Александр СурнинКраматорские тетради
Государственный переворот, будучи намеренным, является преступлением, с которым едва ли может сравниться какое-либо иное, кроме разве что убийства собственных родителей.
Нет ничего отвратительнее соединения смерти с обыденностью.
Чтобы рассуждать о гуманизме, мы для начала должны удостовериться в собственной человечности.
Где беззаконие – закон, сопротивление – обязанность.
От автора
Сложно писать о недавно пережитом. Необходимо подождать, чтобы всё успокоилось, отлежалось, отболело, и уже потом можно будет говорить обо всём с холодной головой, без лишних эмоций. Но здесь не тот случай. Нет времени ждать. Да и не успокоится. И не переболит.
И тем не менее я всячески пытался оттянуть это неблагодарное занятие, хоть и знал, что писать об этом буду. Как очевидец. Ибо – кому же ещё? Не так уж и много людей, умеющих писать, находилось там же, где и я, и видело всё это безобразие своими глазами. Конечно, я мог бы взяться за дело ещё не скоро, но мне убедительно доказали, что слово должно быть сказано, и притом сказано как можно скорее. Я не мог с этим не согласиться – и вот вам результат.
Но сразу должен оговориться: как очевидец я могу говорить только о том, что видел лично. Никакие рассказы с чужих слов недопустимы. Поэтому я не стал говорить обо всём Донбассе, но ограничился событиями, произошедшими в Краматорске – одном из эпицентров нашей гражданской войны.
Понимая, что, как ни крути, ничего не отлежалось и не успокоилось, я крепко задумался над тем, что авторской речи в этой книге должно быть минимальное количество. Иначе может получиться сплошная матерная брань, на что ни один уважающий себя читатель не посмотрит благосклонно. Да и самому неудобно – и без того дожили до таких времён, когда непристойную брань слышишь даже на улице от десятилетних детей и уже не удивляешься. Нельзя опускаться до такого уровня. И чтоб не допустить подобного даже случайно, мне пришлось придумать, я бы сказал, телеграфный стиль изложения, попытку хроники, где основную роль будут играть выдержки из прессы, отдельно взятые газетные статьи, причём статьи именно местной прессы – не отдалённой от места событий и пишущей то, что закажут, а той, которая слышит стрельбу под окнами собственной редакции, прекрасно видит, кто и зачем стреляет, и пишет об этом открытым текстом. А поскольку я в момент написания книги, к сожалению, по понятным причинам находился уже не на Донбассе и не мог воспользоваться услугами областной библиотеки, мне приходилось прибегать в основном к электронным ресурсам, да и то в ограниченном количестве. По техническим причинам. Хотя должен заметить, что материалы этих ресурсов в совокупности дают довольно любопытную картину – как роман с продолжением. Моя авторская речь используется по большей части как комментарий к этим выдержкам либо как связка между ними. По крайней мере, так задумывалось, а уж что получилось – судить только читателю.
Хотелось бы сразу же поблагодарить своих товарищей, краматорских, донецких и прочих журналистов, любезно предоставивших мне свои ресурсы и архивы и давших добро на их использование. Надеюсь, они простят меня за то, что не перечисляю их поимённо, но это необходимая мера предосторожности – война ещё не закончилась.
Сразу оговорюсь, что вся авторская речь ни в коей мере не претендует на нечто объективное. Отнюдь. Всё, что здесь сказано, – лишь моя субъективная точка зрения. Многие думают не так, многие думают совершенно по-другому, у каждого своя позиция, вот и я излагаю свою. И не более того. Поэтому тот, кто не будет со мной согласен, волен закрыть книгу и забыть обо всём сказанном. Кто-то может не согласиться со мной, но дочитать. Из уважения к чужому мнению. Это личное дело каждого, настаивать ни на чём не стану. Не имею права.
И наконец, я не претендую на какое-то всеобъемлющее произведение. Это не исторический труд, не диссертация, не исчерпывающий аналитический обзор событий ни на Донбассе, ни уж тем более на всей Украине. Это рассказ о гражданской войне в одном отдельно взятом городе. Это срез, в котором отражаются общие приметы времени. А может быть, и не отражаются. Ведь у каждого свои приметы.
Думаю, что после этого краткого предисловия я наконец-то смогу что-то внятно сказать.
Часть 1. Постмайдан
Два западноукраинских майданщика в Киеве возле общественного туалета.
– А скажи менi, куме: що ото за двi такi лiтери намальованi – «М» та «Ж»?
– Ну як що… Ось туди ходють москалi, а сюди – жиди.
– А нам куди?
– А ми з тобою – переможцi! А ми – здобули! Нам всюди можна!
Французская Вандея началась с Великой революции. Украинская – с банального государственного переворота.
О майдане говорилось столько, что я уже не сумею сказать ничего нового. Только какие-то личные впечатления.
Конечно же, я не ездил на майдан. Нечего там делать приличному человеку. Не ездил ни за деньги, ни тем более за идею. Хотя некоторые ездили. За 200 гривен в день. Я же всегда предпочитал другие способы заработка. Более достойные. А об идее вообще говорить излишне – я категорически не поддерживал товарищей майданщиков и искренне считал их бездельниками и злостными нарушителями порядка. И ехидно представлял, как они через несколько лет станут писать мемуары под названием «Как я спасал Украину за 200 гривен».
С самого начала меня удивляла позиция Януковича. Впрочем, удивляла – не то слово. Сказать точнее – вызывала полное непонимание. И не только у меня. Многие жалели о том, что фамилия нашего президента не Лукашенко. Батька разогнал бы весь майдан за два дня, и никто слова не сказал бы. Минские события не изгладились из памяти, и, повторяю, многие искренне недоумевали, почему молчит и бездействует Янукович. А товарищи майданщики со временем убедились в своей безнаказанности, что и повлекло за собой все дальнейшие события. Не забуду, как один из ездивших на майдан краматорчан сказал мне: «А ты знаешь, как это хорошо – поджечь машину, швырнуть в мента камень и знать, что за это тебе ничего не будет?» Я не знаю, как это хорошо. Я никогда не одобрял вандализм. Но увы, в одном этот товарищ был прав: толпу невозможно привлечь к ответственности. Даже за убийство. Каждый может сказать, что убил не он, а кто-то другой, непонятно кто, и доказать обратное просто невозможно. Вот эта психология толпы, это стадное чувство и выплеснулось на майдан и киевские улицы.
Дальше – больше. Толпа, всё более звереющая с каждым днём. Горящие заживо безоружные бойцы «Беркута». Кстати, кто бы мне объяснил, почему они стояли без оружия, если по должностной инструкции они обязаны быть вооружены? Почему их так шельмовали за выполнение своих прямых обязанностей? Почему они впоследствии подвергались преследованию и были вынуждены уезжать с Украины? Впрочем, это было потом. А тогда… Первые снайперские выстрелы и первые безвинно убитые. И явно придуманное заранее напыщенное название «небесная сотня». Что же это была за сотня, которую так героизировали? По большому счёту, бездельники, приехавшие срубить лёгких денег и оказавшиеся в прицеле совершенно случайно. Сакральные жертвы? Гекатомба?[1] И постоянно нарастающее напряжение. И те мои знакомые, которые поначалу считали всё это фарсом, просто обязанным рано или поздно благополучно завершиться, становились всё более озабоченными. Особенно после того, как на майдане появились портреты Бандеры и правосекторные боевики. Наступил момент, когда самые отъявленные оптимисты выглядели озадаченными и утверждали, что добром это не закончится.
И наконец, случилось невозможное – трусливое бегство Януковича. И – бурное ликование в Верховной раде. В тот момент, когда ещё не успели остыть трупы последних убиенных. И – нацистские марши на улицах Киева. «Бандера приде – порядок наведе!»
Первой реакцией было – вернуть Януковича как легитимного президента. Но реакция долго не продлилась – кому нужен политический труп? Плюс ко всему принятые в первый же день новой власти законопроекты превзошли все ожидания. Янукович был мгновенно забыт, а весь Донбасс совершенно искренне возмутился.
Депутаты Верховной рады 232 голосами отменили закон «Об основах государственной языковой политики», в соответствии с которым русский язык получал статус регионального там, где он является родным как минимум для 10 % населения.
Глава фракции «Батькивщина» Арсений Яценюк заявил, что русскоязычному населению Украины «ничего не угрожает», передаёт ИТАР-ТАСС.
«Оно (русскоязычное население) защищено законом», – сказал Яценюк, не указав, каким именно.
В свою очередь, лидер националистической партии «Свобода», депутат Олег Тягнибок пообещал подготовить новый закон о региональных языках.
«Этот законопроект (о нацменьшинствах) был принят с грубым нарушением закона. Я имел разговоры с представителями национальных меньшинств в парламенте. Нам вместе надо будет в ближайшее время принять новый закон о языках, который будет удовлетворять всех. Я уверяю, что не будет подавлено ни одно национальное меньшинство во всех вопросах, в том числе в языковых», – сказал Тягнибок.
«Мне кажется это решение Рады дурным знаком и отходом от стандартов Совета Европы. Право языковых меньшинств на обучение на родном языке, право на доступ к культурным ценностям на родном языке – это права человека», – сказал председатель Совета при Президенте России по развитию гражданского общества и правам человека Михаил Федотов.