Пол проснулся под бормотание собственной кожи. В кровати не было никого, кроме него. Голос был приглушенным.
– Что они сделали? Что они сделали? – вот что первым услышал Пол. – Что эти паскуды со мной сделали?
Когда он наконец-таки размотал бинты, гламур спал, и Пол увидел настоящую татуировку. Два шока в мгновенной последовательности: что на нем набито лицо; и намного хуже – намного, намного хуже, гораздо хуже, попросту сокрушительно, – что лицо двигалось.
Лицо тоже было в шоке. Далеко не сразу оно осознало, что с ним произошло. Оно терроризировало Пола. Оно стало говорить, что делать.
Он не ел. «Ты мне нужен здоровым», – сказала татуировка на спине. «Ешь, ешь, ешь», – пока Пол не поел. Оно испытало его силу. Оценило, как тренер. Он говорил татуировке оставить его в покое, что ее не существует. Естественно, ходил к врачу и требовал сказать, как ее удалить. Татуировка оставалась неподвижной, так что врач решил, что Пол – просто взбудораженный пьяница, невзлюбивший собственный омерзительный рисунок. Лист ожидания очень длинный, сказал он. На косметическую операцию.
Пол пробовал доморощенные методы с наждаком, но каждый раз, когда он с криками сдавался, Тату кричал вместе с ним. Тату заставил вернуться в тату-салон, но владельца давно и след простыл.
Пол закрыл Тату, но надолго заглушки не помогали. Когда кляпы отпадали, он, оказываясь на улице, вопил, матерился и издевался. Выкрикивал нецензурную погань, ругательства и расистские оскорбления, чтобы Пола избили, – иногда успешно. «Ну, тихо, – шептал он потом. – Тихо. Просто делай, как я скажу, и это не повторится».
Он отправил Пола в магические спикизи. Находил связи, нашептывал кодовые слова, чтобы войти внутрь, заставлял вполголоса описывать клиентуру или поворачиваться так, чтобы Тату сам подглядывал через тонкую рубашку, – чтобы Тату понял, кто где, и направил Пола к знакомым.
– Борч, – говорил он, когда Пол садился спиной к столикам удивленных оперативников.
– Кен.
– Дарья.
– Госс.
– Это я. Смотрите. Это я.
Намерением Гризамента наверняка было изгнать его в передвижную кожаную тюрьму, где тот останется без сил на хозяине, который его ненавидел; измучается от бестелесности, пока слабый носитель не умрет. Но Тату послал Пола искать своих сообщников. Вернул их на свою орбиту. Посылал Пола к тайным заначкам, чтобы покупать услуги волшебников и подпольных умельцев. У Тату были лишь голос и разум – но этого хватило, чтобы снова вырастить империю.
Среди первых задач, что он выполнил на теле Пола, было выследить и казнить запершего его татуировщика. Пол этого не видел – он, конечно, стоял спиной к кровавой бане, – но слышал. Это не было быстро и тихо. Пола трясло, когда кровь забрызгала его ноги, пока его держал первый из последователей, которого Тату переделал в своего кулачного бойца.
Тату хотел игнорировать Пола. Разрешал есть что хочет, читать, смотреть DVD в наушниках, пока Тату занимался бизнесом. Полу дозволялись выходные вечера, походы в кинотеатр, секс. Но после первой попытки побега отношения ужесточились. После второй Тату предупредил, что еще одна закончится ампутацией ног, причем анестезия – под вопросом.
Тату планировал месть. Но на кастинге убийц он слышал сплетни: Гризамент и так умирает.
– Зачем Тату кракен? – спросил Фитч. Пол уставился на бутилированного бога.
– Он сам не знает, – ответил Пол. – Он просто увидел, что кракен кому-то нужен. Так что захотел получить его первым. – Пол пожал плечами: – Вот и все. Вот и весь его план. «Не доставайся ты никому». Может, он бы его вовсе сжег… – Пол не ответил на взгляды, которые этим вызвал. – Я знаю, кто вы, – сказал он Билли и Дейну. – Я слышал все, что он говорил.
– Слушай, – сказал Билли Фитчу. – Мы здесь. Мы получили кракена. Мы его защищаем. Мы не дадим его сжечь, а все начнется с этого. Теперь мы взяли одного из крупных игроков. Весь этот… пожар теперь должен быть менее вероятным, да? – Лондонманты панически охотились на будущее. Фитч вспарывал тротуары на каждой торопливой остановке; торопливые амбуломантские прогулки, чтобы увидеть, к чему подталкивали извивы города; элуромантия с легконогими кошками; чтение по пыли и случайным лондонским предметам. – Это же должно было помочь, да?
– Нет, – сказал Фитч. Открыл и закрыл рот, попытался опять. – Оно надвигается быстро, как никогда. Скоро. Не знаю почему, но мы ничего не добились.
Ни искупления, ни ремиссии, не реверсии. Грядет все то же.
64
Коул работал допоздна. Беспорядок после драки убрали. Он качал головой и просеивал оставшиеся на столе бумаги, составляя опись того, что осталось, и вычисляя на этой основе, что похищено. Он проигнорировал стук, но дверь открылась. Заглянул человек.
– Тук-тук? – сказал он. – Профессор Коул?
– Кто вы?
Человек закрыл за собой дверь.
– Меня зовут Варди, профессор. Профессор Варди, кстати говоря. – Он улыбнулся, не очень удачно. – Я работаю с полицией.
Коул потер глаза.
– Слушайте, мистер, профессор, доктор, неважно – Варди. Я уже… – Он посмотрел сквозь пальцы и замолк. – Полиция? Ко мне два раза приходили из полиции, и я уже все рассказал. Это был дурацкий розыгрыш, он уже кончился. С какой такой полицией вы работаете?
– Вы спрашиваете, вхожу ли я в традиционный отдел преступности и пришел для галочки или же я в как там нас называют мои коллеги? Особом отряде? и хочу узнать о ваших менее традиционных интересах. Они поверили? Обычные? Что это просто «розыгрыш»? Когда два человека, староватые для студентов, вламываются и избивают вас?
– Они поверили тому, что я рассказал, – ответил Коул.
– Не сомневаюсь. У них хватает причин не вмешиваться. При том, что происходит вокруг. Небо, город… Ну, вы сами все чувствуете.
Коул пожал плечами:
– Невелика разница.
– Как странно вы говорите.
– Слушайте… – начал Коул.
– Профессор Коул, потерпите. Я знаю, что вы были в команде Гризамента.
– Если я выполнял для него кое-какую работу, это еще не…
– Я вас умоляю. Каждый фишечник Лондона выполнял для него кое-какую работу. Но именно вы стояли за теми зрелищными проводами. Похоронами. Великим пожаром. Кремацией. – Коул следил за Варди. – Вы должны понимать, что говорите не с идиотом. И все равно слухи уже расходятся. Слышали о потасовке вчера ночью? Все говорят, что там был Гризамент. Не только я знаю, что он не умирал.
– Я клянусь, – сказал Коул, – я не поддерживаю с ним связь. Я не знаю, чем он занимается, и, что бы он ни задумал, я не имею к этому никакого отношения.
– Профессор Коул, вы, вероятно, один из немногих людей, кто знает, что в последнее время многое сгорает и исчезает, и даже имеете возможность объяснить, почему именно.
– Это за пределами моего понимания! Принцип тот же, что и в некоторых моих пробах, но мне подобное не по плечу…
– О, это мне известно.
– Известно?
– Такая у меня работа – вполне себе представлять, что вы можете, а что нет. Так что я знаю, что вы не могли ничего выжечь из времени. Но знаю я и то, что вы имеете к этому некое отношение. Вы доставляли сведения и заряды, верно? Согласно требованиям?
– Я…
– И нет, я не думаю, что вы состоите в заговоре с Гризаментом. И я знаю, почему вы это делаете. Семья. Профессор, я знаю, что ваша дочь исчезла. – Коул спал с лица. Страдания, облегчения, страдания.
– О боже…
– Я знаю, что вашей жены больше нет с нами, – сказал Варди. – Судя по тому, что я узнал – она учится в школе англиканской церкви, верно? Ваша дочь, вероятно, больше пошла в вас, чем в мать. Но она полукровка и обладает некоторыми способностями. В совокупности с тем, чем помогали похитителям вы, и в нужных руках…
– Вы думаете, ее используют? Думаете, ее заставляют это делать?
– Возможно. Но если так…Что ж. Мы тоже умеем использовать. Мы можем использовать вас, чтобы узнать, кто этим занимается. Я прошу вас работать со мной. Верить мне.
Он сейчас небось как сыр в масле катается, Гризамент-то, думал Билли. Его худший враг нейтрализован, в плену. Без своего Свенгали солдаты вроде кулачных бойцов Тату, пытаясь понять, что делать, деморализованно доверятся шаткой сети сообщников и не всегда надежных лейтенантов. Среди них самыми важными были Сабби и Госс, и на их счет можно записать многое – в том числе недавнее возвращение оттуда, где они пропадали, – но только не лидерские навыки.
– Госс и Сабби за чем-то уходили, – сказал Пол Дейну, Билли и доверенным лондонмантам. – Они что-то искали. Больше я не знаю.
Бэрон и его команда наверняка сейчас пользуются высоким спросом, думал Билли, пока местные силы мучаются со вспышками насилия, кошмарящими их обычный порядок вещей. В эти последние дни сообщают не о зарезанных дилерах запрещенных наркотиков и разбитых витринах, а о новых личностях, погибших странной смертью, с кровью, которая течет не как обычная кровь. О терроризированных пушерах пыли со строек. Тату пропал, мертвый Гризамент вернулся, баланс сил в заднице, а боро Лондона стали Пелопоннесом – под завершение мира разразилась великая многосторонняя война.
– Мне нужно… – начал Билли, но что, что ему нужно? Они с Дейном переглянулись.
Фрилансеры свирепствовали. Распоясавшиеся бандиты с неумелыми фишками; разумы, рожденные в резервуарах, сбежавшие от экспериментов; правые руки во всевозможных мелких группировках, решившие, что «момент настал» – их время пришло. Город был полон наемников, претворяющих откладывавшиеся вендетты, а забастовка провалилась и фамильяры возвращались к работе, один за сломленным другим, – на ужасных, карательных условиях.
«Ничего, – думали некоторые – те, кто в самых кабальных условиях. – Всего несколько дней – и от нас всех ничего не останется».
65
Абсолютно ни хрена – вот что они получили за все старания, думала Коллингсвуд. Абсолютный нуль без палочки. Очевидно, произошло