Звуки бушующего урагана глушились толстыми снежными стенами, создавая иллюзию полной изоляции от внешнего мира. Воздух внутри был сухим и прохладным, несмотря на тепло, излучаемое жировыми лампами и тепло наших тел. Каждый предмет, каждая деталь нашего лагеря — от аккуратно сложенных снежных блоков иглу, до вырезанных изо льда окон — свидетельствовал о нашей трудолюбии и стремлении к комфорту даже в экстремальных условиях. Сияние льда, отражающее косые лучи уже начавшего заходить полярного солнца, создавало непередаваемую атмосферу в самом лагере и снежных постройках. Я как будто в детство вернулся, попав в ледяной городок построенный перед новым годом на центральной площади своего города, только елки увешанной игрушками и гирляндами не хватает. Вечерами, попутно занимаясь теми делами, которые можно было сделать, не выходя из укрытия, мы сидели в тепле, слушая рассказы Тупуна о жизни и охоте в Арктике и чувствуя себя защищенными, перед лицом опасностей, которые подстерегали нас за пределами лагеря.
Погода наладилась только на пятый день, и мы, не теряя времени, приняли решение возвращаться. Я абсолютно уверен, что возникни такая необходимость, в стартовом лагере мы сумели бы даже перезимовать, но нашей целью было не это. До весны на этом месте мы должны были сформировать надежную базу, с которой и должен был начаться наш путь на покорение полюса, а для этого на неё нужно было доставить всё необходимое.
— Я останусь начальник — Утром, перед самым выходом Тупун огорошил меня новостью — Охотится буду!
— Как это останешься? Один⁈ — Я не мог поверить в услышанное.
— Охотится буду — Кивнул головой инуит — Тут тюленей много, хорошая охота, тут вас подожду.
— Мы вернёмся не раньше, чем через месяц! Тфу! — Я поморщился, вспоминая, что в инуитском языке такого понятия как «месяц» не существует — Нас долго не будет, два перехода, таких же как мы сделали с тобой вместе!
— Хорошо, это не долго — Тупун улыбнулся, как будто речь сейчас шла не о одиночном выживании в Арктике в течении тридцати дней, если не больше.
— Да как ты один-то тюленей добудешь⁈ — Попытался вразумить инуита Ричард, которому эта идея тоже была не по душе. — Удержишь и вытащить как?
— И одному можно — Пожал плечами инуит — Надо только возле продыха или полыньи саникка ставить, чтобы веревку к нему привязывать, да и собаки помогут. Мне половины руки собак хватит.
Тупун показал мне три пальца. То есть он предлагал мне оставить с ним нарты, и трех ездовых псов! Нифига себе запросы! Эти нарты должны вернутся к базовому лагерю, а потом груженными по самое небалуйся сделать вторую ходку! У нас каждая собака не счету! Я собрался было уже резко возразить аборигену, но тут же задумался. А может это лучший вариант⁈
Если Тупун смог добыть четырех тюленей за пять дней, то сколько он добудет за месяц⁈ Если даже с десяток, то это существенно пополнит склад стартового лагеря продовольствием. Как бы мы не старались, много продуктов на мыс Волкова нам не доставить, тут будет только самый необходимый минимум. Четырнадцать тюленей, каждый весом под сто килограмм… Имея дополнительный запас мяса, жира и шкур, мы существенно повысим свои шансы на выполнение поставленной задачи. Если еще будет и жировая печь, то мы даже на керосине сможем сэкономить! Тюленьего жира у нас уже полно. А эти три собаки и легкие нарты, как их не грузи, не смогут доставить в стартовый лагерь полторы тонны продовольствия. Кроме того, на зимовке у нас есть запасные нарты, и по факту я оставляю инутиу только трёх собак, получая взамен гору мяса.
К тому же месяц — это крайний срок. Если всё идет по плану, группа Арсения и группа Куницина должны идти по нашим следам, а если это так, то мы встретим их на обратном пути, после чего они пойдут дальше к мысу. То есть предположительно через дни десять-пятнадцать, на мыс снова придут люди, и инуиту долго не придется рисковать в одиночку.
— Что такое саникка? — Пока я обдумывал варианты, Ричарда заинтересовало неизвестное инуитское слово.
— Эээ… — Тупун задумался, не зная, как объяснить. Мы вообще между собой разговаривали на странной смеси языков, и такие недопонимания случались частенько. И если мы с Ричардом такие моменты воспринимали спокойно, и без нервов пытались разобраться в значении незнакомого слова или фразы, то Тупун искренне не понимал, как можно его не понять, когда он говорит на нормальном языке истинных людей, а от того начинал горячится и злиться — Саникка это! Во льду лунку делаешь, и туда вставляешь. К ней веревку привязать можно! Собаками подтянул тюленя, закрепил, перецепил собак, и снова подтянул… Саникка!
— Палка, что ли? — Ричард почесал затылок?
— Нет! Саникка! — Начал закипать инуит — Можно из палки делать, можно из кости, можно изо льда!
— Справишься один? — Прервал я содержательный разговор моих напарников, которые начали активно обсуждать название и материалы, из которых можно изготовить инуиитский саникка, а попросту ледовый якорь, как я понял.
— Да начальник — Тупун опять пожал плечами, для него одиночество судя по всему не было проблемой — Охотится буду.
— Ладно, оставайся — Наконец принял я решение — Мы не будем долго задерживаться, пополним запасы и обратно. Удачной охоты!
Возвращение в базовый лагерь оказалось куда более приятным, чем наше первоначальное путешествие. Если вначале каждый шаг был борьбой с неизведанным, с коварными разломами и трещинами ледника, обрывами и отвесными выступами скал, то теперь мы двигались по уже знакомой тропе. Наш путь облегчался ещё и иглу, которые мы возвели на пути туда, и это сэкономило нам массу сил. Теперь вечера дарили нам дополнительный час драгоценного отдыха.
Собаки, отдохнувшие и набравшиеся сил за пять дней на свежем, тюленем мясе, тянули нарты с прежним энтузиазмом, словно и не было долгих дней пути, тем более, что в упряжке их теперь было больше, да и нарты стали гораздо легче. Даже недавний ураган сыграл нам на руку, плотно утрамбовав снег и создав идеальный наст. Этот плотный слой скрывал все неровности местности, а мороз, опустившийся ниже двадцати градусов, лишь укреплял его, делая наше движение еще более уверенным. Скорость нашего с Ричардом передвижения значительно возросла.
Первые признаки того, что проложенным нами маршрутом пользовалась не только группа разведки, мы нашли на шестой день пути назад. В очередном лагере, в который мы дошли на исходе дня, явно кто-то побывал после нас.
— Смотри Сидор! — Я занимался собаками, когда из иглу выбрался Ричард. Он расчищал засыпанный снегом вход в снежный дом, так как снег шел почти весь день, и иглу основательно им засыпало. Лыжник буквально несколько секунд был внутри, и вот он стоит передо мной держа в руках металлическую коробку из-под монпансье. Её тут быть не должно было по определению, с собой такие леденцы мы не брали — Письмо! Тут на русском написано, я не разобрал, сам глянь.
— Ну ка! — Я снял меховые варежки, и не смотря на мороз открыл импровизированный контейнер. Внутри и правда оказался лист, вырванный из полевого блокнота.
«Сидор, я надеюсь у тебя всё хорошо. Если ты читаешь это письмо, то сообщаю тебе, что мы идем по проложенному тобой маршруту и первая партия груза уже доставлена на промежуточные склады, я с Алюком вышли на три дневных перехода вперед от крайнего склада, чтобы доразведать маршрут. В пути нас застала метель, на этой точке мы провели четыре дня и сейчас выдвигаемся обратно. Надеюсь, что мы вскоре встретимся. У северной стены иглу в снегу зарыт ящик пеммикана и бидон керосина. Это всё, что мы с Алюком можем оставить в этом лагере, с собой у нас минимальный запас продуктов и собачьего корма, чтобы вернутся к основной группе. Вспомогательные группы Корнеева и Сизова уже идут назад на основную базу, чтобы пополнить припасы. Моя группа и группа Куницина продолжаем двигаться на мыс Волкова.»
— Отличные новости братишка! — Поделился я с напарником хорошей вестью — Передовая группа экспедиции совсем рядом. Возможно уже завтра мы с ними встретимся. Арсений был тут совсем недавно, возможно мы с ним сегодня даже разминулись, и он оставил нам немного продуктов, они зарыты за иглу, напротив входа. Живем!
Меня и Ричарда больше всего порадовала весть об ящике пеммикана. Разнообразить питание нам и правда хотелось. Последние дни пути мы пеммикан экономили, питаясь больше строганиной из сырого тюленьего мяса со специями. Керосин у нас оставался только для минимального обогрева иглу и растопки снега в питьевую воду, так что позволить себе жарить или варить добычу мы не могли. Мясо тюленя конечно очень нежное и сочное, отдаленно похожее на свинину или индейку, но есть его сырым то еще удовольствие. Хотя… Учитывая то, что растительной пищи, даже сублимированной у нас уже не было, сырое мясо было спасением от цинги.
Ящик и бидон мы нашли именно там, где и указал Арсений. Снег закрывавший этот миниатюрный склад был еще рыхлым, не успевшим смерзнутся и спрессоваться, что говорило о том, что мои предположения верны. Арсений ушел из этого лагеря или сегодня утром, или вчера!
Вечером мы устроили пир. Сваренная из размороженного пеммикана и кусков тюленьего мяса похлебка, стала первым нашим горячим приемом пищи за последние две недели. Причем порцию ужина я сегодня решил увеличить вдвое. Осоловевшие от обилия вкусной еды, привыкшие жить впроголодь мы, уже через десять минут после ужина начали клевать носом, засыпая буквально на ходу. В этот вечер спать мы легли как никогда рано.
Через два дня состоялась долгожданная встреча. Мы с Ричардом уже располагались на очередной стоянке, когда услышали собачий лай, а через несколько минут и увидели три упряжки тяжело груженных нарт, направляющихся к лагерю с противоположной стороны. Измученные долгим переходом собаки, учуяв собратьев по стае и запах жилья, высунув языки от усталости прибавили ход, и вскоре мы уже обнимались с Арсением, в окружении радостно гомонящих полярников русской экспедиции.
— Живой! — Арсений от всей души треснул меня по плечу, радостно улыбаясь.