— Тревор Блэквелл. Познакомились в лагере Воскрешения.
— В прошлом году?
— Ага. Но у него тогда была подружка, так что мне пришлось ждать и молиться. И вот пару недель назад он написал, что они расстались. Ты должна его увидеть! Он похож на модель или вроде того.
Дженис снова схватилась за телефон и, покликав немного, передала его Лизе. Парень был вполне симпатичным, такие, как он, играют лучших друзей главных героев. Лиза, однако, слегка преувеличила:
— Мм, красавчик! А какая улыбка! Тоже, что ли, съездить в тот лагерь…
— Мы познакомились на реконструкции казни Христа.
— Ого, значит, первое свидание было на казни?
— На реконструкции, — поправила Дженис. — И не свидание, а любовь с первого взгляда…
Лиза тут же представила картину: два голубка стоят в лесу, взявшись за руки, а рядом два старшеклассника притворно секут третьего, одетого как Христос.
— Я так за тебя рада, — наконец сказал она. — Ты просто сияешь от счастья.
— Да я на седьмом небе! — ответила та, забирая телефон. — Если бы мы еще жили поближе…
— А где живет Тревор?
— В Тастине. Примерно там же, где Юпитер…
— Не так уж и далеко, — пожала плечами Лиза. — Около часа езды.
— О, это целая вечность, если ты влюблен. Но на следующей неделе мы снова должны увидеться в лагере.
— Христианском? Ты, главное, не залети там.
— Ха, представляю! Мать меня убьет.
— В случае чего свалишь на святого духа.
— Боже, как я раньше не догадалась!
Закончив с сэндвичами, Лиза и Дженис прошлись до угла, чтобы купить по йогурту. Именно здесь они раньше встречались после уроков и даже иногда по воскресеньям. Странно было прийти сюда снова после долгого перерыва, к тому же Лиза подустала от нескончаемой болтовни подруги.
— Как там твои бойфренды? — спросила ее Дженис.
— Отлично, — ответила Лиза. — Только… да не, все отлично.
— Слушай, прости за мои подозрения. Я перегнула палку. Откуда мне знать, что там у вас происходит?
— Может, ты и была права, — сказала Лиза чуть громче, чем собиралась, и опустила голову на руки, чтобы спрятать лицо.
— Что?
— Возможно, я все-таки заблуждалась, — добавила она, по-прежнему пряча лицо.
— Значит, он гей? — прошептала Дженис, наклонившись к подруге.
Лиза выпрямилась и немного сползла по стулу.
— Не знаю. Он все время торчит у Сола. Постоянно. А если Сола рядом нет, он только и делает, что болтает о нем и строит какие-то планы. Сначала я не придавала этому значения, а теперь, думаю, слишком поздно.
— Лиза, геями не становятся, геями рождаются. Если Кларк и правда неравнодушен к парням, то поздно стало лет так семнадцать назад.
— Может быть…
— Хотя то, что они проводят вместе все свободное время, еще ни о чем не говорит. Просто два одиночки нашли общий язык, что такого?
— Тоже верно.
— Может, ты все придумала, подруга? Сначала надо убедиться, а потом уж решать.
— Да что тут решать… Я люблю его, он это знает, но отношения у нас явно зашли в тупик.
— Если бы Кларк был геем, стал бы он скрывать это от тебя?
— Не знаю… А если он скрывает, разве не следует мне его как-то поддержать? Он же не виноват, что таким родился.
— Есть разница между тем, чтобы быть самим собой и водить кого-то за нос. Думаешь, Кларк стал бы так с тобой поступать? И насколько хорошо ты знаешь Соломона? Способен он на такое?
— Думаю, нет, — ответила Лиза. — Но что, если это сильнее их?
— Зато стипендия почти у тебя в кармане.
— Я думала, ты меня осуждаешь.
— Я и осуждаю. Но… случай-то уникальный. К тому же огребешь море сочувствия, если преподнесешь все под соусом «безумный агорафоб увел у тебя парня».
— Кларк против того, чтобы я писала это эссе. Предупредил, что расскажет все Соломону. Еще один повод думать, что за Сола он переживает больше, чем за меня.
— Да ну, — отмахнулась Дженис. — Он просто поступает так, как велит ему совесть.
— Ну да, наверно. Может, тогда мне стоит признаться Соломону? Рассказать об эссе и надеяться, что это не разрушит прогресс, которого он достиг?
— А у Сола прогресс?
— О да, теперь он выходит на задний двор.
— И ты думаешь, в этом полностью твоя заслуга?
— Думаю, ему нужен был толчок, и я его подтолкнула, — уверенно сказала Лиза.
— А вдруг после твоего признания ему станет еще хуже, чем до знакомства с тобой?
— Не знаю. Потому и боюсь…
— Погоди, — замахала руками Дженис, — значит, Кларк тебя не простит, если ты напишешь эссе про Соломона, не получив его согласия, но, открывшись, ты можешь все разрушить?
— Типа того, — ответила Лиза, уставившись в пол невидящим взором. — А если отправлю эссе, не рассказав Солу, Кларк в любом случае его просветит…
— Что ж, я за тебя помолюсь, — заверила Дженис.
Но Лизе нужно было что-то посильнее молитвы, чтобы сохранить отношения с Кларком, остаться друзьями с Солом и написать эссе. В идеальном мире Сола бы тронуло, что она вспомнила про него и решила помочь. А Кларка так впечатлили бы ее взрослое ко всему отношение и честность, что он ответил бы тем же, раскрыв все свои секреты, или очнулся бы наконец и прекратил делать вид, что ему плевать на их с Лизой отношения. Но мир, в котором она жила, был неидеален — именно от этого мира сбежал Соломон Рид, и чем дольше она размышляла обо всем этом, тем менее нелепым казалось его решение. И разве сама Лиза не пыталась сбежать от той части мира, что пугала ее?
23. Соломон Рид
Порой Соломона мучило чувство вины. Но он не мог ни с кем поделиться своими мыслями, так как боялся усугубить. Он считал, что по большому счету у него все в порядке — никаких серьезных проблем. Где-то голодают люди. Свирепствуют болезни. Где-то сгорают дотла дома. Страшные ураганы стирают их с лица земли. Или же их отнимают за неуплату. Соломон же был баловнем судьбы из пригорода, слишком легковозбудимым, чтобы взаимодействовать с миром.
С появлением Лизы и Кларка ему стало лучше. Гораздо лучше. Но чувство вины осталось. Каждый раз, прощаясь с друзьями, Сол ощущал глухую боль где-то в глубине, понимая, что не может им дать большего. Он смог выйти на задний двор, и это придало Соломону уверенности, но желания выйти в мир у него не возникло. Конечно, он приблизился к нему почти вплотную, но слишком уж давно он там не был. В данный момент Соломон ни в чем не нуждался, к тому же у него были друзья, приходившие даже без приглашения. Ясное дело, всем хотелось развития событий, он и сам надеялся раньше или позже оказаться там. Да, однажды, возможно, он проснется с мыслью, что двора ему уже недостаточно.
Соломон никогда не знал, каково это — влюбиться. Он миллион раз видел чужую любовь — большую, стремительную, прекрасную — в кино и сериалах. И удивлялся, как можно столько времени думать о ком-то, полностью потеряться в другом человеке. Теперь, похоже, это перестало быть для него секретом.
На следующий день после спонтанного купания голышом в компании Кларка Сол позвонил бабушке. Он решил, что пришло время признаться в своих истинных чувствах к другу, а в ответ рассчитывал получить какую-нибудь житейскую мудрость или меткую поговорку — каких немало у южан, — которая все прояснит. Хотя бабушка может спросить что-нибудь дикое про секс между геями, и Солу станет неловко продолжать разговор.
— «Недвижимость Джоан Рид». Мы приведем вас домой, — послышалось в телефоне.
— Привет, бабуль.
— Майкл Фелпс?[22] Это ты?
— Очень смешно. Как насчет обеда с любимым внуком?
— Какой приятный сюрприз! Ты наконец-то нашел время для меня! А что друзья — утонули в бассейне?
— Я думал, ты рада, что они у меня появились.
— Конечно, рада, просто дурачусь. Что привезти? In&Out?[23]
— Читаешь мысли.
Бабушка настояла, чтобы устроиться с чизбургерами на заднем дворе, в патио. Так что Соломон начал подозревать, что отныне во время ее визитов ему всегда придется торчать снаружи.
— Ну и что тебя мучает?
— Ничто.
— Последний раз ты меня звал на ланч лет в четырнадцать, так что давай коли свой орех.
— Чего?
— Что тебя тревожит? Соломон, шевели же мозгами.
— А, понятно. Да просто… мне кажется, я влюбился.
— Да ладно? — воскликнула она, бросая бургер на тарелку. — В Лизу?
— В Кларка, — дрожащим голосом ответил Сол.
— Не может быть! — закричала она. — Скорей бы друзьям рассказать! Буду в наших кругах первой бабушкой гея. Все просто обзавидуются!
— Обзавидуются?
— Да брось, дорогой, я у тебя весьма продвинутая. Или думаешь, я никогда не бывала на вечеринках Западного Голливуда?[24]
— Бывала, да?
— Геи меня любят. Думаю, дело в акценте.
— Наверно, — кивнул Соломон. — А что скажешь о Кларке?
— Ты и получше найдешь, — заявила бабушка.
— Да нет, все не так… Он натурал.
— А, ясно. Вот в чем загвоздка… Надо тебе назначить с ними свидание и выяснить, кто играет в твоей команде. И это будет непросто.
— Мне неохота ранить Лизу.
— Еще бы, девчонка отлично к тебе относится.
— Язнаю…
— А ты уверен, что Кларк, ну… не запал на тебя?
— Это исключено.
— Ну тогда даже не знаю, что и сказать. Как по мне, это странно, что натурал все свое время проводит с геем. Хотя… вот сказала это вслух и поняла, что абсолютно не права. Сол, он же твой лучший друг? — спросила бабушка. — И вы болтаете обо всем подряд?
— Ну да.
— Тогда ты знаешь, как поступить.
— Поговорить?
— Именно.
— Спасибо, бабуль. Наверно, ты права. Яне хочу его потерять.
— Но береги себя, ладно? Не переживай слишком сильно. Против себя не пойдешь. Уж тебе-то это известно, как никому.
Соломон знал, что бабушка не будет хранить его секрет, ведь она любила сплетни не менее сильно, чем он — «Звездный путь». Потому Сол решил всем признаться. Вот только не знал как. Как сказать тем, кто уверен, будто знает тебя вдоль и поперек, что они ошибаются? Он вошел в кухню, уселся у стойки и молча смотрел, как родители режут салат.