— Поглядите-ка, из тебя выйдет прекрасная христианка. Начни посещать церковь, и Кларк падет к твоим ногам.
— Боюсь сгореть еще на пороге.
— На твоем месте и я бы боялась, — хмыкнула Дженис.
— Я люблю его и уверена, что он тоже меня любит. Так что пока переживать не о чем.
— А не ты ли мне позвонила поплакаться о сексуальной неудовлетворенности?
— Ну я, но дела это не меняет. Секс только отвлекает. А мне нужно сосредоточиться на уроках и на том, как слинять отсюда.
— А что там, кстати, с дантисткой? — спросила Дженис.
— Милая женщина. Плюс я оказалась права: он годами не покидал дом.
— Потрясающе, — протянула Дженис. — Я бы тоже заперлась дома после того, что он натворил.
— Он ничего не мог с собой поделать, — попыталась Лиза защитить Сола.
— Честно сказать, диву даюсь, с чего ты так печешься о парне, с которым вообще не знакома.
План Лизы в общих чертах сформировался еще до встречи с Валери Рид, но она не готова была раскрыть его Дженис. Порой, когда делаешь что-то, чего не следует, последнее, что тебе нужно, — это чтобы кто-нибудь вроде Дженис расписал тебе все причины, по которым не следует так поступать. Лизе хватало мозгов оценить все риски самой. Решение было принято.
Тем же вечером в доме Кларка она вновь завела разговор о колледже в надежде прощупать намерения бойфренда.
— Ты подумал об учебе на Восточном побережье? — спросила Лиза.
— Начал искать информацию, — ответил Кларк, — но сразу ощутил себя слишком взрослым и вместо этого решил поиграть в приставку.
— А я наконец сделала выбор. Ты мог бы поискать колледж в окрестностях.
— Окей. А ты куда собралась?
— В Чикаго. Хочу поступать в Вудлон, их кафедра психологии занимает второе место в рейтинге США.
— А у кого первое? Не хочешь поехать туда?
— В Вудлоне я буду лучшей, а в другом университете не факт.
— Ты прямо как леди Макбет, только без убийства.
— Спасибо, ты очень любезен.
— Так что, мне поискать колледж недалеко от твоего? Где это вообще… Орегон?
— Мэриленд, — подсказала Лиза. — Балтимор.
— Давно мечтал посмотреть на могилу По.
— Глупости какие. Никогда не понимала этого всеобщего увлечения кладбищами. Это отвратительно и как-то… грустно.
— Я хожу на могилу деда. Мне нравится.
— Прости.
— Да ничего, — ответил Кларк. — Мне нравится одно, тебе другое.
— И чем ты там занимаешься? Грустишь, глядя на камень?
— Нет, обычно молюсь и беседую с дедом, как будто он рядом стоит. И честно говоря, это скорее делает меня более счастливым, чем более грустным.
— Люди вообще странные существа, согласен?
— Вот почему ты так рвешься нас вылечить?
— Не тебя, — быстро сказала Лиза. — С тобой как раз все в порядке.
— Ну спасибо. Так что там с… Вудло?..
— Вудлоном, — поправила Лиза.
— Ну да, с ним. Сможешь туда поступить?
— С закрытыми глазами.
— А что для этого нужно? Какое-нибудь эссе?
— Ага. На тему «Мой личный опыт общения с психически больными людьми».
— Ну, это элементарно, — рассмеялся Кларк. — Напиши о своей матери. Или о моей — она совершенно безумна.
— Нет, тут нужен случай уникальный. Что-то действительно интересное и, возможно, лучшее из того, о чем они читали. На факультете только одно бюджетное место, зато с полной стипендией.
Лиза точно знала, о чем будет эссе. Стоило ей увидеть рекламу доктора Рид — и план сложился сам собой. Ей предстояло отыскать, очаровать и вылечить Соломона, после чего законспектировать все в своем эссе для Вудлона, обеспечив себе тем самым место среди величайших психологов двадцать первого века. К тому времени, как у Лизы пойдут внуки, какое-нибудь здание назовут в ее честь. Но чтобы все удалось, ей следовало поторопиться. Особенно учитывая, что ей, судя по всему, предстоит иметь дело с закоренелым агорафобом. Такие вещи за пару недель не лечат. У Лизы уйдут месяцы на то, чтобы достичь результата, а предпоследний класс уже подходил к концу. Времени до отправки эссе оставалось совсем немного. Лиза не собиралась висеть в листе ожидания или поступать на третий в рейтинге психфак. Она должна была оказаться в Вудлоне, чего бы ей это ни стоило.
— Напишу о своем кузене, — сказала она Кларку.
— О том, который кое-где заперт?
— Не кое-где, а в психушке. Как-то раз мы с ним встречались. Иногда его отпускают домой. На один-два уик-энда в году. Странный он. Всегда хотела с ним пообщаться, узнать получше, но так и не довелось.
— На твоем месте я был бы очень осторожен, — ответил Кларк. — Кто знает, на что он способен, раз его там заперли.
— Никто, — согласилась Лиза. — И все-таки я рискну.
Несмотря на то что ей как будущему психологу было любопытно пообщаться с кузеном, встречаться с ним Лиза не собиралась. Да и ни с кем другим из членов семьи. Она с трудом выносила компанию матери. Отец присылал Лизе открытки на день рождения ровно до тех пор, пока ей не стукнуло девять. Всё, что ей требовалось, — надежное алиби, чтобы Кларк не пронюхал о Соломоне раньше времени. По крайней мере, пока. Ты не можешь взять и сказать бойфренду, что намерена проводить все свободное время с каким-то другим парнем, особенно если тот психически неустойчив и однажды сорвался на людях. Для таких новостей нужен удачный момент. Неведение было благом для Кларка, Лиза, можно сказать, оказывала ему услугу. Он вполне мог подождать какое-то время, пока она посвятит его в свой проект. Судя по всему, ему вообще нравилось ждать.
5. Соломон Рид
По меркам большинства, Соломон был весьма странным ребенком. И дело не только в агорафобии. Взять, например, его привычки в еде: он категорически отказывался есть продукты зеленого цвета и всерьез боялся кокосов. Большую часть времени Соломон расхаживал полуголым, со спутанными волосами и красной полоской от ноутбука на животе, оставшейся после уроков или просмотра фильмов онлайн. И хоть он не любил играть в видеоигры, но мог часами смотреть, как в них играет отец.
Ах да, еще Соломон размышлял вслух. Не всегда, но часто, так что родители не удивлялись, заслышав, как сын лепечет что-то, понятное только ему. В день встречи с Лизой Прейтор мать Соломона вошла в его спальню как раз в один из таких моментов.
— Если не к, то иди от, — бормотал он, сидя за столом и не подозревая, что в комнате кто-то есть.
— Какой идиот? — спросила мама.
Соломон медленно развернулся. Его щеки порозовели, но румянец быстро сошел. После стольких лет, проведенных бок о бок с родителями, его трудно было чем-нибудь смутить.
— Помнишь девочку, о которой я говорила? Новую пациентку из твоей школы?
— Лизу… как там ее?
— Прейтор, — подсказала мама. — Она очень тобой интересовалась, задавала кучу вопросов.
— Смотрю, ты не можешь ее забыть. Намекаешь, что мои коренные не так хороши? Хочешь меня обменять на что получше?
— Вполне возможно.
— Так, значит, она задавала кучу вопросов обо мне? Звучит пугающе.
— Ничего пугающего в ней нет. Не в меру любопытна, пожалуй. Разве тебе не приятно, что кто-то думает о тебе?
Соломон не знал, что на это ответить. Кто-то думал о нем. Ух ты. И что теперь? На бранч[3] ее пригласить?
— Возможно.
— Тебе не помешает завести пару-тройку друзей.
— А мы с тобой разве не друзья? Нашей дружбе пришел конец? — произнес Сол грубым голосом, подражая гангстерам из кино.
— Твои единственные друзья — люди среднего возраста, к тому же это твои родители. Так не должно быть.
— Не вижу в этом ничего плохого, — заявил Соломон.
— Господи. — Мать прижала обе ладони к его щекам. — Ты безнадежен, прямо как твой отец.
Валери Рид жила со взрослой и юной версиями одного мужчины — интроверта-минималиста, державшего все чувства в себе и обожавшего всякую ерунду. Она присоединялась к их еженедельным просмотрам старой научной фантастики и даже вела по окончании фильма серьезные беседы, но любила шутить, что предпочла бы этим киносеансам выдергивание зубов. Понимаете, да? Ну еще бы.
— Ты мог бы возобновить общение с кем-то из школьных друзей и болтать с ними онлайн.
— Зачем мне это, мам?
— Ну не знаю… так будет веселей, — ответила мама.
— Мне и так вполне весело.
— Ладно, — она махнула рукой и зашагала к двери, — мне еще счета оплачивать.
Соломон задумался, будет ли он когда-нибудь оплачивать свои счета. Выходить из дома он не планировал. Ни под каким предлогом. При этом уже в шестнадцать его грызла совесть за то, что он бесконечно торчал дома и намеревался продолжать в том же духе и впредь. Он знал, родители не из тех людей, что до старости сидят на одном и том же месте. Им хотелось увидеть мир и, может быть, переехать куда-нибудь, выйдя на пенсию. Порой, особенно в те дни, когда мать намекала на то, что ему вроде бы чуть лучше, Соломону казалось, что он был не только главной, но и единственной проблемой в жизни своих родителей. И он не желал, чтобы ради него они приговаривали себя к пожизненному заключению.
После того как мама ушла, Соломон вернулся к школьным урокам. Обычно он лез в интернет и искал информацию там. По внешнему миру он особо не скучал. Вспоминал разве что Target[4] с его аккуратными полками и расслабляющей музыкой. Конечно, любимые ресторанчики. А еще ему очень нравился запах, витавший в воздухе перед дождем, и как тяжелые капли плюхались на кожу. Но это удовольствие было ему доступно и сейчас — достаточно высунуть руку в окно. Вода его успокаивала. Он сам не знал почему. Он мог часами лежать в ванной, прикрыв глаза и прислушиваясь к мерному стрекоту вентиляции. В такие моменты в нем будто включалась блокировка, пресекая всё, что могло нарушить его равновесие, унимая все навязчивые идеи. Соломон знал, что во время приступов нужно закрыть глаза и сосчитать до десяти, дыша медленно и глубоко. Но этот способ всегда уступал воде.