— Да ну тебя, — отмахнулась Лиза. — В общем, теперь ты знаешь.
— Надо срочно сказать маме. Она вышлет твоему другу пару Библий.
— Кларк, тут нет ничего смешного.
— Ну прости. Круто, что он рассказал. Видно, ему и правда не с кем было поделиться.
— Наверное, — согласилась Лиза. — А еще он попросил у родителей бассейн.
— Он же не выходит из дома! Ты меня запутала.
— Не выходит. Но сказал, что собирается.
— Безумие, — выдал Кларк. — Не в смысле, что он безумен… ну ты меня поняла.
— Только все это как-то грустно. Он не уверен, стоит ли открываться родителям. Говорит, это не важно.
— Он прав, разве нет? Если безвылазно сидишь дома — кому какое дело до твоей ориентации.
— Суть не только в том, что он сидит взаперти.
— Ну не знаю. Если бы я решил закрыться от мира и у меня не было бы тебя, какая была бы разница, гей я или не гей. Разве что гугл-запросы знали бы всю правду…
— Как вульгарно.
— Ну прости.
— Все гораздо серьезней, — сказала Лиза. — Может, именно это стало причиной… Он не знает, как прийти в согласие с самим собой, потому что думает, что его ориентация не имеет значения. Отсюда социофобия!
— Лиза, парень все тебе рассказал уже на второй встрече. Не похож он на тех, кто отрицает себя.
— Тоже верно… И это сбивает с толку. Он немного беспокойный, но в остальном такой же, как мы. С ним легко общаться. Он забавный. Честно! Не вижу причин, по которым он не может контактировать с людьми снаружи. Соломон такой же, как все.
— Видимо, не совсем, — сказал Кларк. — Но ты думаешь, что если станешь ему другом, то сможешь помочь?
— Да, план таков, — ответила Лиза. — Начну с себя, а позже и ты подключишься. Покажем ему, что он теряет, прячась от внешнего мира.
— Что? Я не ослышался? Мне тоже отведена какая-то роль?
— Если сам захочешь. Ты же говорил, что ребята из команды тебя достали.
— Достали не то слово, — закатил глаза Кларк. — Они полные придурки.
— Ну вот.
— Слушай, а ведь ты можешь что-нибудь сочинить для своего эссе и выиграть стипендию.
— Знаю, но я хочу помочь ему. Дело уже не только в стипендии.
— Без шуток?
— Ага. Подождем пару недель, а то он не выдержит такого количества потрясений. И поскольку ты, скорее всего, лишишь меня звания «новый лучший друг Сола», мне надо узнать его получше.
— Я правда забавный.
— Позволь-ка, я угадаю… На тебе пижамные штаны и… думаю, больше ничего. Рядом чипсы Doritos. И пончик. Или даже два.
— Потрясающе. Как ты это делаешь?
— Я экстрасенс, — ответила Лиза. — Чем занимается сестра?
— Тем же, что и я. Рубимся в видеоигры часов пять подряд. Это, конечно, не повод для гордости. Но я все равно горжусь.
— Забавно, — сказала Лиза. — Стоило подружиться с балбесом-затворником, и ты пошел по его стопам. Куда катится мир?
Наутро, увидев машину Рона на подъездной дороге, Лиза обрадовалась. Она не питала к отчиму особых чувств, но матери он нравился, когда Рон был дома, та становилась гораздо счастливее. Жаль, что жить нормально у них не получалось — они были из разряда тех многочисленных пар, которые то души друг в друге не чают, то готовы друг другу глотки перегрызть. Лиза решила, что некоторые парочки только так и могут существовать, и радовалась, что она из другого теста.
Близилось время обеда, Лиза читала заметки по истории, и тут зазвонил телефон. Это был Соломон.
— Разве мы не расстались несколько часов назад?
— Что случилось прошлой ночью?
— Мы посмотрели лучший на свете фильм, и ты выдал мне свой секрет.
— Точно, — сказал Соломон. — Это изматывает — рассказывать секреты. Япроснулся где-то час назад.
— И каких успехов добился? Лично я уже пробежала три километра, написала рецензию и начала готовиться к тестированию.
— А я двадцать минут наблюдал за морскими угрями в какой-то документалке, пока не стало тошнить.
— Какой продуктивный день у тебя. Неплохо.
Он рассмеялся — сильнее, чем ожидала Лиза. Порой человек хохочет настолько искренне, что можно услышать отчетливые «ха-ха-ха». Таким был смех Соломона.
— Да… А ты знала, что угри живут около восьмидесяти пяти лет?
— Это пугает. Соломон, ты звонишь, чтобы меня пригласить?
— Возможно.
— Давай, вперед. Не стесняйся!
— Серьезно? — смутился он.
— Это называется дружба: ты звонишь человеку или он тебе, и вы зовете друг друга куда-нибудь. Ты на верном пути.
— Ясно. А ты хочешь?
— Хочу ли я что?
— Приехать сегодня ко мне.
— На самом деле сегодня я занята, — ответила Лиза, сдерживаясь, чтобы не рассмеяться.
— Издеваешься надо мной?
— Ага! В два часа тебя устроит? А то мне еще тридцать страниц конспекта надо бы просмотреть.
— Вот и отлично, — сказал Соломон. — Если ты точно не против…
— Соломон! — Лиза повысила голос. — Ты все делаешь и говоришь правильно, что еще за «если ты точно не против»? Я только за!
— Круто! Чем хочешь заняться?
— Умеешь играть в шахматы?
— Умею, но плохо.
— Замечательно, в них и сыграем. Доска с фигурами есть?
— Ага. В стиле «Времени приключений». Только чур не смеяться!
— Смеяться? Еще чего, мы с Кларком обожаем этот мульт.
— Да ты прикалываешься надо мной!
— Вот еще, так и есть!
Когда Лиза приехала к Ридам спустя пару часов, фигуры уже были расставлены. Соломон решил расположиться в столовой. Лизе за всю ее жизнь крайне редко приходилось бывать в этой комнате, впрочем, совместные трапезы и у других семей были явлением, выходящим из ряда вон. Возможно, Риды тоже были из их числа, но отчего-то ей хотелось верить в обратное.
— Какое у тебя любимое блюдо? — спросила она, присев.
— Мы что, в детском саду?
Лиза, вскинув бровь, взглянула на шахматы, а затем на Соломона.
— Ну ладно, — ответил он, устраиваясь на стуле. — Пицца, пожалуй.
— Пицца? — удивилась Лиза. — Как скучно, Соломон.
— Можешь звать меня Сол. Или Соло.
— Я могу быть с тобой откровенна?
— Валяй.
— Мне кажется, «Соло» звучит обидно, — заметила Лиза.
— Нисколько, если забыть про Одинокого Агорафоба и представить Хана[14].
— А, и правда.
— Мне нравится имя Сол. Прадедушку звали также.
— А моего звали Гейтор.
— Гейтор… Прейтор?
— Именно. — Лиза склонила голову, делая вид, что ей неловко в этом признаваться. — Зоологом был. Без шуток.
— Как его звали на самом деле?
— Дик, — ответила Лиза.
— Умел твой предок сделать правильный выбор!
— Так, ну, ты готов проиграть?
— Как никогда. Кто ходит первым?
— Да ладно, Сол? Начало не задалось.
— Твою мать, — чертыхнулся он. — Я же помню, что белые.
— Ругаешься, будто никогда в жизни не ходил в школу и воспитывался в подворотне, — заметила Лиза.
— Это все мое окружение, — пошутил Сол. — Не позволяй им себя обмануть. Если рядом нет посторонних, ругаются, как моряки.
— Меня в том году мама заставила вымыть рот. С мылом, — заявила Лиза. — За то, что я отчима сукиным сыном обозвала. Забавно, ее взбесило только то, что я матерюсь.
— При родителях я редко ругаюсь, — добавил Соломон.
— Это твой способ протеста. Например, если бы ты рос в семье преступников, мог бы пойти в копы. Мир вообще загадочная штука.
— Или это ты на меня дурно влияешь, — сказал он, сдвигая пешку на две клетки вперед.
— Что-то я сомневаюсь, — хмыкнула Лиза, шагая конем.
Ей было не важно, кто победит. Она лишь хотела опробовать метод, о котором с утра вычитала в сети, — игровая терапия, расслабляющая пациента настолько, что тот запросто выдает свои самые интимные секреты или мучающие его факты о себе и своем прошлом. Прогресс Соломона был впечатляющим, и Лиза решила прощупать, как далеко сможет зайти в своих манипуляциях, не выдавая истинных целей.
Первую партию Соломон проиграл — Лиза захватила его короля с помощью пешки и ладьи. Сол молча расставил фигуры и развернул доску, чтобы Лиза играла белыми.
— Мне с черными больше везет, — заявил он.
И поначалу казалось, что Сол близок к победе. Он настолько увлекся игрой, что минут пятнадцать думал над ходом, не поднимая на Лизу глаз. «Быть может, метод сработал, — решила она, — и пора сыграть в терапевта?»
— Кроме того, что ты боишься продуть, тебя что-то пугает по-настоящему?
— Быть похороненным заживо, — слегка помедлив, ответил Сол.
— Резонно.
— А тебя?
— Смерчи. Не спрашивай почему, никогда их не видела вблизи.
— Это ж гигантские ветряные воронки, сносящие все на своем пути. Понятно, с чего ты их боишься.
— А еще… мне страшно застрять до конца жизни в Апленде.
— Ха, в этом мы отличаемся, — сказал Соломон, передвигая пешку. — Куда хочешь поехать?
— Да хоть куда, — ответила Лиза. — В город побольше. В какой-нибудь мегаполис. Пригороды выбешивают.
— Но ведь тут полно старичков, детишек и ненормальных вроде меня, — пошутил Сол. — Разве можно не любить пригороды?
— И часто ты зовешь себя ненормальным? — спросила Лиза.
— Только в шутку и если нужно отмазаться от уборки.
— Так, значит, твой величайший страх — быть похороненным заживо. А из того, что действительно может с тобой произойти?
— Вроде допроса о величайших страхах, в то время как я пытаюсь тебя обыграть?
— Извини. Пусть это останется тайной.
Соломон наконец оторвался от доски и взглянул Лизе в глаза, как бы спрашивая, что ей нужно от него. В ответ на это Лиза обратила взгляд на фигуры и отняла у него слона своей королевой. Закончив партию, Лиза проследовала за Солом в его спальню, где тот, перерыв шкаф, извлек небольшую стопку комиксов.
— Вот, — гордо сказал он, — передай Кларку. Я их до дыр зачитал.
— Серьезно? — спросила Лиза, пролистав самый верхний выпуск. — Спасибо…
— Да не за что. У меня лишь одно условие — не прятать их. Пусть гордо разложит все выпуски, так, чтобы все видели.