ну все, – сказал он. Рубанул по столу рукой. – Этого разговора не будет. Мне этого не надо. – Он вздохнул, увидев ее выражение лица. – Ладно, слушай. Я уже рассказал тебе все, что знаю, – то есть ни хрена, конечно, но только потому, что и краки знают не больше. Если ты… – Он помялся. – Ты меня сама не поблагодаришь за помощь, знаешь ли. Помощь, тоже мне… – Он вздохнул. – Слушай, если тебе правда приспичило влезть в это говно – и это именно «говно», потому что в нем по уши ты и окажешься, – то есть люди, с которыми тебе надо поговорить.
– Расскажите.
– Ладно, так. Господи, девочка, тебя же впервые занесло на нашу сторону? – Он осушил всю кружку одним впечатляющим залпом. – Слухи. Это сделал Тату, это вернулся и сделал Гризамент, это никто не делал. Ну, от слухов толку нет. Так что, если бы я хотел что-то узнать – а я не хочу, – я бы подумал, у кого еще тут есть выгода? И кто еще считает, что это его дело?
Он подождал ответа. Мардж покачала головой.
– Море. Спорим, у моря есть на этот счет свои мысли. Меня бы не удивило, если ко всему этому приложил руку засранец океан. Логично же, да? Забирает назад свое? Океану – океаново. – Он хохотнул. Мардж закрыла глаза. – А если и не забрал, то наверняка бы хотел и представляет, с кого спрашивать.
– Мне надо поговорить с морем? – спросила Мардж.
– Боже, женщина, что за несчастный вид. Что, со всем сразу? Поговори с его посланником. Поговори с потопным братом. У Барьера.
– Кто такой…
– Но-но. – Он отрицательно покачал пальцем. – Дальше уже сама, да? Сюда же ты добралась. Если так хочешь, чтобы тебя сожрали, можешь зайти и дальше; вести тебя под ручку – не мое дело. Мне это на совести не нужно, милая. Иди домой. Не пойдешь ведь, да? – Он надул щеки и выпустил воздух. – Хочешь верь, хочешь нет, но я сочувствую насчет твоего парня, ясно? И хочешь верь, хочешь нет, – а по моему экспертному мнению, это без разницы, – я за тебя помолюсь.
– Кому? – спросила Мардж. Он улыбнулся. Игровой автомат играл «Wise Up Suckers» от Pop Will Eat Itself.
– А, гори оно, – сказал человек. – Вот что. Какой смысл коллекционировать то, чем не пользуешься? Помолюсь за тебя всем.
45
– Значит, Саймон поживает нормально, – сказал Дейн. – Оправляется после призраков.
– Так сказал Вати, – ответил Билли. – Он идет?
– С забастовкой все плохо, – сказал Дейн. – Он, блин, немного занят.
Было еще рано, и они находились рядом с местом, где бился Лондонский камень. Между зданиями Дейн подавал рукой короткие военные знаки, смысла которых Билли не знал. Он залез за Дейном на низкую стену, исполнив сложный танец между камерами.
По дороге Дейн пересказывал малопонятные тевтические поучения. Кракен не воровал огонь у каких-нибудь демиургов, не создавал людей из глины, не посылал кракенского детеныша умирать за наши грехи.
– Короче, кракен был в пучине, – говорил Дейн. – Был в пучине и ел, и ему понадобилось, типа, двадцать тысяч лет, чтобы пережевать.
«И все?» – Билли не просил экзегезис.
Дейн двигался быстрее и грациознее, чем полагалось человеку его габаритов. Билли тоже забрался на последнее препятствие с большей легкостью, чем раньше. Во все стороны он видел только крыши, как ландшафт. Они спустились во внутренний двор, полный картонных коробок, превратившихся под дождем в коричневую кашу с расплывчатыми остатками стрелок.
– Они сюда бегают курить. Доставай оружие, – сказал Дейн. Поднял пистолет.
Первым вышел молодой человек, который курил взатяг и хихикал в мобильник. Второй – женщина лет сорока с какой-то вонючей самокруткой. Потом – долгий перерыв. Когда дверь открылась в третий раз, это была Сайра Мукхопадхьяй, в стильном шарфе.
– Готовься, – прошептал Дейн. Но она была не одна. Она болтала с атлетичным парнем, закурившим «Силк Кат». – Жопа, – сказал Дейн.
– Я возьму его, – прошептал Билли. – У нас мало времени.
Они слышали разговор.
– Ладно, – сказал Дейн. – Знаешь, как… перевести фазер на оглушение? – Они не могли удержаться – захихикали. Билли задвинул очки на нос. Несколько недель назад он бы не смог совершить этот прыжок – с фазером в руке, падение к жесткому, но управляемому приземлению. Он встал и выстрелил. Здоровяк перелетел через двор и приземлился в мусор.
И вот позади Сайры красиво опустился Дейн. Она услышала, но уже было поздно. Тыльной стороной ладони он отшвырнул ее к кирпичной стене. Перед столкновением она выставила руки. Там, где вцепились пальцы, кирпичи смялись, словно пластилин.
Сайра зашипела – натурально зашипела. Дейн снова ей врезал. Она взглянула с кровью на губах. Уже легко забылось, что для Дейна это святое дело.
– Спокойно, – сказал Билли.
– Немногие могут портировать штуку такого размера из музея, – сказал Дейн. – Но знаешь что? Мы знаем, кто это сделал, и мы знаем, чем ты перед ним поболтала, чтобы он согласился. Мне не нравится, когда у меня воруют бога. Я сразу начинаю психовать. Что ты сделала? Как в этом замешан Эл Адлер? Грядет конец света – и я хочу знать, что ты сделала с моим богом.
– Ты знаешь, с кем, мать твою, разговариваешь? – спросила она. – Я лондонмант…
– Ты живешь фантазией. Если сердце Лондона перестанет биться, знаешь, что будет? Ни хера не будет. Лондону не нужно сердце. Твои дружки знают, что ты сделала?
– Довольно.
Во двор вышел Фитч. Они вперились в него взглядами, когда он закрыл за собой дверь. Встал перед Сайрой, на линии огня Дейна.
– Вы думаете, мне место в музее, – сказал он. – Может быть. Но и от музейных экспонатов есть польза, верно, Билли? Ты почти прав насчет меня, Дейн. Видишь ли, когда у тебя уже нет той фишки, что прежде, ты больше не угроза. И люди начинают тебе изливать душу.
– Фитч, – сказал Дейн. – Это между мной и Сайрой…
– Нет, ошибаешься, – сказал Фитч. Он воинственно расправил плечи, потом съежился. – Она только передавала деньги. Хочешь знать, что случилось, – говори со мной. Я крикну, – сказал он, – и остальные будут здесь.
Над головой что-то пролетело. Нервные птицы. Билли бросил на них взгляд – с его места перспектива казалась перекошенной.
– Это ты его забрал? – спросил Дейн.
– Если бы ты все еще был кракенистом, я бы с тобой не разговаривал, – сказал Фитч. – Но ты не кракенист, и я хочу знать почему. Ведь у тебя есть он, – Фитч кивнул на Билли. – И он знает, что происходит.
– Я не знаю, – сказал Билли. – Только не начинайте опять.
– Почему ты не хочешь, чтобы кракенисты знали, что происходит? – спросил Дейн. – Мы… они… не враги Лондона.
– Я знаю, как именно они хотят избавиться от своих святынь. И я знаю, куда ведет эта дорожка.
– Что? Да они его даже не ищут, куда там «избавиться», – сказал Билли.
– Хотел бы я, чтобы ты был прав, Фитч, но ты не прав, – сказал Дейн. – Церковь ничего не делает.
– Зачем кракен тебе? – спросил Фитч. – В эти дни я ничего не вижу в кишках. Они просто лежат и хлюпают. Но я видел. Огонь. Впервые с не помню каких пор, и – о Лондон мой! – что же я видел.
– При чем тут Эл Адлер? – спросил Билли.
– Зачем ты его забрал? – прошептал Дейн.
Фитч и Сайра посмотрели друг на друга. Сайра пожала плечами.
– Кажется, у нас нет выбора, – сказала она.
– Это он виноват, – сказал Фитч. Он канючил. Билли видел, с каким облегчением старик нарушает свой обет. – Это с него все началось. Пришел сюда со своими планами, а в их конце ждало только пламя.
– Эл? Ты говорил, что он был суеверным, – обратился Билли к Дейну. – Значит… он пришел за предсказанием. Но никому не понравилось то, что они увидели.
– Рассказывайте, – голос Дейна дрожал, – всё.
Адлер пришел к лондонмантам с нелепым, дерзким планом. Он собирался похитить кракена. Он не побоялся сказать это в священной исповедальне: Фитч – не осуждая, не поражаясь даже на том этапе масштабного преступления, обязанный клятвами со времен храма Митры блюсти конфиденциальность, – рассек шкуру города, чтобы увидеть, что будет.
– Не может быть, чтобы Эл сам додумался до этой работы, – сказал Дейн.
Любезность, формальность. Фитч не ожидал увидеть ничего, как и годами до этого. Увидел же он огонь.
Горящий конец всего. Сжигающий то, что не могло гореть, забирающий весь мир.
А потом? Ничего. Ни эпохи феникса, ни царства пепла, ни нового Эдема. В этот раз – в первый раз так, как не грозил еще ни один конец, – не было никакого послемира.
– Большинство лондонмантов ничего об этом не знают! – воскликнула Сайра. Нельзя было ожидать, что они отринут свои обеты так же, как их лидер и его правая рука. – Было очевидно, что Эл – просто посредник. Какой из него криминальный гений?
– Что вы ему сказали? – спросил Билли. Фитч отмахнулся:
– Какой-то вздор. Нужно было быстро решать, что делать.
– А вы не могли ему сказать не делать этого? – спросил Билли. Все посмотрели на него. При чем тут вообще это? Планы из-за предсказаний лондонмантов не меняют – не больше, чем выбирают жену на основании трепотни ярмарочного хироманта. – Зачем он хотел положить всему конец? – спросил Билли.
– Я не уверен, что он хотел, – осторожно сказал Фитч.
План мог дать ход чему-то своему. Необратимым, окончательным, ненамеренным последствиям. Насколько все должно быть плохо, чтобы лондонмант нарушил тысячелетнюю верность и вмешался? Настолько плохо.
– Значит, вам надо было его опередить, чтобы остановить конец света, – сказал Билли в каком-то изумлении. – Вам надо было предпохитить кракена.
– Скоро начинался аукцион, – пожала плечами Сайра. – Нам понадобилась наживка для Саймона. Найти оружейного фишечника оказалось не так сложно. Дейн… мы не знали, когда это произойдет.
– Нужно было действовать, когда мы действовали, – сказал Фитч. – Пойми – если они получат кракена, все сгорит и больше ничего не будет