— Если одежда мокрая, не успела просохнуть, то при выходе из иглу или палатки в сильный мороз, нужно тут же принять рабочее положение тела! — Ричард показал лыжную стойку — Если этого не сделать сразу, она схватится льдом и потом принять удобную позу до привала будет вообще невозможно!
— И чего, в мокрой одежде идтити? — недоверчиво спрашивает Фёдор, наш штатный кок — Померзнуть же можно!
— Главное, что бы не мерзли ноги и руки! Рукавицы и обувь сушат в первую очередь! — Отвечаю я, хотя до этого просто переводил то, что говорил лыжник — А обледенелая верхняя одежда, это не так уж и страшно, хотя доставляет сильный дискомфорт. Во время похода вы согреетесь движением, еще и вспотеете! Хочу еще добавить к сказанному господином Ричардом то, что нужно внимательно следить за манжетами рукавов и воротниками! Очень внимательно! Если манжет или воротник не подогнуть вовремя, он успевает заледенеть так, что потом сильно трет запястья или шею, это очень больно и можно получить серьезные раны! В походе вы должны следить за своим телом как никогда! Любая нетёртость, любое раздражение могут привести к гибели всего отряда! Если вы из-за этого не сможете идти с нужной скоростью, то не будете проходить дневной маршрут, соответственно будет больше расходоваться сил и продовольствия как для людей, так и для собак, больше уйдет топлива. Команда вас не бросит, и погибнут все! На севере важно всё, не стесняйтесь говорить товарищам о том, что вас беспокоит, пусть это будет даже чиряк на заднице! Это важно!
— Вы это ужо говорили господин командир! Несколько раз — на лице Авдея, старшего матроса со «Стрелы» появляется легкая улыбка — Мы ужо это знаем, чай не дурни каки!
— А ещё я говорил, не перебивать лектора! — Я говорил, не повышая голоса, но вокруг наступила гробовая тишина, все уже знали, что я не люблю тупые шутки — Если ты и это забыл Авдей, то и, то, что тебе тут в голову вдалбливают уже, как ты говоришь несколько раз, забудешь. Мордобоем я тут заниматься не буду, у нас частная экспедиция, а не военный поход, на губу тебя тоже садить не стану, тем более её у нас нет, а вот копейкой накажу. Минус рубль с жалования Авдей!
— Но как же енто, господин командир! — Авдей аж побледнел — Я же ничего, я ж шуткую!
— Минус два рубля! — Я не мигая смотрел на матроса — Будем продолжать?
— Никак нет, господин командир! — Авдей вытянулся по струнке, поедая начальство в моем лице глазами. Военная школа, её не пропьешь…
— Ну вот хорошо, что ты меня понял. — Я обвел взглядом притихших моряков — Пошутить я тоже люблю, и даже это приветствую, но не во время дела! Уясните все, я могу как наказать, и не только деньгами, но и премировать или поощрить! Но наказывать я буду без жалости, если до вас мои слова не дойдут по-другому! Всем всё ясно? Ну и отлично, продолжаем!
Корабли двигались к первой цели нашего путешествия, а я постепенно старался взять полную власть в нашей команде в свои руки. Да так, чтобы не одна мышь без моего разрешения не пискнула!
Глава 8
Пролив Нэрса был еще покрыт плавающим льдом и наши корабли вынуждены идти на предельно малой скорости. Сейчас начало июля, начало полярного лета, и этот проход из моря Баффина в море Линкольна только начал освобождаться от зимних, ледяных оков. Зима в Северной Гренландии очень неохотно сдавала свои позиции. Идти дальше было пока невозможно, нужно было ждать пока полярное лето не откроет нам дальнейший путь, но первая цель нашего путешествия была уже видна.
Перед нами раскинулся фьорд Фулк, окруженный с двух сторон отвесными скалами, на берегу которого и располагалось самое северное поселение на Земле. Именно там стояло стойбище Иита. Воды фьорда тоже полны льда, однако войти в него вполне возможно, и наши суда поворачивают к поселению.
На берегу фьорда оживление. Наше появление растревожило хозяев этих суровых мест, и сейчас вокруг яранг, построенных из шкур, костей, камней и дерна, мы видим десятки людей. Часть из них тащат к воде каяки, другие выносят из своих примитивных жилищ связки шкур. Очевидно нас приняли либо за китобоев, либо за представителей Королевской Гренландской торговой компании, которая волею Датского правительства имеет монополию на торговлю с эскимосами, и сейчас жители поселка готовятся к торговле. Тут живут охотники, которые бьют морского зверя, овцебыков и северных оленей, торговля шкурами для них основное занятие, на том они и живут.
— Арсений, ты точно с ними объяснится сумеешь? — Мы с капитаном стоим на баке «Единорога», наблюдая как в нашу сторону быстро плывут пять каяков с местным населением.
— Разберемся командир, не думаю, что это будет сложно. Кто-то из них должен понимать по-датски, а если и нет, то мы что ни будь придумаем — Арсений как всегда беспечно улыбается — Твой то туземец совсем мышей не ловит.
Стоящий рядом со мной Тимоха закатил глаза, он уже устал всем и каждому объяснять, что парень он вполне цивилизованный, учился в церковно-приходской школе в России, и по инуитски не понимает. Он вообще в Гренландии второй раз в жизни и с местным населением не контачил. Вид у моего приказчика очень расстроенный.
— Арсений Романович! Опять вы начинаете⁈ — Тимоха не выдерживает и начинает возмущаться — Ну это уже ни в какие ворота!
— Ишь как по-русски шпарит, как будто и не туземец вовсе, а самый настоящий русак! — Арсения это крик души приказчика только ещё больше развеселил — Ты бы так лучше на инуитском балакал, всё же нельзя свои корни забывать. А то тебя духи предков за это накажут!
— Ну твою же мать! — Тимоха зло плюет за борт — Крещенный я!
— Да хорош уже собачится! — Останавливаю я перепалку — Подплывают уже.
Четыре каяка остаются стоять метрах в двадцати от корабля, а в борт «Единорога» мягко уткнулась кожаная лодка с пожилым эскимосом. Через минуту он уже ловко взбирается на палубу по сброшенному штормовому трапу.
Представитель охотников, еще крепкий, низкорослый старичок, покрытый глубокими морщинами как шарпей, каким-то не понятным образом безошибочно определяет старшего на борту, и тут же направляется ко мне.
— Атиту! — Эскимос слегка поклонился.
— Taler du dansk? (По-датски говоришь?) — Тут же ответил Арсений.
— Jeg snakker lidt om chefen (Немного говорю начальник) — Эскимос без проблем ответил на том же языке, на котором обратился к нему капитан.
— Я же говорил, что всё нормально будет! — Арсений повернулся ко мне, улыбка как всегда до ушей. — Сухофрукт по-датски понимает!
— Ты поменьше скалься, зубы засохнут и отвалятся — Не удержался я от подколки — Сухофрукт… это его так зовут, или ты сам его уже окрестил?
— Не отвалятся, не переживай! — Арсений засмеялся — А имя да, я придумал. А что, не похож что ли, морда как сушенное яблоко!
— Ладно, хорош ржать. Давай, объясни ему, что нам надо. Мы это с тобой уже обсуждали, так что шуруй прямо по списку!
Местного старейшину все-таки звали немого по-другому, да чего там, имя у него было героическое, в эскимосском понимании этого значения, а у меня же, когда я узнал перевод, возникли сомнения в верности жены старикана. Сигунылик — Имеющий рога! Вот так вот, ни много, ни мало! Но вообще, если ему эти рога и жена наставила, то так ему и надо! Рогатый старейшина только с виду казался простаком, узнав кто мы такие и что нам надо, он тут же начал отчаянно торговаться.
— Тридцать патронов! — Инуит для верности трижды растопырил пальцы перед моим лицом — Хорошие собаки, сильные, молодые, им года нет!
— Молодых можешь себе в задницу засунуть! — Уже психует Арсений, торг начался с пятидесяти штук за зверюгу! — Нам нужны приученные к упряжке! За каждую пятнадцать патронов, или винтовка за готовую к упряжке свору вместе с упряжью и нартами! Это и так до хрена, на борзей старый!
— Двадцать пять! Все к упряжке приучены! — Немного скидывает цену старикан — А за нарты как раз винтовка! Хорошие нарты, для себя и сыновей делал! Много груза возить можно!
— За двадцать пять я сам нарты потащу! — Возмущается капитан — Да и нарты твои ещё посмотреть надо, вы их из говна и палок делаете, так что за вывоз этого мусора ты нам еще сам приплачивать должен! Ладно. Я сегодня добрый. Давай тогда по-другому сделаем, за каждые нарты по три бутылки самогона! Как тебе предложение?
Торг длился почти полдня, но в итоге мы всё же ударили по рукам. Слегка раздраженные друг другом, но довольные, Арсений и старейшина разошлись в разные стороны, а я приказал спускать на воду шлюпки.
Здесь, в Иите будет наш промежуточный склад и временная база до тех пор, пока окончательно не вскроется ото льда пролив Нэрса. По словам Сигунылика ждать нам придется не менее двух недель. За это время эскимосы обещали нам пошить зимнюю одежду, мы сможем сами отобрать собак, и выбрать любые нарты, которые есть в стойбище. Так же старейшина обещал поговорить с охотниками и найти желающих идти с нами на зимовку. За ту плату, что мы обещали, это, по его словам, не должно было стать проблемой. Сейчас в стойбище находилось больше восьмидесяти инуитов всех возрастов и пола, при этом почти две трети из них были мужики.
В поселке не хватало женщин, и семьи, имеющие невест на выдане, тщательно смотрели на благосостояние будущего жениха. Чтобы взять себе жену, в Иите нужно было быть хорошим охотником и быть достаточно обеспеченным по местным меркам человеком. Мы же предлагали за услуги проводников, охотников, разнорабочих и каюров в качестве оплаты винтовку с патронами, стальной топор, набор посуды и несколько ножей. По местным меркам огромное состояние. При чем деньги старейшину вообще не заинтересовали, купить на них в Иите было нечего.
Вообще, когда я узнал о состоянии дел с женщинами в стойбище, и то как инуиты выкручиваются из положения, то был в шоке, если честно. Теперь имя старика не казалось мне странным. У эскимосов существовал обычай, который назывался «товарищество по жене»! Этот обычай заключался в том, что мужчины обменивались женами или уступали холостому охотнику свою жену на время! Чем больше мужчина имел «товарищей по жене», тем более уважаемым он считался в обществе. И судя по тому, каким не прорекаемым авторитетом в стойбище был Сигунылик, его жену имел весь поселок, да ещё и в очереди в его ярангу выстраивались! Царство куколдов, какое-то. Тфу на них!