Загруженный делами по самые уши, я почти не спал, чему способствовал и идущий на убыль полярный день, пытаясь объять необъятное, и сделать одновременно сотни нужных дел. В своё иглу я возвращался только поспать пару часов, проводя почти всё свое время то на корабле, уже вмерзающем в лед, то в недостроенной зимовке, то с инуитами, объясняя им их задачи. Моим бессменным помощником, сопровождавшим меня везде и всюду был Ричард Гросс, а его брат пытался наладить исследовательскую работу, одновременно помогая мне справляться с другими делами чем только мог.
Именно с Чарли, мы составили таблицы рационов питания на разные случаи жизни экспедиции, учитывая проживание членов команды на зимовке и нахождение их на маршрутах. Согласно нашим расчетам, провизии нам должно было теперь хватить как минимум на три зимовки.
Для проживания на основной полярной станции, был составлено следующее меню:
Понедельник. Завтрак: каша с салом, черный хлеб, масло, кофе. Обед: жареное мясо кита или тюленя, макароны, хлеб с маслом, чай.
Вторник. Завтрак: омлет из яичного порошка с беконом, хлеб с маслом, кофе. Обед: солонина с консервированными овощами, блины или пирог, чай.
Среда. Завтрак: рыба или колбаса, хлеб с маслом, кофе. Обед: жаркое с томатами, хлеб с маслом, чай.
Четверг. Завтрак: каша с салом или омлет с беконом, хлеб с маслом, кофе. Обед: солонина с консервированными овощами, блины или пирог, чай.
Пятница. Завтрак: каша на выбор, рыба, хлеб с маслом, кофе. Обед: суп гороховый, рыба, пироги с клюквой, хлеб с маслом, чай.
Суббота. Завтрак: каша, тушеное мясо, хлеб с маслом, кофе. Обед: жаркое с томатами, хлеб с маслом, чай.
Воскресенье. Завтрак: каша, блины с мясным фаршем, хлеб с маслом, кофе. Обед: блюдо выбирается членами экспедиции голосование, сушенные или консервированные фрукты, шоколад. Вечером выдается порция алкоголя.
Для собак рацион на главной базе отряда разнообразием не отличался, и состоял из полкилограмма китового, медвежьего или тюленьего мяса один раз в день, или же одной рыбины, если она будет.
Стандартный дневной рацион на одного человека на маршруте во время выходов, мы определили, как полкилограмма пеммикана, полкилограмма сухарей, сто грамм сгущенного молока и чая. Для дневного перекуса на маршруте, так как прием горячей пищи предполагалось делать только утром и перед сном, мы брали по одной плитке шоколада из расчета на двух человек. На каждого члена команды санного похода, должно было уходить так же сто пятьдесят грамм керосина в сутки. Дневной рацион собак состоял из полкилограмма собачьего пеммикана.
По истечении недели, отводившейся на подготовку, я назначил составы и руководителей трех вспомогательных отрядов и одного заместителя, который мог заменить любого из выбывших начальников, в случаи болезни или других непредвиденных обстоятельств.
Корнеев стал руководителем первого отряда, Сизов второго, а третий отряд возглавил Куницкий. Заместителем стал Сергей Галицкий — врач экспедиции. Игорь Паншин, Александр Серёгин, Арсений Фомин и Ричард Гросс, предварительно были определены в основную, полярную группу, куда входили ещё я, и два инуита — Тупун и Алюк. На время нашего отсутствия старшим на полярной станции будет Чарли Гросс, в задачу которого входило провести хоть крохи полярных исследований.
Основная полярная группа этой весной должна была действовать вместе со вспомогательными, работая на доставке снаряжения в стартовый лагерь.
Составы вспомогательных отрядов и основной полярной группы были предварительные, окончательный отбор людей, которые пойдут на покорение полюса, я предполагал сделать в конце зимы, по итогам работы полярников при прокладке маршрута на мыс Волкова и закладки продовольственных складов.
Такое распределение я сделал не случайно. Самые возрастные участники нашей команды, Корнеев и Сизов, должны были заняться и самым простым участком пути, от основного лагеря до фьорда «третий склад», а вот Куницкий и полярная команда, брали на себя самый сложный маршрут, предполагающий прохождение непосредственно до стартового лагеря по очень пересеченной местности. Причем я, Ричард и Тупун, должны были идти передовой разведывательной группой, определяя сам маршрут, места стоянок и закладки складов, и достичь мыса Волкова за один выход, идя практически налегке, и везя с собой только самое необходимое, а точнее ровно столько, сколько нужно на дорогу в один конец. Идти предполагалось быстро. Пополнить запасы мы предполагали при возвращении, используя уже готовые лагеря и склады, на которых уже должно было быть часть провизии и снаряжения.
— А если склады будут пусты? Если что-то пойдет не так? Непогода, или еще чего случится? — Чарли к моему рывку на разведку отнесся скептически — Что тогда? Как вы вернётесь на базу?
— Волков бояться — в лес не ходить! В том году с Льюисом мы шли практически без продовольствия, из-за теплого лета нам не удалось пополнить запасы — Уже в который раз объяснял я своему заместителю по науке — Собак даже почти всех пришлось забить. Ледник был рыхлый, мы не знали дороги и шли медленно, и тем не менее мы почти удачно дошли. Льюис погиб именно из-за того, что мы рискнули добраться до склада. Если бы не это… ладно, не будем о грустном. В любом случае мне идти нужно. Только я знаю дорогу и смогу разобраться в своих записях, а кроме того мне нужно тренироваться. Там, во время выхода к полюсу мы будем практически в тех же условиях, что и сейчас группа разведки. Неизвестно насколько удастся закинуть крайние продовольственные базы по льду к полюсу. В любом случае, нам придется часть пути преодолеть, надеясь только на себя. Сейчас самый лучший способ проверить себя и снаряжение. Мы трое тут самые подготовленные и опытные. Ричард и я отличные лыжники и каюры, а Тупун вообще ледяной монстр и отличный охотник. Всё будет нормально Чарли. Мы проложим маршрут и вернёмся, а весной и ты сможешь пройти в стартовый лагерь, конечно если не забросишь тренировки.
— Волкова боятся — на полюс не ходить… Я бы так сказал. После нашей перестрелки с людьми Соверса, я думаю именно эта пословица будет в ходу очень скоро. Ладно, я знаю, что мне тебя не переубедить Сидор — Чарли тяжело вздохнул — Проклятые ноги! Если бы не они, я бы пошел с вами! Не обращай внимание на моё ворчание, это во мне говорит зависть. Я уверен, что у вас всё получится, ведь за что ты не возьмёшься, у тебя всё получается. Не знаю, как ты это делаешь, но я тебе завидую. Чертов русский! Береги себя.
— Янки гоу хоум! — Привычно ответил я на шуточное проклятие моего американского друга — Будет мне еще какой-то пиндос указывать, чего мне делать! Хочу берегу, а хочу не на берегу!
— Почему пиндос? — Очередной раз спросил меня Чарли, засмеявшись. — Похоже на испанское слово «идиот», но если это так, то ты его произносишь неправильно. Над произношением надо поработать!
— Правильно я всё произношу! — Я тоже рассмеялся. Происхождение этого прозвища жителей Америки я знал, но не буду же я рассказывать Чарли, что так америкосов сербы называли во время Югославской войны, а наши парни миротворцы подхватили, позаимствовав его у братишек, так как очень уж оно хорошо звучит. — Знаю я испанский гринго, а тебе вот знать, что значит «пиндос» не положено, ибо ты и есть пиндос!
— Как всегда твоей логике нет равных Сидор — Сделал мне комплемент Чарли — Впрочем, я уже привык. Где ты, и где логика?
— И то верно!
Все приготовления завершены. Зимовье стоит, собранное по бревнышку, в его окнах солнце отражается от стекол, а над крышей клубится дымок, который вырывается из печной трубы. Закончены и береговые склады, так же, как и у американцев, они собраны из камней, что нашлись на берегу. С «Единорога» на берег перевезено всё основное имущество экспедиции, на корабле остался только самый минимальный запас. Даже вельботы сняты с корабля, и складированы на берегу. Если судно раздавит льдами, и датский китобой не сможет пробиться к нам следующим летом, на этих вельботах мы будем возвращаться назад, к тем местам, где льды не так опасны для мореплавания. Но надеюсь до этого не дойдет. Почему-то я верю в старый звероловный корабль, мне кажется, что он выдержит натиск твердой воды.
Стойбище наших инуитов тоже преобразилось. Все иглу поселения теперь соединены между собой снежными тоннелями, позволяющими переходить из одного ледяного дома, в другой, не опасаясь непогоды. Эскимосы не сидят на месте, каждый день они трудятся, усовершенствуя свои постройки и заполняя мясом свои и наши ледники. Там течет обычная жизнь, они тут не выживают, преодолевая трудности как мы, они тут живут. Мне порою кажется, что эти люди будут жить свободно и счастливо где угодно. В стойбище постоянно слышан смех, как будто оно находится не в снежном аду, на берегу закованного в лед океана, а на тропическом райском острове. Хотя для них, для инуитов, это, наверное, и есть рай. Другой жизни они не знают.
Двое нарт, в каждые из которых впряжены по шесть собак, и три лыжника отправились в путь первыми. Наша группа разведки была полна сил, и шла легко и быстро. Погода, как будто чувствуя наше приподнятое, почти праздничное настроение, сегодня была к нам благосклонна. Ветра, который почти не прекращался в этих местах, сегодня не было, температура воздуха держалась на отметки минус тринадцать градусов, и наст снега поскрипывал под полозьями нарт, собачьими лапами и лыжами. Отдохнувшие и сытые псы рвались вперед, соскучившись по работе, и тем самым невольно задавали нам скорость хода. Собаки замедляются, только когда догоняют меня, и недовольно поскуливают, почти наступая мне на лыжи, ведь я иду впереди. Каждый раз, когда такое происходит, я ускоряюсь, и вскоре уже не иду, а бегу!
Впереди меня бежит Маньяк, повод которого прикреплен к моему поясу. Как и раньше, своенравный пес идет передовым, рискуя своей жизнью ради своей стаи и хозяина. Я так и не стал ставить своего четвероногого друга в упряжку. Там он плох, он не на своем месте, ему не нравится работать в команде. Бывает у собак и так, что теперь поделать? Для ездовой собаки это огромный недостаток, но плюсов у Маньяка явно больше, чем минусов, за что я его очень ценю.Это пес ничего и никого не боится, он готов идти вперед даже на медведя в одиночку, и ведь ходил уже! Многочисленнее шрамы покрывают моего верного пса, напоминая о тех встречах, а на его счету несколько спасенных человеческих жизней, в том числе и моя. Пока жив я, Маньяк ни в чем не будет нуждаться, и его не постигнет участь собаки, забитой в пути на мясо, для прокорма остальных членов стаи!