— Я тоже себя не важно чувствую! — Третий моряк присоединяется к товарищам, а остальные настороженно и с тихой надеждой наблюдают за развитием событий.
— Вона чего… — Сокрушенно качаю я головой, и поворачиваюсь к Семёну Галицкому, нашему судовому врачу. — Трое с одними и теме же похожими симптомами! На эпидемию смахивает! Семен Иванович, зарядку нужно отменять.
После моих слов в кают-компании зимовья раздается тихий, едва слышный вздох облегчения. На улице жесточайшая пурга, и выползать из теплой норы никто не хочет.
— Да, согласен с вами коллега, пожалуй, сегодня нужно пропустить мероприятие — Семен уже знает, что будет дальше, а потому едва сдерживает смех.
— А также изолировать всех троих в карантин! — Злобно усмехаюсь я, обводя троицу симулянтов ехидным взглядом — Дней так на десять, не меньше, вдруг чего заразное подхватили. На «Единороге» поживут, заодно и вахтенных туда можно будет не назначать. И сейчас же закрываем общение со стойбищем! У инуитов иммунитет слабый, сгинут не дай бог, а без них нам как без рук! Увольнительные отменяются! Вот напасть-то…
В кают-компании поднимается возмущенный гомон, и направлен он не на меня, а на истинных виновников отмены. На моих троих «пациентов» жалко смотреть. Хотели от зарядки уклонится, а получилось, что получилось…
— Так лучше мне уже! — Евлампий затравленно озираясь сглатывает слюну — Вот прям сейчас полегчало! Наверное, просто встал резко, вот и кольнуло.
— А я брюхо ремнем туго перетянул, не рассчитал, не болит у меня ничего. Ей богу! — Пётр снова поддерживает друга, делая вид, что поправляет ремень. — Когда на зарядку выходим, вашбродье? Размяться хочу, залежался за ночь!
Третий зачинщик молча и тихо исчезает за спинами товарищей, прикидываясь ветошью, и надеясь избежать всеобщего внимания. Зря, я этого моториста хорошо запомнил.
— Это же здорово! — Я радостно улыбаюсь и снова поворачиваюсь к врачу. — Оказывается никто не болеет, Семён Иванович, на зарядку прям рвутся! Но всё равно, для профилактики этим троим трудотерапию я рекомендую прописать. Вместо посещения стойбища. Может болезнь еще вернётся, побережём инуитов. Вы как считаете? Помашут ломами над нужником, он там уже весь льдом покрылся, и совсем поправятся! Вы как считаете?
— На ваше усмотрение коллега — Наконец не выдерживает и начинает в голос ржать Галицкий — Но всё же для закрепления результата, посоветую не ограничиваться единовременным приемом лекарства, а назначить курс, хотя бы дня три.
— Есть возражения? — Я смотрю на хитрожопых сачков, и вижу, что этот вариант их хоть и не устраивает, но и возражений у них нет. Тем более, что исходом разговора, кроме них доволен весь коллектив. — Ну вот и славно!
В общем перезимовали мы очень даже не плохо, а самое главное, на удивление всех опытных моряков, которых в команде было большинство, зиму пережил и «Единорог». Или Корнеев так удачно расположил судно, или оно оказалось прочнее, чем мы думали, но его просто выдавило льдом на поверхность, только слегка повредив обшивку. Небольшая пробоина в корме судна даже не привела к затоплению машины, а саму пробоину мы залатали, выморозив её из-подо льда.
Я сам показал матросам, как это можно сделать, ибо оказалось, что об идее вымораживания судна тут никто и не слышал. Идея метода заключается в периодическом удалении верхнего слоя льда вокруг корпуса, которое проводится через определённые промежутки времени давая возможность ледяной поверхности укрепиться и промёрзнуть снизу под действием мороза.
Успех заделки пробоины настолько вдохновил Корнеева, что он загорелся идеей таким образом снять напряжение со всей обшивки корабля, тем более, что он прилично поднялся над окружающей местностью. Зря он так конечно, в этом деле опыт нужен. Не рассчитал короче помощник капитана с авизо, и в один прекрасный день, когда левый борт был почти на метр очищен, начался ураган, который едва не опрокинул корабль. Хорошо, что всё обошлось, и мы отделались только новыми повреждениями обшивки выше ватерлинии.
Тяжело накренившись набок и опершись на льдину, словно раненый великан, которого оставили силы в самый разгар битвы, старый зверобой так и провел полярную ночь в ожидании весны.
Не скажу, что мы бросили его на произвол судьбы, в надежде на удачу, но удача тут несомненно присутствовала. Но только удача тут тоже была конечно не причём. За кораблем ухаживали ежедневно. Каждый день команда из двух вахтенных заступала на дежурство, следя за состоянием корабля и ледовой обстановкой, и так же каждый день велась работа по борьбе с обледенением и ремонтом выявленных повреждений. Это и была основная трудовая вахта всех моряков, которые непосредственно не участвовали в полярных исследованиях и не готовились к походу. На их попечении был и корабль, и вельботы.
За каждым вельботом был закреплен ответственный, и именно он следил за шлюпкой и отвечал передо мной за её состояние. На случай форс-мажорных ситуаций в каждый из вельботов был уложен ящик с запас продовольствия на семь-десять дней: двенадцать банок пеммикана, две банки сухарей, две банки сахара, несколько килограмм кофе, несколько банок сгущенного молока, а также пять банок керосина по галлону каждая, винтовки, дробовики, патроны, заряды, некоторые медикаменты. Лодки были установлены на берегу с полным комплектом весел, мачт и парусов.
Как бы там не было, все рано или поздно заканчивается, и хорошее, и плохое. Полярная ночь закончилась, наступала весна, а значит и время выступать в поход. В этот раз, основная полярная группа должна была стартовать последней, экономя силы и припасы. Впереди нас на маршрут уходили группы Корнеева, Сизова и Куницина, которым предстояло восстановить тропу до стартового лагеря, а затем и выйти впереди нас на лед Северного Ледовитого океана. Теперь перед вспомогательными группами стояла задача, прокладывать нам путь, расчищать дорогу, строить укрытия и тащить основную часть нашей поклажи вплоть до того момента, пока не настанет пора с ними расставаться. Мы же шли налегке, имея самых сильных и выносливых собак.
С полярной группой в поход выходил и Чарли Гросс. За несколько месяцев полярной ночи, американец сильно поднаторел в хождении на лыжах. Сейчас, когда я видел его скользящим по снежному насту, у меня и мысли в голове не возникало, что у Чарли нет части стоп на ногах. Проявив невероятную силу воли, лейтенант смог привести себя в такую физическую форму, что я не сомневался в успехе. До стартового лагеря Чарли дойдёт, и не будет нам обузой. Если всё получится, то он станет первым человеком с таким недугом, сумевшим побывать на самой северной точке суши.
Зимовка опустела. На стойбище инуитов остались только женщины, в нашем домике на хозяйстве были моряки с «Единорога», повар, и Галицкий. Все вспомогательные группы ушли, настал и наш черед.
— Я знаю Чарли, что ты в хорошей форме, но всё же прошу тебя беречь силы и ноги. — Перед самым стартом, когда провожающие нас полярники под руководством Семёна Галицкого фотографировали нас со всех сторон и ракурсов, я давал Чарли последние наставления. — В любом случае знай, что мы тебя конечно не бросим, но…
— Мы это уже обсуждали тысячу раз Сидор — Чарли собран и сосредоточен — Я всё помню. Если я вас буду задерживать, вы поможете мне дойти до ближайшей базы снабжения, где я останусь и буду ждать возвращения вспомогательной группы. Если что-то будет не так, я скажу сразу и терпеть не буду, я всё понимаю. Зачем повторять это снова?
— Без обид друг! Каждая минута на счету, каждый день без снега и ветра! — Я сейчас был жесток, но по-другому было нельзя — Я сам каждый день буду проверять твоё состояние, исправность протезов и натёртости. Я глаз с тебя не спущу! Если мне что-то не понравится, дальше ты знаешь…
— Знаю… — Чарли скрипнул зубами — И слово тебе не скажу, если заставишь вернуться, обещаю. Не в тот момент, ни потом, никогда в жизни. На наши отношения и дружбу это никак не повлияет. Я тебе клянусь!
— Я знаю… — Я отвернулся от друга, и быть может в последний раз взглянул на зимовье и скованный льдом фьорд. Нам тут было хорошо, но нужно идти вперед — Пора!
Как всегда, впереди бежал Маньяк, привязанный к моему поясу поводом, сейчас он рвался вперед, и я едва отталкивался палками, сил у моего пса хватало, чтобы тащить лыжника. Две собачьи упряжки, управляемые инуитами Тупуном и Алюком, двигались за мной, и замыкали группу остальные полярники. Ричард и Чарли Гросс, Арсений Фомин, Игорь Паншин и Александр Серёгин. За прошедшую зиму ничего не поменялось, первоначально отобранная мною для похода на Полюс команда осталась прежней. Сейчас нам предстояло как можно быстрее пройти уже известной дорогой до стартового лагеря, а потом — неизвестность!
Глава 20
Когда мы прибыли на место, в стартовом лагере жизнь уже била ключом. Ничего здесь больше не напоминало о дикой, не тронутой людьми природе и тихом безмолвии, в котором мы застали это место, впервые придя сюда с Льюисом два года назад. Все четыре группы полярников, три вспомогательные и наша, основная, дошли до мыса Волкова без происшествий. Теперь стартовый лагерь действительно напоминал ледяной город, в котором жили и работали люди.
Количество иглу прибавилось, инуиты в первый же день построили себе новые жилища, возведя и дополнительные склады для продовольствия, которое удалось доставить в этом выходе. Над лагерем слышался гомон человеческих голосов и лай собак, а в воздухе висел густой запах сгоревшего керосина от примусов, которые использовались для обогрева иглу и растопки снега.
Никто не сидел без дела, все были чем-то заняты. Только мы, полярная группа, еще не успев отойти от долгого пути, сейчас отдыхали. Прибыли мы всего полчаса назад, проделав дневной переход вдвое быстрее, чем рассчитывали. Это было так не обычно, ничего не делать, что даже казалось сном. Мы привыкли, что каждый день, прежде чем сесть и перевести дух, нужно сделать кучу неотложных дел, а тут… Собак распрягли и увели инуиты, нарды разгрузили Егор, Фрол и Карп, а в добавок нам ещё и всучили по кружке горячего, исходящего паром чая, велев не дергаться и не мешать люд