Говоря по совести, звонок Гордеева и его просьба были совсем некстати, но не мог же Турецкий сказать об этом своему другу, которого сам же, по сути, уговорил поехать черт знает куда. Поэтому, недолго думая, он позвонил Денису Грязнову в «Глорию» и объяснил суть проблемы.
— Александр Борисович, вы чего это? — удивился частный детектив. — Это же абсолютно легальная задача, которую вам гораздо легче решить, чем мне. Сами же знаете, мне и законные вещи иногда приходится решать черт знает как. Пошлите запрос в Кунцевский суд и прокуратуру, что они вам, откажут, что ли?
— Все правильно, Денис, только у меня сейчас совершенно нет на это времени. А ты бы мог привлечь, например, своего компьютерного гения. А я был бы тебе весьма обязан. Или еще как-нибудь это выяснить. А Кунцевский суд, не говоря уж о прокуратуре, знаешь сколько будет ковыряться?
— Ладно, — сказал Денис после недолгих раздумий. — Чего уж там, не в первый раз, сделаю, конечно.
«Вот за это я его и люблю, — подумал Турецкий, положив трубку. — Ушлый парняга, и в игольное ушко влезет, и в царство Божие без проблем войдет».
Денис Грязнов в свою очередь тоже был застигнут врасплох — он находился на станции техобслуживания, где ремонтировали его джип. А компьютерный гений Макс, хоть и сидел безвылазно в офисе «Глории» на Неглинной, был озадачен несколькими не терпящими отлагательства поручениями. Поэтому Денис, ни секунды не колеблясь, позвонил своему дяде, будучи уверен, что совершает праведный поступок:
— Дядя Слава, срочное дело, и без твоей помощи — никак!
— Ну что еще стряслось? — недовольно пробурчал Грязнов-старший.
— Надо наковырять абсолютно легальной информации на одного типуса, знатного афериста. Он с недвижимостью работал.
— Денис, давай не сегодня, а? — предложил Вячеслав Иванович. — У меня тут и так дым коромыслом…
— Дядя Слава, я просто гибну, — запричитал Денис. — Вопрос жизни и смерти! — На самом деле, это был, конечно, вопрос профессиональной этики — выполнить работу, за которую взялся, качественно и в срок. А поручения Турецкого всегда и были именно работой. Не важно, что Турецкий привилегированный клиент и государственный служащий и за свои заказы, разумеется, не платил ни копейки. На то бартер и существует. Ты — Турецкому, он — тебе.
— Ладно уж, — проворчал Вячеслав Иванович, — чего не сделаешь для любимого племянника. Диктуй давай…
Положив трубку и глядя на свои стремительные каракули, Вячеслав Иванович Грязнов подумал: «А какого хрена я буду так заморачиваться, если на свете существует Сашка Турецкий — ближайший друг и соратник?! Это же проблемка как раз по его части!»
И, не откладывая решение проблемы в долгий ящик, он тут же перезвонил Турецкому.
— Саня, ты сильно занят? — вкрадчиво поинтересовался Вячеслав Иванович.
— Если ты опять мне хочешь что-то про табак сообщить — то сильно, сильнее не бывает, — пробурчал Турецкий.
— Вовсе нет, уверяю тебя! Саня, ты мой лучший друг, так?
— Ну так, — с подозрением сказал Турецкий.
— Мы всегда друг другу помогаем. Когда можем. Так?
— Ну так…
— Вот! Это я и хотел от тебя услышать, — удовлетворенно сказал генерал-майор МВД. — Просто тут задачка как раз по твоей части…
Турецкий выслушал просьбу и завопил жутким голосом:
— Ах вы засранцы!!!
Сидевший в приемной в ожидании своего часа посетитель подпрыгнул и с трепетом посмотрел на секретаршу Викторию.
— Александр Борисович работает с документами, — хладнокровно объяснила секретарша.
Гордееву опять снилась какая-то чушь: кажется, Грязнов поселился у него в холодильнике и начал его потихоньку выедать вместе с полками и морозильной камерой — продукты-то давно закончились… Проснувшись ночью и глянув на фосфоресцирующие стрелки часов — было без двадцати четыре, — адвокат потянулся к ноутбуку. Чем черт не шутит, вдруг Турецкий нашел свободное время и уже выяснил про этого Борзова? Маловероятно, конечно, но все же…
Он включил компьютер, подсоединился с помощью мобильного телефона к Интернету и проверил почту. Так и есть!
— Вот что значит друг, — с удовлетворением пробормотал Гордеев. — Я его попросил — и он тут же сделал!
Оказалось, господин Борзов по-прежнему в розыске. Розыск этот, правда, изрядно затруднен по некоторым причинам. Во-первых, Борзова никто из менеджеров компании никогда не видел, а фотороботы, сделанные на основании показаний юриста и бухгалтера, здорово различаются. А во-вторых, с теми деньгами, которые он «заработал» (есть все основания полагать, что это не первая его афера, — настолько все было сделано виртоузно и профессионально), он давно может быть за границей.
Гордеев поехал в колонию. Очередная беседа с Великановым прошла как-то заученно-скучно. О медицине больше не говорили, Гордеев задавал серии вопросов о детстве, об институте, о работе на «скорой».
Когда они прощались, Великанов сунул в руку адвокату свернутую записку.
«Я хочу вам довериться, только не знаю, поможет мне это или навредит. Я солгал. Я купил пистолет Макарова у одного человека, который должен был зарядить его холостыми патронами. Или произошла ошибка, или он обманул меня. Что делать с этой информацией, думайте сами».
Гордеев прочитал это в машине за пределами зоны, и его бросило в холодный пот. Выходило, что из всех, кто выступал в суде, врал только Великанов?!
В то же время он понимал, что Великанов вряд ли согласится подтвердить это официально, да и никаких дивидендов такая «новая» информация не принесет. «Холостые патроны? — скажет председатель Мособлсуда. — Не смешите меня! Еще скажите, холостая ядерная бомба!»
Не прощаясь с Великановым, Гордеев в тот же день выехал в Архангельск, а оттуда вылетел в Москву.
Часть четвертая
Теперь полная блондинка без лишних разговоров проводила Гордеева к следователю Виктору Анатольевичу Ротаню, который некогда вел дело Великанова. Это был дюжий молодой человек с крепким рукопожатием. Тоже блондин. Гордеев представился и объяснил ситуацию — сказал, что ищет возможность для возобновления дела.
— Не могу обещать вам полное содействие, — сказал Ротань, — но все, что по закону обязан, — предоставлю, конечно. Да вы, наверно, и так уже посмотрели материалы в архиве, а, Юрий Петрович?
Гордеев кивнул. Большего он и не ждал, просто не хотелось начинать партизанскую войну, пусть все кому нужно знают, что делом Великанова занимается столичный адвокат — на здоровье. Впрочем, внутри нарастало раздражение.
— Скажите, Виктор Анатольевич, как же так случилось, что молодой человек, единственный, по сути дела, полноценный свидетель преступления, служит теперь на подводной лодке? А почему он, например, не в космосе?
— Ваша ирония не совсем уместна, — сказал Ротань. — Обращайтесь в Генеральный штаб по поводу Румянцева, если хотите. Тут я вам помочь не в состоянии. Вы читали его показания — что еще нужно, в конце концов?
Выйдя из здания прокуратуры, Гордеев тут же позвонил Грязнову-старшему и попросил добыть всю возможную информацию о следователе, который вел дело Великанова — Ротане Викторе Анатольевиче, тип нордический, характер неизвестно какой.
— Уже, — сказал Вячеслав Иванович.
— Что же ты мне сразу ее не прислал? — удивился Гордеев.
— Откуда я знал, что она тебе понадобится? — уклончиво ответил Грязнов. — Я не хотел торопиться. Там такая, знаешь, любопытная информация, так что, Юра, будь вдумчив и не пори горячку.
Гордеев разозлился:
— По ознакомлении мне что, сжечь свой ноутбук?
— С нетерпением жду встречи, — сменил тему Грязнов. — Мы выпить собирались, помнишь?
— Мы это делали раз пятьсот. Потерпишь. — Гордеев положил трубку и подключился к Интернету.
Через пару минут Гордеев принялся изучать биографию химкинского следователя. Возможно, тут действительно было за что зацепиться.
Двадцатилетний Виктор Анатольевич Ротань закончил юрфак МГУ.
«А кто его не закончил, — подумал Гордеев. — Все закончили. Я закончил. Турецкий закончил. Оба Грязновых закончили. О Меркулове и вспоминать неприлично… Кстати, как он там после операции, надо бы позвонить проведать…»
Что еще?
Ротань имел классный чин юриста второго класса, что соответствовало званию старшего лейтенанта. В прошлом спортсмен. Парень от природы был крепко сложен и еще в восемнадцать лет стал мастером спорта по водному поло, играл за университетскую команду. Но когда сломал руку, занятия профессиональным спортом пришлось прекратить.
Интересно, как можно сломать руку в воде, подумал Гордеев.
Родители Ротаня жили в Химках, и он изъявил желание пойти на работу в Мособлпрокуратуру, а уже оттуда его направили на работу в родной город. Впрочем, некоторое время он в Москве все же задержался — его выпускные рекомендации были столь блестящими, что Мособлпрокуратура около года удерживала его в столице. Но то ли он действительно крепко любил папу с мамой, то ли по каким-то причинам Москва златоглавая Ротаня не прельщала, и он вернулся на свою малую родину.
Прочитав следующий абзац, Гордеев ухмыльнулся. Теперь стало ясно, почему он рвался в Химки.
У Ротаня был многолетний роман с дочерью бывшего прокурора города Казакова — Ольгой. Она, правда, в то время была замужем за старшим оперуполномоченным химкинского уголовного розыска Петром Максимовым, так что даже в относительно либеральные времена свою связь молодые люди вынуждены были держать в секрете. Химки хоть городок и провинциальный, но не такой уж маленький, и простым смертным там можно было бы легко затеряться. Но у сотрудников правоохранительных органов (Гордеев хорошо это знал) все не совсем так, как у простых смертных, да к тому же возлюбленная Ротаня тоже работала в этой системе — была секретарем суда. Через год после того, как Ротань начал работать в Химках, случилась трагедия — опер Максимов был убит в ходе задержания группы рецидивистов, и вскоре Ольга вышла за Ротаня замуж. Через полгода новый кошмар — она разбилась на машине, отказали тормоза на новенькой «десятке». Так что на настоящий момент Ротань снова был холост. «Ай да следователь», — подумал Гордеев.