То, что было завуалировано и скрыто во взрослой среде – доносить все-таки считалось неприличным, хотя и поощряемым властями занятием, – в открытом виде проступило в среде подростков. Восемнадцатилетняя ученица 7-го класса львовской школы (Западная Украина) Лариса Огоринская, осмелившаяся сказать во время траурного митинга: «Туда ему и дорога!» – была немедленно избита своими же товарищами по учебе (см. документ 7). Власть расправилась с ней куда более жестоко, чем верноподданные молодые хулиганы: за одну-единственную фразу Огоринскую спустя три недели после происшедшего приговорили к 10 годам лишения свободы. К счастью для Ларисы, начинались новые времена и новые веяния – 17 июня 1953 г. на волне начинавшегося популистского «восстановления справедливости», которое в России часто сопутствует смене власти, Огоринская была реабилитирована. (Похожая судьба в середине 60-х гг. была у некоторых критиков Хрущева. Нападки на свергнутого лидера уже нельзя было считать преступлением, ведь и партия пришла к такому же выводу, поэтому некоторых хулителей Хрущева выпустили на свободу или не стали доводить до суда их уголовные дела. Преступлением теперь следовало считать положительные отзывы о Хрущеве.)
Антисталинские высказывания 1953 г. представляют весь спектр народного инакомыслия 1950-х гг. – от фольклорных, освященных традицией легенд о выпавших изо рта тирана после смерти «собачьих зубах» до вполне интеллигентных размышлений о будущем составе руководства, от воспоминаний о казавшейся теперь «сладкой» доколхозной жизни до вульгарной антисемитской ругани по поводу народных страданий при Сталине.
Публикуемые документы сразу вводят нас в гущу повседневной народной жизни. Вместе с героями главы мы сможем побывать на дне рождения и присутствовать при ссоре соседей, оказаться на маленькой железнодорожной станции и в толпе на митинге, зайти на почту и в сберегательную кассу, попасть на школьный урок и даже заглянуть в пивную. Весь этот «пестрый сор» обыденной жизни имеет для понимания советской истории значение не меньшее, чем информация о привычном произволе и жестокости советского правосудия, отреагировавшего на смерть Сталина новыми арестами и репрессиями.
Итак, Сталин умер!
Из хроники событий. 1953 г.
4 марта
Во время погрузки деталей каркасных домов на берегу реки Дон колхозник Белоусенко сообщил, что по радио передали о тяжелом состоянии здоровья Сталина, у которого произошло кровоизлияние в мозг. В ответ на это колхозник Г.М. Гладких заявил: «Взяли бы и отрезали ему ухо и сбили кровь». Потом добавил: «Козлам уши режут, и они живые остаются» (ГА РФ.Ф. Р-8131. Оп. 31. Д. 39954).
Степанова Ф.И., разнорабочая из Риги, в разговоре о болезни Сталина сказала: «Умрет, тогда лучше будет… он ничего хорошего не сделал, а только организовал колхозы» (ГА РФ.Ф. Р-8131. Оп. 31. Д. 38416).
Узнав о болезни Сталина, заключенный Лобачев Ф.Н. нецензурно выругался и сказал: «Может, умрет – нам будет легче». Лобачев с конца 1951 г. ругал советское правительство, Сталина, колхозы, говорил, что ждать амнистии нечего, на всех стройках работают заключенные, освободить их могут только американцы, когда победят СССР (ГА РФ.Ф. Р-8131. Оп. 31. Д. 40208; Ф. Р-9474. Оп. 41. Д. 1454).
Трус А.С., шахтер из Кемеровской области, 4 марта 1953 г. сказал знакомому: «Ты знаешь, ведь издыхает руководитель партии и советского государства. Хватит ему над нами издеваться». 10 марта говорил, что надо войну, зарабатываем плохо, все заработанное уходит на заем[93], «говорят, американцы издеваются над пленными, но это неправда, наоборот, издеваются здесь, в Советском Союзе, не только над военнопленными, но и над всем советским народом». На следствии показал, что был зол на советскую власть с тех пор, как партизаны расстреляли его мать и сестер (Трус был белорусом и во время войны служил в немецкой армии) (ГА РФ.Ф. Р-8131. Оп. 31. Д. 42348).
Семенов А.П., прежде судимый, не работавший и живший без прописки в Тульской области, и раньше допускал антисоветские разговоры. А по показаниям свидетельницы, утром 4 марта 1953 г. она увидела сидящего на железнодорожных путях человека и «заговорила с ним о постигшем нас горе, то есть о заболевании вождя. На мои слова: «Слышал ли этот гражданин о заболевании вождя советского народа?» – сидящий передо мной гражданин, как я теперь знаю, по фамилии Семенов, со злобой мне ответил: «Вот хорошо, чтобы он (назвал имя вождя) скорее умер», – и засмеялся. За эти гнусные слова я Семенова обозвала подлецом, он же, перед тем как высказать свой враждебный выпад по адресу вождя, исполнил религиозный обряд, то есть перекрестился» (ГА РФ.Ф. Р-8131. Оп. 31. Д. 41048).
Биезайс Л.В., комсомолка, моторист из Вильнюса, 4 марта 1953 г. сказала коллегам: «У Сталина отнялась рука и нога, он сейчас подыхает», а 6 марта сообщила, что «Сталин сдох». В январе 1953 г. говорила о том, что до советской власти в Латвии жить было лучше (ГА РФ.Ф. Р-8131. Оп. 31. Д. 43114).
Пацевичус В.А., радиотехник из Каунаса, при обсуждении с сотрудниками болезни Сталина, сказал: «Ветер подул из Кремля, сам заболел и лечить некому … всех хороших врачей посадили[94] » (ГА РФ.Ф. Р-8131. Оп. 31. Д. 38564).
Моисеев Е.Ф., слесарь из Новосибирска, 4 марта 1953 г. «нетактично выразился» о Сталине: «Что мы сейчас сделаем, отсюда не поможем, своих рук не подложим» (ГА РФ.Ф. 9474. Оп. 40. Д. 1805).
Сапунов М.Д., рабочий нефтепромысла из Северной Осетии, комсомолец, 4 марта 1953 г. во время сообщения по радио о болезни Сталина в присутствии заплакавшей сослуживицы рассмеялся и сказал: «Ну что же, заболел, на его место другого назначат». Другому сотруднику сказал: «Ну что же, сдохнет, и мы сдохнем» (ГА РФ.Ф. Р-8131. Оп. 31. Д. 40521).
Сергиенко В.А., казак, бывший кулак, прежде судимый за хищение колхозного имущества, станичник из Северной Осетии, «касаясь вопроса болезни вождя народов, выразился по его адресу нецензурными словами и с насмешкой сказал, «что наверное ему пайка не хватает, надо зарезать козла Никиту и послать ему на усиленное питание». Говорил, что Сталин «его провез по всей Вселенной» – «до самой Колымы». В 1950-1953 гг. ругал колхозы, хвалил единоличное хозяйствование (ГА РФ.Ф. Р-9474. Оп. 41. Д. 677).
Степанов Ф.Г., бухгалтер из Львова, кандидат в члены партии, в дни болезни Сталина говорил сослуживцам, что книгу «Экономические проблемы социализма»[95] написали ученые, а Сталин только подписал, что, если он умрет, печалиться нечего, «можно подумать, что он большой гений, ничего, и без него все изменится», «умрет – какая мне разница, все равно денег больше не дадут»; «а вот когда мы с вами будем умирать, то и одного профессора не будет, будут по нашим головам ходить». Утверждал, что в буржуазных странах больше культуры и лучше материальные условия жизни, что после смерти Сталина многие выйдут из опалы, например маршал Жуков, что Николай II ушел в отставку, и Сталину надо было так поступить (ГА РФ.Ф. Р-8131. Оп. 31. Д. 41068).
5 марта
Бурханов Г., татарин из Ташкентской области, 5 марта 1953 г. в квартире знакомых, когда те говорили о болезни Сталина, стал пить водку. В ответ на замечание сказал: «Пусть он сдохнет, а я пойду на его место» – и нецензурно выругался. Бурханов говорил, что «Вождь народов сидел, а другие за него воевали, вот я инвалид, а мне пенсию не платят». Свидетельница (русская) стала говорить, что Сталин всегда заботился о народе, приводя в пример своего мужа, который тоже инвалид и получает пенсию. Бурханов налетел на нее с кулаками и говорил, что русских надо всех перерезать (ГА РФ.Ф. Р-8131. Оп. 31. Д. 42662).
Панфилов Ф.Н., железнодорожный контролер, 5 марта 1953 г. на Курском вокзале в Москве сказал сослуживцу по поводу смерти Сталина, что «свято место пусто не бывает» и что, вероятно, на это место уже есть кандидаты и может быть не хуже Сталина. В 1948-1953 гг. в разговорах критиковал советских руководителей, колхозы, говорил, что за границей живут лучше и т.д. Слушал и пересказывал передачи «Голоса Америки» (ГА РФ.Ф. Р-8131. Оп. 31. Д. 43129).
Сычев Н.Д., комсомолец, машинист Куйбышевского строительного управления, услышав о болезни Сталина, сказал: «Поскольку у т. Сталина анализ мочи был ненормальный, возможно, у т. Сталина было венерическое заболевание, может быть, схватил что-нибудь наподобие триппера» (ГА РФ.Ф. Р-8131. Оп. 31. Д. 43166).
6 марта
Кирзунов А.Г., прежде судимый, художник, без места жительства и работы, 6 марта 1953 г. в закусочной в г. Сухуми (Грузинская ССР) в нетрезвом состоянии заявил: «Грузинский царь умер, будет русский царь, и тогда мы вам покажем» (ГА РФ.Ф. Р-8131. Оп. 31. Д. 40051).
Монов А.Н., пожилой заводской мастер с Верхней Волги, бывший член партии, прежде судимый по ст. 58, не пустил рабочих цеха на траурный митинг («нужно работать, таких митингов будет еще много»), сказал сотруднице: «Не распускай нюни». В момент похорон вождя решил огласить приказ директора завода о распределении смен. В 1952-1953 гг. вел «антисоветские разговоры» (ГА РФ.Ф. Р-8131. Оп. 31. Д. 43419).
Косаурихин Ф.П., не работавший, прежде судимый, живший в г. Южно-Сахалинске, в 1951 г. сказал, что решающую роль в победе в войне сыграл не Сталин, а Жуков; 6 марта 1953 г. в нетрезвом состоянии у винного ларька ругал Сталина и читал «антисоветские стихи» (ГА РФ.Ф. Р-9474. Оп. 40. Д. 1288).
Бряхнэ Г.Д., столяр из Тирасполя, 6 марта 1953 г. «оскорбил Сталина». «Войдя в цех завода, пел какую-то песню. На замечание рабочих о том, что сегодня траурный день и петь не полагается, Бряхнэ ответил нецензурной бранью, добавив при этом, что вместо умершего вождя найдется другой», а все равно колхозы будут и дальше (ГА РФ.Ф. Р-8131. Оп. 31. Д. 42267; Ф. Р-9474. Оп. 41. Д. 553).
Луцевич В.Н., жительница Ашхабадской области, 6 марта 1953 г. в нетрезвом состоянии ругала Сталина: при известии о его смерти сказала: «Туда ему и дорога» (ГА РФ.Ф. Р-8131. Оп. 31. Д. 40592; Ф. Р-9474. Оп. 41. Д. 1470).