– Палыч! Волна в полумиле от носа!
– Понял! – ответил Самсонов крикнувшему сверху Жарову. Затем обратился к находящимся с ним в машинном отделении мотористам: – Парни, хватайтесь за что-нибудь и крепко держитесь! Сейчас нас крепко тряхнет! Кто покалечится, тот ЛОХ!!!
По мере приближения к берегу волна становилась все выше. Сейчас она достигала высоты около четырех метров. Но и берег еще далеко. К тому же по мере приближения волны все больше казалось, что за ней и уровень самого океана выше. Это словно большая монолитная ступень, на которую предстояло запрыгнуть кораблю, чтоб иметь хоть какие-то шансы на спасение.
– Внимание! – крикнул Вишневский, еще крепче сжав поручень, за который держался.
Волна ударила в нос тральщика и понесла корабль назад, к полуострову. От удара корабль буквально встал на дыбы, задрав нос, и всем, кто в нем был, казалось, что он вот-вот опрокинется назад. Корабль непременно бы опрокинуло, ударь волна в борт, но, взяв курс перпендикулярно цунами, экипаж уменьшил площадь давления воды по корпусу, к тому же получил возможность взобраться на водяной вал. Под собственным весом нос с большой силой рухнул вперед, взметнув вверх огромный фонтан воды и чуть ли не погрузившись в нее. Поднятая носом волна ударилась в стекла ходовой рубки, и почти все испуганно закричали, на мгновение решив, что тральщик камнем устремился на океанское дно. Однако корабль выровнялся, и люди убедились, что они все еще на поверхности и даже движутся по воде.
– Мы проскочили водяной вал! – закричал рулевой, и рубка наполнилась радостными возгласами.
– Жар, что делаем дальше? Поворачиваем к Камчатке?
– Ни в коем случае, – Андрей мотнул головой. – Нас все равно несет к берегу. И может разбить о скалы. Мы еще в той массе воды, которая подкармливает цунами. Надо уходить от берега и выйти на спокойную воду.
Он быстро кинулся к трапу и спустился к люку, ведущему в машинное отделение.
– Палыч! Все целы?!
– Да! – отозвался снизу мичман. – Мы прошли водяной вал?!
– Прошли!
– Аллилуйя!
– Жар, сюда, скорее! – крикнул сверху Вишневский.
Андрей быстро поднялся в ходовую рубку и оторопел от ощущения дежавю. Прямо по курсу на тральщик двигался водяной вал, который, как и предыдущий, не имел ни левого, ни правого края и, казалось, простирался по всему океану от севера до юга.
– Вот черт! Второе цунами?!
– Это одно цунами, Андрюха, – вздохнул Никита. – Каскадное.
– Такие бывают?!
– Как видишь. Первая волна на мелководье поднимется, а достигнув берега, замедлится. Но сзади ее будет подпирать вторая, придавая силу, скорость и заставляя становиться еще выше…
Жаров снова бросился к машинному отделению.
– Палыч! Еще одна волна!
Несколько мгновений снизу не было никакого ответа, затем отчаянный вопль:
– Да я Посейдонову задницу!..
Далее последовали такие интимные подробности взаимоотношений мичмана с повелителем морей, что Андрей решил скорее вернуться в ходовую рубку.
В этот момент вторая волна ударила в нос корабля…
Выбрав наиболее свободное от деревьев место на склоне, Квалья решил развести костер без риска устроить лесной пожар. Во-первых, огонь и дым отпугнут медведя, если тот решит вернуться, во-вторых, Михаилу будет легче их найти. Сухих веток, бересты и прочего корма для огня вокруг было в достатке. Похоже, жители Приморского тоже жгли костры. Два столбы дыма поднимались с южного склона сопки.
Оливия с тревогой всматривалась в заросли, расположенные ниже по склону, но Михаил так и не появился.
Бросив очередную охапку хвороста в костер, Антонио уселся на землю и принялся массировать не на шутку разболевшуюся ногу.
– Тони! – вскрикнула Собески. – Боже правый, Тони, ты видишь это?!
Используя сучковатую палку как костыль, он поднялся и взглянул направо. Туда, куда сейчас смотрела Оливия.
Полуостров Крашенинникова соединялся с Большой камчатской землей небольшим узким перешейком, шириной чуть меньше пятисот метров. Относительно господствующих вокруг высот перешеек этот можно было считать самым низким местом в близлежащем ландшафте. И теперь Антонио отчетливо видел, как через этот перешеек во внутреннюю бухту, омывавшую Рабычий и Приморский, врывается огромный водяной вал, нашедший первое слабое место в земной твердыне, с которой решило помериться силами цунами.
С этого расстояния да с такой высоты зрелище казалось совершенно сюрреалистичным. Нескончаемый поток океанской воды все врывался и врывался во внутреннюю бухту, и вот уже за северо-западной оконечностью полуострова Крашенинникова показалась огромная волна, которая благополучно прошла входной пролив и ворвалась на просторы Авачинской бухты, обрушиваясь на все ее берега. Внезапно обмелевшая перед стихией бухта вдруг получила, казалось, в десятки, а может, и в сотню раз больше воды, чем ей требовалось для поддержания своего первозданного вида. Вслед за этим зрелищем Антонио и Оливия услышали и звук цунами. Оглушительный шелест и грохот обезумевшего океана. Вслед за этим шумом с южного склона послышался крик отчаяния сотен людей, многие из которых, как Оливия и Антонио, стали свидетелями апокалипсиса второй раз в жизни.
– Где же Миша?! – закричала Собески.
Волна ворвалась на территорию судоремонтного завода и сокрушала эллинги на берегу бухты. Огромный вал вдали беспрепятственно рвался к руинам Петропавловска-Камчатского. В бурлящей внутренней бухте вертелись, как рвущие жертву аллигаторы, старые полузатопленные корабли, подхваченные волной у юго-восточного берега Рыбачьего. Один из них врезался в крохотный пятачок земли под названием остров Хлебалкин, который уже скрылся в пучине. Цунами двигалось по Авачинской бухте дальше, врезаясь в мыс Козак и врываясь в устья рек Прорва, Паратунка, Денисова и других, что впадали в бухту на севере и северо-западе.
Дорога, что соединяла Приморский и Вилючинск, находилась на том же уровне, что и казармы. И это более чем на двадцать метров выше полосы прибоя бухты. Но вот уже вода начала заливать и дорогу и врывалась на территорию казарм. Это значило, что волна уже прошлась по крайней мере по трети Вилючинска. Во всяком случае, Кронштадтская и Приморская улицы уже под водой. Они расположены ниже, чем казармы.
– Миша! – воскликнула Оливия и бросилась вниз.
Михаил, показавшийся из-за деревьев, быстро опустил свою ношу, распахнул объятия и подхватил Собески.
– Пусть цунами, вулкан, землетрясение… Все что угодно… – шептала она, крепко обхватив его за шею, – но только ты меня так больше не пугай… И я тоже тебя люблю…
– Второй работает! Полный вперед! – закричал ворвавшийся в ходовую рубку Самсонов.
Команда «полный вперед» сейчас выглядела как насмешка. Вода была устремлена в одну сторону – в сторону берега. И даже то, что тральщик давно и благополучно преодолел второй водяной вал, не спасало. Корабль упрямо пытался двигаться на восток, дальше от полуострова, но вся водная масса стремилась в противоположном направлении. Сейчас, когда заработал второй двигатель, казалось, что тральщик приближается к берегу медленно, однако и этого было достаточно, чтобы цунами, бушевавшее сейчас далеко за кормой, разбило их о скалы.
– Я, кажется, начинаю понимать, что чувствует лосось, когда плывет на нерест против течения реки, – проворчал Вишневский.
– Потому лосось и выпрыгивает постоянно, чтоб вода не успевала его относить назад. А вот наша посудина прыгать не умеет, – покачал головой Жаров.
Самсонов выскочил на палубу и бросился к корме.
– Господи, что у этого психа теперь на уме?! – Никита кинулся следом.
Догнав старого мичмана, Вишневский обнаружил, что тот, как обычно, забористо и смачно матерится. И было от чего. Позади, в той стороне, куда несло тральщик, неистовствовала огромная водяная стена. Она захлестывала все прибрежные скалы и низины так, что их просто не было видно. Никита не сразу даже понял, где именно вход в Авачинскую губу. Но пролив выдавал более быстрый и низкий поток воды, врывающейся в бухту.
– Может, пора развернуться туда носом? – спросил Никита.
– Пока будем разворачиваться, потеряем скорость и дистанцию. К тому же получим сильный дифферент на борт. Вода-то все равно давит на нас. Не факт, что не перевернет.
– Тогда что делать?
– Попробуем проскочить в пролив жопой.
– Это как?!
– Как в шоу-бизнесе, Никита! Как в гребаном шоу-бизнесе!
– О чем этот сумасшедший опять толкует?! – крикнул подбежавший Жаров.
– Андрей! В машинном у меня несколько матюгальников! Принеси!
– Что?! Что принести?!
– Ядрена кочерыга, РУПОРЫ!!! Рупоры мне принеси! Три штуки! Поскорее!
Жаров побежал в машинное отделение.
– Мужики, где тут у Палыча рупоры?!
В машинном отделении, после того как корабль дважды вставал на дыбы, преодолевая два водяных вала, царил полнейший беспорядок. Все незакрепленные предметы унесло к переборке, что была ближе к корме. Однако мотористы без лишних вопросов быстро нашли то, что было нужно. Вскоре Андрей вернулся к Никите и Самсонову с тремя жестяными конусами.
– Так, отлично! Этот мне, этот тебе, а этот тебе, Никита! Слушайте внимательно! Я останусь здесь! Никита, встань в районе трубы! Жар, встань у входа в ходовую! Вы будете передавать мои команды рулевому! Если я крикну «девять градусов влево», то он должен выбрать на руле именно девять градусов! Не восемь! Не десять! Не девять с половиной! А именно девять! И именно влево! Ясно?!
– Ясно!
– Одна малейшая ошибка, и нам крышка! Ясно?!
– А если ты ошибешься, Палыч? – кивнул Вишневский.
– Тогда нам крышка, это же очевидно! И держитесь крепче за что-нибудь! На водных горках в аквапарках бывали?
– Бывали, а что?
– А ничего! Херня эти ваши водные горки с аквапарками. – Самсонов вытянул руку в сторону бушевавшего водяного ада. – Вот где контроль над прямой кишкой проверяется, аха-ха-ха!!!