Работник Рижского зоосада, латыш, в 1960 г. репатриировавшийся в СССР из Австралии и вообще плохо вписавшийся в советскую жизнь (он отказался вступать в колхоз, потому что его не устроил порядок оплаты труда, не желал являться в военкомат, требовал, чтобы из профсоюзов исключили всех коммунистов), 19 марта 1961 г. отказался и голосовать, потому что считал выборы неправильными[237].
В 1969 г., 3 и 16 марта, в Кустанайской области 27-летний казах, зоотехник, устроил возле клуба и на избирательном участке пьяные дебоши, дрался и сквернословил, а услыхав разговор прохожих об инциденте на о. Даманский на советско-китайской границе, стал говорить, что за одного казаха или китайца он готов убить десять русских, что во время войны Москву отстояли казахи, «вам азиаты еще покажут», а также обозвал присутствующих власовцами и бендеровцами[238].
Особый статус дней выборов мобилизовал внимание властей. О происшествиях в это время, как и в праздничные дни, министр внутренних дел и председатель КГБ СССР докладывали в ЦК КПСС, на время выборов усиливалась охрана порядка. Например, после выборов в Верховные Советы республик и в местные советы 27 февраля 1955 г. министр внутренних дел СССР С.Н. Круглов отчитывался перед ЦК КПСС и Советом Министров СССР: «В ночь на 27 февраля и в день выборов, в целях предотвращения возможных уголовных проявлений и нарушений общественного порядка, в городах и населенных пунктах была увеличена численность милицейских постов и патрулей; для усиления охраны общественного порядка привлекался личный состав внутренней охраны МВД и бригады содействия милиции. Силами органов государственного пожарного надзора было проведено обследование противопожарного состояния агитпунктов и помещений для голосования. В необходимых случаях в помещениях избирательных участков выставлялись посты пожарной охраны»[239]. В докладных записках перечисляются разнообразные происшествия, особенно имеющие какое-либо отношение к выборам (угнан автомобиль, прикомандированный к избирательному участку; ограблен агитпункт – унесли ковер и радиолу; вскрыт сейф, в котором хранились избирательные бюллетени, но украдены только деньги; член избирательной комиссии участвовал в драке; уполномоченный избиркома после выборов напился и потерял урну с бюллетенями, которую вез в район; обрезано и, видимо, украдено несколько метров телефонного провода, ведшего к избирательному участку; загорелся дом кандидата в депутаты и т.д.). Потерпевшие, упоминаемые в этих документах, выступают в них преимущественно в статусе, определяемом их отношением к выборной кампании: член избиркома, кандидат в депутаты, агитатор, избиратель. Поэтому обычное хулиганство (трое парней бросались камнями) приобретает вид: «трое местных жителей, находившихся в нетрезвом состоянии, бросали камни в избирателей». Именно в «избирателей», а не «граждан», «жителей» или, скажем, «прохожих», как было бы в любой обыкновенный день[240].
Отмечены в докладных записках и случаи отказа от голосования и, главное, намеренных выступлений против выборов. 27 февраля 1955 г. в Харьковской области в селе были сорваны предвыборные плакаты, виновным оказался человек, происходивший из раскулаченной семьи, которой ранее принадлежал дом, оборудованный под избирательный участок; в Московской, Киевской и Черниговской областях были найдены несколько листовок, призывавших не голосовать за местных кандидатов (важно подчеркнуть, что речь шла о недовольстве конкретными местными руководителями). А в городе Асбесте Свердловской области на столбе появилась рукописная листовка: «Голосуем за Америку»[241]. После выборов в местные советы 3 марта 1957 г. председатель КГБ при Совете Министров СССР И.А. Серов докладывал об обнаружении антисоветских листовок с призывами не принимать участия в голосовании в гг. Сумы, Киеве и Харькове, разорванных флагов СССР и Литовской ССР на избирательном участке в литовском колхозе. В молдавском селе 24-летняя сектантка бросила в урну вместе с бюллетенем тлеющую тряпку (на допросе она пояснила, что, «не желая голосовать за женщин, решила сжечь бюллетени»)[242]. В декабре 1957 г. в День советской Конституции и во время выборов народных судей житель г. Кировограда, инвалид Отечественной войны, написал и расклеил три листовки[243]. В марте 1958 г. в Эстонии были обнаружены 18 листовок, отпечатанных клише, с надписью «Долой советские выборы», на воротах дома в Таллине появилась старая газета с портретом Гитлера[244], а в Алма-Ате два преподавателя сельскохозяйственного института распространили листовки с призывом голосовать против кандидатов в депутаты Верховного Совета СССР[245].
Листовки, плакаты, надписи на стенах, «направленные на срыв выборов», призывавшие не ходить голосовать или голосовать против предложенных кандидатов, против кандидатов-коммунистов, появлялись в 1961 г. в деревне в Докшицком районе Витебской области[246], в 1962 г. в Риге[247], Бобруйске[248], Бреславском районе Витебской области[249]. В марте 1969 г. в г. Орле на стене избирательного участка был обнаружен лозунг «с призывом к свержению советской власти»[250], а в Риге рабочий типографии, латыш, залил краской плакаты на трех избирательных участках (он же в апреле того года выкрасил красной краской руки и ноги памятника советскому воину в городском сквере, что должно было символизировать злодеяния советских оккупантов в Латвии)[251]. В г. Ужгороде преподаватель университета, украинский националист, весной 1970 г. изготовил 40 листовок с инструкциями, как вести себя по отношению к выборам, и разослал их директорам школ, председателям профсоюзных комитетов предприятий и колхозов[252]. В 1974 г. листовки с призывом не ходить на выборы были распространены в Нижнем Тагиле и Караганде[253]; в 1982 г. в Харькове бывший пилот гражданской авиации, придя на избирательный участок, уговаривал присутствовавших не голосовать[254].
Распространенным способом выразить свое отношение как к процедуре выборов, так и к членам правительства и советской власти вообще были анонимные надписи на избирательных бюллетенях, опускаемых в урны. Часто вместе с бюллетенями в урны кидали также листовки или записки.
О содержании надписей на бюллетенях, как и о событиях во время выборов, информировался ЦК КПСС. Надо сказать, что надписи на бюллетенях совершенно необязательно были крамольными. Например, после выборов в Верховный Совет СССР 10 марта 1962 г. секретарь Московского городского комитета КПСС Егорычев представил перечень надписей, среди которых было множество высказываний в поддержку борьбы за мир, Хрущева. Имели место также и различные предложения и пожелания к депутатам и правительству по конкретным вопросам, являвшиеся не крамолой, а «критикой отдельных недостатков»: снизить цены на хлеб, выпускать больше обуви, детских товаров, повысить пенсии и зарплаты учителям, обеспечить жильем, благоустроить район и т.д.[255] Заметим, что в целом комплекс этих предложений не сильно изменился и позднее. В перечне надписей на бюллетенях, представленном в ЦК КПСС после выборов в местные советы и суды в июле 1987 г., мы находим все те же сюжеты[256]. Конечно, в ЦК докладывали далеко не о всех текстах, обнаруженных в избирательных урнах. Так, подборка 1987 г. явно призвана продемонстрировать, что народ поддерживает политику перестройки. В отдельной выделенной рубрике негативных надписей их имеется всего 6, три из них содержат требование передать полноту власти советам, не голосовать за коммунистов, остальные – за многопартийность, за вывод советских войск из Афганистана, в поддержку общества «Память». Кроме этого, отмечено по 2-3 негативных надписи в нескольких республиках и регионах (на Украине – за многопартийность, передачу власти советам, закрытие Чернобыльской атомной станции; в Эстонии – антирусские и против войны в Афганистане; в Литве – с требованием свободы вероисповедания; в Пермской области и Алтайском крае – против ядерных взрывов на полигонах)[257]. Создается впечатление, что о тех по-настоящему крамольных надписях, при обнаружении которых возбуждались уголовные дела, информацию для высшего политического руководства страны могли умалчивать.
Авторы бранных надписей на бюллетенях должны были чувствовать определенный риск (вспомним приведенные выше слухи, что «все бюллетени пронумерованы невидимыми чернилами»). Впоследствии они по-разному объясняли свои поступки. Приведем два таких объяснения, относящихся к 1959 и 1957 гг.: «Все эти мысли мне пришли в пьяную голову, раньше об этом никогда не думал»[258]; «я жил в тяжелых жилищных условиях. Я все время обращался к директору с просьбой предоставить мне площадь от завода. Он мне все обещал предоставить жилплощадь. Я был в списках, когда строили дом от завода, а в феврале 1957 г. директор мне сказал, что из списков меня исключили, так как я прописан за городом, и в Москве меня не пропишут. У нас комната 14 кв. метров, очень тесно. У нас жили мать и отец жены. Я никогда не отдыхал дома, старался быть больше вечерами на работе. Когда мне отказали в жилплощади, я был очень потрясен, нервничал, много думал и считал, что ко мн