– Что это было? – спросил Билли. Дейн отъехал с места с рваным выдохом.
– Ничего, – сказал Дейн. – Но наводит на мысли. Знает Бог, нам нужна помощь. Нам нужна фора. – Билли не узнавал улицы. – Теперь в любую секунду Лондон наводнит моя злобная команда. Бывшая команда.
– И куда мы едем?
– Заляжем на дно. Потом начнем охоту.
– А… что насчет копов? – спросил Билли.
– Мы не пойдем в полицию. – Дейн врезал по баранке. – Они ни хрена не могут. А если бы могли, то не то, что нам надо. Как думаешь, зачем они его ищут? Хотят его себе.
– А что ты будешь с ним делать, когда найдешь, Дейн?
Дейн посмотрел на него:
– Прослежу, чтобы больше он ни к кому не попал.
У Дейна были свои лежбища. В пустых стенах, в обшарпанных норах, в уютных местечках, где на вид как будто обитали постоянные жильцы с респектабельными и нереспектабельными работами.
– Въезжаем, живем не больше чем день-два, – сказал Дейн. – И выходим на охоту.
– Церковь же нас найдет, – сказал Билли. – Это же ее конспиративные квартиры, да?
– О них не знает даже тевтекс. Когда занимаешься тем, чем занимаюсь я, у тебя карт-бланш. Чем меньше они знают, тем лучше. Остаются чистенькими. Убийство – не наш путь, мы – не хищники, понимаешь? Но без этого никак.
«Чтобы уберечь рай, надо учинить ад, такая вот софистика», – думал Билли.
– Ты такой единственный? – спросил Билли.
– Нет, – сказал Дейн. – Но я лучший.
Билли откинулся на сиденье и смотрел, как пролетает Лондон.
– Госс всего лишь открыл рот, – сказал он. – И Леон… – Он покачал головой. – Это его… фишка?
– Его фишка в том, что он неописуемый говнюк, – сказал Дейн. – И любит свою работу. – Он развернул одной рукой лист бумаги. – Это список телепортеров, – сказал он. – Нам надо найти бога. Вот кто мог взять заказ.
Билли какое-то время наблюдал за Дейном, наблюдал, как по лицу пробегает волнами гнев, наблюдал за моментами испуганной неуверенности. Наконец они переночевали рядом с рекой – в однокомнатной квартире, обставленной как студенческая берлога. Книжки по биологии и химии в дешевых шкафах, постер System Of A Down на стене, атрибутика растаманов.
– Чье все это? – спросил он.
– Это на случай, если кто-то вломится, – сказал Дейн. – Или просмотрит на расстоянии. Для ясновидящих и прочих. Должно быть убедительно. – В ванной были зубная щетка с коркой из пасты и слюны, обмылок и полупустой шампунь. В ящиках – одежда, вся для одного выдуманного обитателя: вся одного размера и неприятного стиля. Билли взял трубку, но телефон не был подключен.
Дейн проверил маленькие кости, привязанные гроздьями к подоконнику. Уродливые пучки волшебства. Из ящика под кроватью он достал устройство из старого ржавого оборудования и ерунды: материнская плата, старый осциллоскоп, закрепленные на прищепках безделушки. Когда он ее подключил, раздался глухой удар, по экрану побежали волны, а воздух стал суше.
– Отлично, – сказал Дейн. – Для безопасности.
Сигнализация и глушители коверкали потоки разума и ощущений – магия. «Читай: фишкование», – сказал себе Билли. Оккультные машины не оставляли ничего – буквально не оставляли «ничего», не оставляли дыру, которая привлекает внимание, как отсутствующий зуб, а проецировали для удаленных экстрасенсов ошметки присутствия – конструкт души. Осадок псевдочеловека.
Когда Дейн ушел в ванную, Билли попытался не сбежать. Даже не стоял у двери и не сомневался.
– Почему ты этого не хочешь? – спросил Билли, когда вернулся Дейн. Поднял руки, чтобы описать ими все и сразу. – Я имею в виду конец света. Ты говоришь, это конец. Но его же принес ваш кракен…
– Нет, не он, – сказал Дейн. – Или не так, как положено.
Билли бы понял, если бы Дейн вилял, мудрил и мямлил, извивался и уклонялся. Наверняка не такой уж редкий феномен – малодушие верующего в последнюю минуту. «Ну конечно, я обеими руками за апокалипсис, но прямо сейчас? Вот так?» Это было бы понятно, но с ним было иначе. Тогда-то и вполне твердо Билли понял: если бы Дейн верил, что это и есть горизонт всех учений, которые он зубрил и исповедовал с самой боевой и пылкой юности, то он бы и слова против не сказал. Но это какой-то не такой кракенский апокалипсис. Вот в чем проблема. Все шло по какому-то другому плану. По другой схеме. Кто-то угнал финал по спруту. Это и был, и не был предназначенный конец.
– Мне нужно передать кое-кому сообщение, – сказал Билли. Дейн вздохнул. – Эй! – Билли сам удивился скорости собственного гнева, когда расправил плечи. Здоровяк тоже казался удивленным. – Я тебе не собачка. Нечего мной помыкать. У меня умер лучший друг, и его девушка должна об этом знать.
– Это все, конечно, хорошо, – сказал Дейн. Сглотнул. Его усилия сохранять спокойствия пугали. – Но ты кое в чем ошибаешься. Говоришь, я не могу тобой помыкать. О, еще как могу. Я вынужден. Ты делаешь то, что я скажу, иначе Госс, или Сабби, или Тату, или любой другой, кто тебя ищет, тебя найдет, и тогда тебе очень повезет, если ты просто умрешь. Ты понял? – Он ткнул в грудь Билли раз, два, три. – Я только что ушел в изгнание, Билли. Я не в лучшем настроении.
Они уставились друг на друга.
– Завтра начнется реальная херня, – сказал Дейн. – Прямо сейчас вокруг не так много фишек, как можно подумать. Можно сказать, отключение энергии. Это дает нам возможность. Я, между прочим, знаю не только церковников. – Он открыл сумку. – Нам необязательно заниматься этим в одиночку.
– Давай еще раз, – осторожно сказал Билли. – Ответь мне только одно. В смысле… Я знаю, что ты не хочешь привлекать полицию, но… Как насчет только одной Коллингсвуд? Она там далеко не главная – она констебль, но, очевидно, что-то может. Можно позвонить ей… – Его заткнул ровный гнев на лице Дейна.
– Мы с ними не связываемся, – сказал он. – Думаешь, они нас спасут? Не тронут нас? Думаешь, она не сдаст нас в мгновение ока?
– Но…
– Но – говно, Билли. Мы держимся тех, кого знаю я. – Дейн достал карты Лондона с фломастерными дорисовками – сигилами на парковых зонах и маршрутами на улицах. И гарпун, вдруг увидел, к своему удивлению, Билли, как у водолаза.
– Ты никогда не стрелял, да? – спросил Дейн. – Наверно, надо тебе что-то раздобыть. У меня… у меня не было времени все нормально спланировать, понимаешь? Я думаю, кто может помочь. С кем я работал. – Он посчитал по пальцам и набросал имена. – Джейсон, свой человек. Вати. Ох, черт, Вати. Как же он разозлится. Если понадобится талисман или еще что, то это к Батлеру.
– Это ваши, кракенские?
– Нет, церковь больше не при делах, – сказал Дейн. – Этот путь закрыт. Туда нельзя. Это – люди, с которыми работал я. Вати – коммунист, хороший парень. Батлер – главное, что ему скажешь; он найдет тебе защиту. Джейсон, Джейсон Смайл – на него можно положиться.
– Эй, знакомое имя, – сказал Билли. – Он что… работал в музее? – Дейн улыбнулся и покачал головой. Нет, подумал Билли, и имя резко стало незнакомым.
Ужинали пакетом из фаст-фуда, который купил Дейн. В комнате было две кровати, но они по-походному спали на полу. Они тоже преодолевали свой пересеченный ландшафт – лесное болото. Какое-то время они лежали молча.
– Что ты чувствовал, – спросил Дейн, – когда работал над кракеном?
– Как вонючая резина, – сказал наконец Билли. Сперва казалось, что Дейн будет рвать и метать, но тут он рассмеялся.
– Ох, блин, – сказал Дейн. – Ты ужасный. – Он покачал головой с виноватой улыбкой. – Серьезно. Хочешь сказать, ничего не чувствовал? У тебя же какой-то дар. – Он щелкнул пальцами, создал свое пятнышко биофосфора – как глубоководный кальмар. – Ничего не чувствовал?
Билли откинулся на спину.
– Нет, – сказал он. – Тогда – нет. Это было давно. У меня все валилось из рук в первые несколько месяцев. Я даже не знал, надолго ли задержусь. Но вдруг резко стало лучше. Вот тогда я почувствовал что-то особенное. Будто могу консервировать что угодно и как угодно.
– Что насчет переулка? – спросил Дейн. Билли посмотрел на него через темную комнату. Дейн подбирал слова: – Где на тебя напал Госс. Ты что-то сделал. Тогда ты что-то почувствовал?
– Я ничего не делал.
– Как скажешь, Билли, – ответил Дейн. – Мой дедушка был священником. Спрашивал меня, кто мой любимый святой. Говорил, по этому можно многое сказать о человеке. И я отвечал «Кракен», потому что я хороший мальчик, а это правильный ответ на большинство… религиозных вопросов. А он сказал: «Нет, это жульничество. Какой святой?» Я целую вечность не мог определиться, а потом однажды взял и понял. И ответил. «Святой Аргонавт», – сказал я. «Правда?» – спросил он. Он не злился, ничего, просто, типа, удивился. Но мне кажется, ему понравилось. «Правда? – говорит. – Не святой Синекольчатый? Не святой Гумбольдт? Это же святые-воины». Он так сказал, потому что я был крупным, как он, и все знали, что я стану солдатом. «Почему святой Аргонавт?» – говорит. «Потому что он строит красивую завитушку», – говорю я.
Дейн красиво улыбнулся, и Билли улыбнулся в ответ. Он представил изощренно узорчатую фрактальную скорлупу, которую описывал Дейн, подарившую аргонавту его второе имя.
– Бумажный кораблик, – сказал он.
– Он был человек суровый, но это ему понравилось, – сказал Дейн.
Когда Дейн опять пошел в ванную, Билли открыл бутылочку и вылил несколько горьких капель сепии на язык. Откинулся и стал ждать в темноте. Но даже после всего адреналина дня и неполноценного перекуса он быстро уснул пустым сном и обогнал все видения и грезы.
23
Вот что думала Маргиналия: «Какого хрена происходит?»
Леон по-прежнему не отвечал на ее сообщения, и она попробовала связаться с Билли, но он тоже не ответил. Она убедила слесаря в своих благих намерениях и наконец попала в квартиру Леона. Ничего из ряда вон. Ни намека на его местонахождение. И она не знала друзей или родных Билли, чтобы позвонить им.