сил он попытался дотянуться до автомата и дотянулся. Но взять его в руки не смог. Оружие прижал ногой вошедший высокий каннибал. Он с каким-то любопытством смотрел в лицо Дерила. Даже без злобы и ненависти, которую сейчас едва ли можно было найти даже на этой жуткой разукрашенной и шрамированной физиономии.
Дерил улыбнулся. По губам растекалась кровавая пена. Поняв, что это конец, он просто поднял из последних сил уцелевшую руку и показал джокеру средний палец.
Каннибал усмехнулся, качая головой, направил ему в лицо ствол дробовика и нажал спусковой крючок…
– Так, давай, ползи к себе, вот твой автомат, – сказал Рубаха, когда оружие Дерила смолкло и послышалось два выстрела из совсем другого ствола.
Корчась от боли, на четвереньках, Антонио вернулся в свою комнату и уставился на телескоп, с которым уже простился перед тем, как отправиться к машине.
– А вот и я, – усмехнулся он, тронув рукой штатив.
– Нет, тварь!!! – заорал Рубаха, осторожно выглянув на лестницу и увидев, что стало с товарищем. Двумя короткими очередями он перечеркнул жизнь здоровяка с дробовиком. Затем метнулся к фронтальному окну и осторожно выглянул. Внизу все кишело живой силой врага.
– Вот так фестиваль у нас нынче, – прорычал Рубаха и, выудив из кармана гранату, метнул ее в толпу. На улице раздался взрыв и крики. Но, перед этим, в момент броска, автоматные очереди. Получив несколько пуль в грудь, Рубаха отшатнулся, ударился спиной в противоположную стену и медленно сполз на пол, оставляя за спиной на стене две кровавые полосы.
– Черт… – прохрипел он, корчась от боли. – Как же… как же неловко вышло… Эй… Братишка… – Он повернул голову в сторону Антонио, который сидел на полу у телескопа и смотрел на него слезящимися глазами. – Меня… Меня Антон зовут… Почти… Как тебя… Мне говорили… Что везунчик я… В рубашке… будто… родился… Кончилось… Кончилось везенье…
В окно что-то влетело, ударилось о плечо Рубахи Антона и скатилось по его окровавленной груди на пол. Это была граната. Рубаха бросил на итальянского тезку прощальный взгляд:
– Дальше без меня, братишка, – сказал он, вскинув руки и накрыв собой гранату.
Раздался взрыв…
Антонио сидел на полу и плакал навзрыд. Он не плакал так с самого детства, когда его до панических истерик доводили частые ссоры родителей. Его паника от этих ссор кончалась тем, что он жаждал пробуждения Везувия. Жаждал того, чего всегда боялся. Ведь он молился богу, чтоб это безумие его отца и матери прекратилось. Но оно не прекращалось. Он молил их прекратить. Но они использовали его плач как оружие друг против друга. И тогда оставался только он. Злой подземный демон, дремавший в недрах Везувия. Только он один был способен положить этому конец. Но он спал. Потом ссоры прекращались. Недолгое время отец и мать бросали друг на друга злые, молчаливые взгляды. Потом занимались любовью, мирясь с тем же остервенением, с каким и ссорились. А в памяти маленького Антонио копились рубцы детских травм. Пока он вдруг не осознал, что единственным его другом на всю жизнь будет мрачная гора, которая когда-нибудь проснется.