— Это просто… ЧУДЕСНО! — дочитав послание Лизы, прокричала бабушка с сочным южным акцентом.
— Чудесно?!
— Именно! Люблю таких, как она. Знает, чего хочет, и добивается своего.
— Но с чего бы вдруг она захотела меня? В смысле, захотела дружить со мной?
— Да ты погляди на себя! Не дыши я на ладан, сама бы с тобой подружилась.
— Мы и так дружим, бабуль.
— Вот к этому она и стремится.
— Не думаю, что мне это как-то поможет…
— Ты думаешь, что это подстава? Что какие-то мудаки пранкеры хотят тебя обмануть?
— Нет, — рассмеялся Сол. — И не употребляй, пожалуйста, слово «мудаки».
— Милый, я знакома со многими жителями этого города. И их дети в большинстве своем — наглые засранцы. Так что я бы не удивилась.
— Да никто даже не знает о моем существовании.
— Она знает! — воскликнула бабушка. — Или что, Соломон, ограничишься узким кругом до самой смерти? Только я, родители и разносчик пиццы? По мне так, хочешь безвылазно сидеть дома — сиди. Но пускай в свою жизнь новых людей! Так ты сохранишь рассудок, а то еще крыша поедет, и одним прекрасным утром порешишь нас всех.
— Думаешь, к этому все идет? Психану и тебе конец?
— Мне-то? Ну уж нет. У меня всегда с собой перцовый баллончик. Никогда не знаешь, что за люди придут смотреть дом.
— Погоди… что?
— Пригласи ее в гости, Сол. Сойди с проторенной тропинки и посмотри, что получится. Я бы, черт подери, именно так и сделала. Доживешь до моих лет — научишься говорить «да» вопреки собственным страхам.
— Яподумаю. Папа сказал, утро вечера мудренее.
— А ты знал, что твой отец тоже рос одиноким? Он бы такую возможность не упустил. А тебе сказал так, потому что не хотел давить.
— Но я не одинок.
— Это пока. Ты еще слишком юн. С годами будет труднее. Никто не придет тусоваться с сорокалетним лоботрясом, живущим взаперти с мамой и папой.
— Боже, бабуль, полегче со мной, а? — взмолился Соломон.
— Я просто пытаюсь помочь. Что нового, кстати? Чем занимаешься?
Она подошла к столу и открыла его ноутбук, на экране которого было немало такого, чем Соломон не хотел бы делиться с бабушкой, и, как ни странно, сайт о бассейнах был в этом списке первым.
— Только родителям не говори, — быстро сказал Сол. — Пока.
— Ты хочешь бассейн? — обрадовалась бабушка.
— Прошу, не радуйся раньше времени. Я всего лишь соскучился по воде.
— Но ты читаешь про открытые бассейны, Сол! За пределами этих стен! Как я могу не радоваться?
Пробежав по комнате, бабушка крепко его обняла. Соломон не шевелился, дожидаясь, пока та прекратит раскачиваться из стороны в сторону и отпустит его. Когда же это наконец случилось, он увидел слезы в ее глазах.
— Вот поэтому я и молчал. Слишком большое давление.
— Соломон, я сама всё оплачу. С тебя согласие родителей — с меня лучший бассейн в Апленде.
— Но это не значит, что я выйду наружу. Не могу гарантировать.
— Ничего, у меня только одно условие. — Бабушка хитро вскинула бровь.
— О нет, — покачал Соломон головой. — Ты это всерьез?
— Один раз, — сказала она. — Позволь бедняжке прийти — вдруг она тебе понравится. Бассейн ты и так получишь, но можешь приобрести еще и друга, с кем можно будет там поплавать.
Поцеловав Соломона в лоб, бабушка вышла из комнаты и направилась в кухню к родителям. Несмотря на расстояние, голос ее звучал четко и ясно, словно та отошла буквально на пару шагов. Соломон прислушивался некоторое время, не раскроет ли бабушка тайну. Та умела хранить секреты, но и сплетничать обожала, а ей только что стала известна величайшая сенсация дома Ридов за последние три года.
— Сол! — крикнула мать с кухни. — К телефону!
Соломон уставился на аппарат на своем столе. Все, с кем он общался, сидели в соседней комнате, так кто же, черт возьми, мог ему позвонить?
— Алло? — произнес он неуверенно.
— Соломон? — послышался женский голос. — Это ты?
— Да.
— Это Лиза Прейтор. Ты получил письмо?
Сол прижал трубку к груди и трижды глубоко вздохнул, чтобы успокоиться.
— Эй? — позвала собеседница. — Ты еще здесь?
— Здесь, — отозвался Сол, возможно, громче, чем следовало. — Письмо получил. Спасибо.
— Да не за что. — В голосе Лизы послышались радость и облегчение. — Надеюсь, не очень напугала тебя.
— Немного, — ответил он. — Не так чтобы…
Соломон сто лет не разговаривал со сверстниками и не очень понимал, как себя вести. Наверно, ему следовало почаще употреблять словечки типа «клево», «остынь» и «ща», но, к счастью, Лиза болтала практически без умолку.
— В общем, прости, что вот так звоню. Хотела убедиться в том, что письмо у тебя, и сказать, что приму любое твое решение. Но… все-таки скажу, что я чертовски хорошо умею дружить. Можешь спросить у моей лучшей подруги. Ее зовут Дженис Плутко. Дать тебе ее номер?
— Нет… спасибо. Я…
— Ой, вот теперь я точно тебя пугаю, да? Меня иногда заносит — слишком бурно реагирую на те или иные вещи. Кларк говорит — на все. Даже на те, которые меня бесят. А тебя, Соломон, что бесит?
— Хм, даже не знаю…
— Знаешь что… прости, не стоило мне звонить. Застала тебя врасплох. Может, ты сам перезвонишь или…
— Сможешь приехать ко мне в среду? — перебил ее Соломон.
— На этой неделе? Конечно, смогу.
— Прекрасно. Я живу в сто двадцать пятом доме по Реддинг-вэй.
— Понятно. После трех будет удобно? Свободен в это время?
— Как и в любое другое, — ответил Сол.
— Супер! Спасибо тебе, Соломон. Обещаю, ничего странного не будет. Ну, разве что чуть-чуть, но, знаешь, скорее веселого, чем странного. Веселье! Фокусируйся на веселье.
— Веселье, ага. Договорились.
— Тогда до среды!
— Пока, — ответил Сол.
Повесив трубку, он побежал в ванную, где его колени встретились с холодным линолеумом, а глаза — со своим отражением в унитазе. Он смотрел на себя, стараясь дышать размеренно, и не то чтобы разглядывание себя в воде вселяло уверенность в том, что он пригласил Лизу. Но что он теперь мог поделать?
Ему удалось удержать в себе съеденное на обед, хотя он и был близок к обратному, вот почему Соломон решил задержаться в ванной. Он сел на пол и стал считать, стараясь дышать правильно на случай, если ему станет хуже. Но хуже не стало. Постепенно пульс пришел в норму, а воздух проник в легкие. Тогда Сол поднялся, прошел к умывальнику и, ополоснув лицо, направился в коридор. Несколько капель попало за шиворот, мокрые волосы прилипли ко лбу.
Перед тем как войти в гостиную, Соломон услышал, как бабушка вовсю заливается о бассейне. Ну-ну, другого он и не ждал. При его появлении все одновременно обернулись к нему, а в ответ на короткий кивок заулыбались.
— Купите пареньку плавки, — сказала бабушка.
8. Лиза Прейтор
Соломон показался Лизе менее нелюдимым и хрупким, чем она ожидала. Он нервничал, но так бывает со всеми, когда звонят совершенно незнакомые люди. Сначала ее накрыло волной облегчения — возможно, помочь парню будет проще, чем она думала. Но Лиза знала: поспешных выводов делать нельзя, сначала надо познакомиться. И Соломон согласился! Она до сих пор удивлялась, как можно, поболтав неизвестно с кем, пригласить собеседника в гости, но он сделал и то и другое, положив начало лучшему, что случалось в его в жизни.
Лиза решила поделиться этой прекрасной новостью с Кларком, гостившим у отца в Ранчо-Кукамонга, где, согласно предписанию суда, он обязан был проводить половину своей несовершеннолетней жизни. Гарольд Роббинс работал адвокатом по делам налогообложения и был настолько же скучным, насколько скучно звучит его должность, но для детей делал все, что в его силах, и Лиза обожала его за это. Трубку подняли сразу.
— Кларк Роббинс к вашим услугам.
— У меня получилось! — сказала Лиза.
— Что именно?
— С Соломоном. В среду иду к нему.
— Ого, поздравляю.
— Спасибо! Я весь день хотела ему позвонить, а потом терпение кончилось и…
— Погоди, ты позвонила ему? Лиза, парень явно хочет, чтобы его оставили в покое.
— Но он ответил на мой звонок. А если бы не хотел меня слышать, то бросил бы трубку.
— Логично. И как он тебе?
— Вполне нормальный, — ответила Лиза. — Немного растерянный, но это неудивительно.
— И ты напросилась в гости.
— А вот и нет. Ты в меня совсем не веришь? Это была его идея.
— Ядолжен обрадоваться, что какой-то парень пригласил тебя в гости?
— Хм, твои слова не лишены смысла…
— Ясерьезно, Лиза. Будь осторожна.
— Явсегда осторожна.
— Не хочешь приехать? — Голос Кларка звучал слегка расстроено. — Побыли бы вместе, пока не ушла к новому бойфренду.
— С удовольствием. Целый день искала предлог, как бы отлынить от теста по математике.
— Отлично. У нас тут попкорн и Netflix[8]. С тебя вкусняшки.
— Никаких фильмов о войне, — твердо сказала Лиза. — Если согласен, то я уже выдвигаюсь.
Следующим утром, разделавшись с очередной контрольной, причем раньше других, Лиза отправилась в библиотеку почитать про агорафобию. Она уже знала, что этот недуг чаще всего развивается на почве панического расстройства. И ожидала, что Соломон будет держаться за свой образ жизни, доказывать, что так ему лучше, что, избавившись от стрессов внешнего мира, он чувствует себя вполне здоровым. Лиза все понимала, но верила, что между принятием страхов и капитуляцией перед ними очень тонкая грань. Лизе предстояло помочь Соломону преодолеть ее. Она понимала, что ей будет непросто, особенно учитывая выбранную ею роль — роль друга, а не психотерапевта. Но она знала, что Соломон рано или поздно скажет ей спасибо, несмотря на обман.
Лиза знала, что не может на первой же встрече начать когнитивно-поведенческую терапию. Действовать следовало тоньше. Ей предстоял новый метод лечения. Он заключался не в бесконечных беседах и ожидании малейших эмоциональных подвижек, а в том, чтобы стать Соломону другом, ради которого он сделает над собой усилие. Эссе предполагало ее личный опыт общения с психически больными людьми, и если она докажет, что ее смекалка, терпение и сострадание способны помочь, то, возможно, преподаватели Вудлона выберут стипендиаткой именно ее. Лиза готова была биться об заклад, что никто не напишет ничего подобного. Да что там стипендия — ей сразу вручат диплом и отправят в магистратуру.