Это что, звон стекла?
– Тату ищет твоего бога, Дейн Парнелл. Он все ближе. Послушай меня. – Впервые в ее голосе прозвучал напор. – Почему, по-твоему, ты в последние годы не слышал о Гризаменте? Ты же сам это сказал. Насколько известно Лондону, он мертв. Это ставит нас в выгодное положение. Так что не испорть его и никому не рассказывай. И ты, и я отлично знаем, что, для чего бы Тату ни понадобился кракен, мы не можем его отдать.
– Где кракен? – спросил Билли.
– Да, – сказал Дейн, не оглядываясь. – Где кракен? Билли думал, его могли забрать вы.
– Зачем нам твой бог? – спросила Берн. – Мы хотим, чтобы его не получил Тату. Мы не знаем, у кого он, Дейн. И потому я нервничаю. Никто не имеет права на такую силу. Уж явно не тот, о ком нам ничего не известно. Вы знаете о том, что происходит, не меньше остальных. Вы двое – в смысле, считая то, что в голове у мистера Хэрроу. Но мы тоже кое-что знаем. И мы хотим одного и того же. Найти кракена и не дать Тату подобраться к нему. Мы хотим работать вместе.
– Ох, блин, – наконец сказал Дейн. Оглянулся. – Твою мать! Надо убираться, – сказал он Билли. Повернулся обратно к ней: – Гризамент об этом уже просил, – сказал он. – Прямо на этом месте. Я сказал – нет.
– Не совсем так, – ответила Берн. – В прошлый раз он пытался переманить тебя работать на него. Он просит прощения. Ты веруешь в спрута – он это знает, я это знаю, ты это знаешь. На этом и сойдемся. Мы не притворяемся, что нам не нужна ваша помощь. А вам – нужна наша. Мы предлагаем стать партнерами.
Дейн смотрел на нее, пока она снова не заговорила:
– Происходит слишком много всего, Дейн. Ангелы на улицах. Мы должны знать почему.
Дейн, все еще не спуская глаз с Берн, отклонился назад, чтобы прошептать Билли:
– Если это не вранье, то это кое-что. Работать с Гризаментом? Надо очень серьезно это обдумать.
– Мы даже не знаем, Гризамент это или нет, – медленно ответил Билли.
Дейн кивнул.
– Слушай, – сказал он громче. – Это очень льстит, но я даже не видел твоего главного. Мы не можем так просто принять подобное решение.
«Мы», – подумал Билли с удовлетворением.
– Сейчас скажешь, что хочешь говорить не с марионеткой, а с кукловодом? – спросила Берн.
– Как тебе угодно, – сказал Дейн. – Что случилось? Он же действительно болел.
– Правда?
– Тогда где он? Зачем исчезать на столько времени?
– Сюда он не придет, – осторожно сказала она. – Он ни за что не будет…
– Ну, тогда мы закончили, – сказал Дейн.
– Ты дашь договорить? Это не значит, что с ним нельзя общаться.
– Что, у тебя какая-то безопасная линия? – спросил Дейн.
– Есть способы. – Она достала ручку и бумагу. – Каналы. Пожалуйста, говори.
Она поднесла перо к бумаге. Дейн шагнул ближе. Не опуская гарпуна. Берн писала. Не отводя глаз от глаз Дейна.
«Привет, – написала она. Почерк был таким же, как на бумажном самолетике – мелким, витым и темно-серым. – Сколько лет».
– Спрашивай, что хочешь, – сказала Берн.
– Где он? – спросил Билли.
– Это его почерк, – сказал Дейн.
– Разве это доказательство? – сказал Билли.
– Где ты? – спросил Дейн. У бумаги.
«Рядом», – написала Берн, не глядя.
Билли моргнул при виде этой новинки, этой удаленной фишки.
– Это же ничего не доказывает, – прошептал он Дейну.
– Слышал, ты умер, – сказал Дейн. Текста не появилось. – Когда мы были здесь в последний раз, ты просил работать на тебя. Помнишь?
«Да».
– Когда я сказал, что не буду, я сказал, что не могу, и задал тебе вопрос. Это ты помнишь? Что я сказал? Последнее, что я сказал перед тем, как уйти?
Рука Берн зависла над бумагой. Потом она написала:
«Сказал, что никогда не уйдешь из церкви, – строчила она. – Сказал: «Я знаю, кто меня создал». А ты знаешь, кто создал тебя?»
– Это он, – тихо сказал Дейн для Билли. – Больше никто этого не знает. – Город нарушил молчание кашлем машины, будто ему было неловко.
«Почему оторвался от церкви?» – написала Берн.
– Идеологические разногласия, – сказал Дейн.
«Тебе нужен кракен».
– Дохлый, гнилой и порченый? – спросил Дейн. – Зачем он мне?
«Потому что ты не Тату».
– Что конкретно вы предлагаете? – спросил Билли. Дейн уставился на него.
«Мы можем его найти», – написала Берн. Она так и не опускала глаз. Смотрела в звездный сор, разбросанный, как что-то ненужное. – «У кого бы он ни был, у него есть план. Никто не крадет такое без плана. Это плохо. Хэрроу, ты знаешь больше, чем думаешь», – писала она. Нарисовала стрелку, показывающую на него. Где бы он ни был, Гризамент рвался к расплывчатому вещему дару Билли.
– Надо обдумать, Билли, – сказал Дейн.
– Ну, он не Тату, – пробормотал в ответ Билли. – У меня есть правило: предпочитаю тех, кто не хочет меня убить. Такие у меня причуды. Но…
– Но что?
– Мы же столько всего не знаем. – Дейн помялся. Кивнул: – Завтра мы встретимся с Вати. Давай обсудим с ним. У него могут быть новости – ты же знаешь, он искал. – Билли – резко и ярко – показалось, что он под водой.
– Гризамент, – сказал Дейн. – Нам надо подумать.
– Серьезно? – спросила Берн. Опустила взгляд от неба на Дейна, пока рука писала: «Решай сейчас».
– Со всем уважением. Ты бы на нашем месте поступил так же. Мы на одной стороне. Нам просто надо подумать.
Рука Берн двигалась по бумаге, но чернила из ручки не шли. Она поджала губы и попробовала еще. Наконец что-то написала и прочла. Достала новую ручку и написала другим почерком почтовый ящик – место закладки. Вручила Дейну.
– Пошлите весточку, – сказала она. – Но быстрее, Дейн, не то мы поймем, что ответ отрицательный. Время уходит. Взгляните на чертову луну. – Билли посмотрел на осколок в небе. Из-за кратеров и контуров она казалась червивой. – Что-то грядет.
38
Наконец Билли приснился новый сон, той же ночью. Он чувствовал расплывчатые угрызения совести из-за отсутствия сновидческих прозрений. Но наконец приснился сон, достойный своего названия, а не просто смутное ощущение бессолнечной бессонности, прохлады, проблесков, тяжести, стазиса и химической вони, которые обычно заполняли его голову по ночам.
Он был в городе. В городе, и бежал по крышам, перепрыгивая высотки за раз, с движениями брасса минуя чистый воздух над небоскребами. Он был весь в ярком.
– Стой! – кричал он кому-то – какой-то фигуре, вылезающей из разбитого окна большого склада, где горели полицейские огни и где валил дым от пожара, как темная жидкость в воде. Там же была Коллингсвуд – молодая полицейская ведьма, – курила, прислонившись к стене, не оглядываясь на преступление позади, терпеливо и сардонически наблюдая за спуском Билли. Она показала туда, откуда он пришел. Показала в противоположную сторону и не оглянулась.
Билли грациозного пустился. За Коллингсвуд он видел, как поднял взгляд его заклятый гениальный робоволшебный враг, и Билли стало тепло на солнце – он знал, что придет его напарник. Он ждал, когда из-за здания появятся мускулистые руки – щупальца в лайкре, его помощник в маске.
Но что-то было не так. Он слышал рокот, но не было никаких разворачивающихся присосок, хватающих конечностей-канатов, обширного ока, как у собаки из «Огнива». Только бутылка со спиртом. За спиной врага. За ее стеклом – темнота. Старая пробка приржавела к месту, но откупоривалась. И внезапно и с облегчением Билли понял, что не кракен его помощник, а Билли – его.
Проснувшись, он почувствовал другие угрызения совести. Из-за китча своих снов. Ему казалось, что Вселенная, утомившись, посылала ему оскорбительно очевидные видения, что он просто чего-то не понимает.
– Что происходит после смерти? – спросил Билли.
– В смысле, что говорил мой дедушка? – спросил Дейн. – Если ты был хороший, то, может, вернешься в шкуре бога – хроматофорой, клеткой ярких красок.
Значит, кракены выказывают эмоции с помощью своих мертвых фанатиков. Дейн никогда не рассказывал просто какие-нибудь сказки о тонущих островах, пугавших викингов.
Билли и Дейн пересекали город со всеми маневрами, на какие были способны. С помощью фишек, сглазов и отводов глаз, антиследов из психических нехлебных крошек. Билли слегка расслабился, когда они вошли на кладбище, где была назначена встреча. Он шел по рядам из камня. Успокоился он зря, он сам это знал: то, что за ними охотилось, так же легко придет среди мертвых, как среди живых.
– Дейн, Билли, – заговорил с ними Вати из каменного ангела. – За вами точно не следили?
– Отвянь, Вати, – беззлобно ответил Дейн. – Как забастовка?
– Плохо. – Вати кружил по поляне меж запущенных могил, обращаясь то из одного, то из другого, а то из третьего каменного лица. – Если честно, у нас большие проблемы. На меня напали.
– Что? – спросил Дейн. Сделал беспокойный шаг к занятому в данный момент изваянию. – Ты цел? Кто? Как?
– Я в порядке, – ответил Вати. – Сперва не был, но теперь да. Это полиция. Чуть меня не взяли. Но я выбрался. Единственный плюс – я кое-что узнал. Оно как бы истекало собой, что ли.
Билли медленно обернулся и оглядел всех ангелов.
– У нас всех были гости, – сказал Дейн. – Помнишь Берн, Вати?
– Визирь Гризамента? А что?
– Мы ее видели. Вати, – листья плюща и нависающих деревьев зароптали, – Гризамент еще жив.
В небе комкались тучи, словно куда-то торопились. Билли услышал, как в траве шуршит какой-то зверек.
– Вы его видели? – спросил Вати.
– Мы с ним говорили. Это был он, Вати. Он хочет с нами работать. Чтобы найти кракена. – Новый примогильный шорох.
– Что вы ему сказали?
– Что подумаем.
– И что надумали? – После секунды молчания Вати спросил из нового ангела в виде приторно-сладкого малыша: – Билли, что ты надумал?
– Я? – Билли прочистил горло: – Я не знаю.
– Нам нужна любая помощь, – осторожно сказал Дейн.