Магия музыки и танца, сообща творящих чудо всей гаммы человеческих эмоций, целиком завладела Катей. Непревзойденные русские балерины облекали в движение и формы прекрасную французскую музыку Адана. Она настолько была зачарована ею, что все остальное для нее перестало существовать. Увы, ненадолго.
В антракте в театральном буфете они лакомились едногубками с красной и черной икрой, чинно прогуливались в колоннаде просторного фойе под пристально-улыбчиво-задумчивыми взглядами корифеев русской оперы и балета, наблюдавших за ними со стен. Андрэ был облачен в кремовый костюм и шоколадного цвета трикотажный пуловер, без галстука. Катя – в белое атласное платье, с глубоким мягким вырезом на спине, украшенное длинной ниткой натурального жемчуга, небрежно завязанной узлом. Туалет завершали сумочка и туфли из золотисто-перламутровой кожи.
С каждым шагом, который она делала по фойе в сопровождении мужчины, синеокая затворница, так долго томившаяся за уродливой личиной, все свободнее расправляла плечи, все независимее откидывала назад голову. Должно быть именно так ведет себя незаслуженно осужденный человек, проведший долгие годы в темнице. Оказавшись наконец на воле, он сначала делает первые робкие и неуверенные шажки, потом, вспоминая об изначальной своей независимости, снова желает заявить миру о том, что он есть, что ему причитается определенное пространство в этом сколь прекрасном, столь и жестоком мире людей и вещей.
«А ведь на меня обращают внимание! – отметила Катя, опираясь на руку, предложенную Андрэ. – Я больше для них не пустое место. Женщины разглядывают мой туалет и прическу, мужчины – фигуру. Они наконец-то заметили, что я существую. Сегодня я – нормальный человек. Я не лопаюсь от злости, от неутолимой жажды мести, я не прячусь сама и никого не выслеживаю. Интересно, надолго ли меня хватит.»
К концу балета Андрэ выглядел утомленным, хоть и старался держаться. Видно сказывался перелет и сопряженные с ним волнения. Заметив это, Катя не докучала ему разговорами и, как только они оказались дома, предложила сразу лечь. Он благодарно кивнул.
Вытащив из шкафа одеяло и заранее приготовленный комплект постельного белья, она небрежно швырнула все это на диван.
– На. Стели себе сам. Спать будешь здесь. – И, словно разом забыв о нем, направилась в спальню. Но в дверях задержалась: – Проголодаешься – где кухня и холодильник знаешь. И вообще. Раз уж ты здесь… и пока ты здесь, чувствуй себя как дома. – Она повернулась к нему спиной чтобы уйти.
– Кэтрин! – окликнул он.
– Да?
– Спасибо тебе. Спокойной ночи.
– И тебе того же, Андрей. – Она захлопнула за собой дверь.
«Нужны мне были эти неудобства, – раздражалась Катя, стягивая с себя вечерний туалет. – Даже переодеваться как-то некомфортно, когда знаешь, что рядом, за дверью дрыхнет посторонний мужик. А как прикажете пройти в ванную или на кухню? Может еще на цыпочки встать? Черт знает что.» Это была снова «Катька-Швабра», озлобленная на весь мир.
ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ПЕРВАЯ
Утром за завтраком она небрежно поинтересовалась:
– Как долго ты намереваешься здесь пробыть?
Он перестал жевать, с иронией глядя на нее.
– Что, уже надоел? Так быстро!
– По-моему, я задала тебе совершенно нормальный вопрос. Каждый человек пытается планировать свое ближайшее будущее.
– Окей. Тогда как ты отнесешься к тому, чтобы потерпеть меня целых десять дней? Это сильно отразится на твоем будущем?
– Никаких проблем. Можешь оставаться и дольше. Будешь сильно докучать, переселю в гостиницу.
– Ответь мне на один вопрос, Кэтрин. У тебя есть друзья?
Она почувствовала, что краснеет. И от этого злость, как болотные испарения, начали, клубясь, подниматься со дна ее души.
– Хоть отбавляй. А что? – Катя заставила себя произнести эти слова ровным голосом, обнажив в белоснежной улыбке свои суперзубы.
– Странно. При таком характере друзей обычно не бывает.
– Зачем далеко ходить. Вот ты, например, разве не друг мне?
– Признаться, я еще и сам не решил.
– Вот как! Тогда что, простите, вы здесь делаете?
– Пытаюсь понять, друг я или не друг.
– Ну-ну.
Перепалка зашла в тупик, грозя вылиться в откровенную ссору. И оба, почувствовав это, предусмотрительно умолкли.
Зазвонил телефон. Это был бригадир ремонтников, работавших в ее новом доме.
– Галина Александровна! – обрадовался он. – Наконец-то я вас нашел. Вчера весь день не мог дозвониться.
– Да, я отключила мобильный. И дома меня не было. Что-нибудь опять стряслось? Новые проблемы?
– Совсем наоборот. Больше похоже на сюрприз. Можете приехать? Я покажу вам что-то интересное.
– Хорошо. В течение часа буду.
Допив кофе, Андрэ спросил:
– У вас тут далеко метро?
– Две остановки на любом тролейбусе в сторону Крымского моста. Метро Парк Культуры.
– У меня в полдень на Таганке деловая встреча.
– Четвертая остановка по Кольцевой.
– Спасибо. А как ты смотришь на то, чтобы часика в три встретиться в городе и пообедать где-нибудь в ресторане? Я приглашаю.
– Боюсь, что днем я буду занята.
– Можно ближе к вечеру.
– Не раньше шести.
– Договорились.
Они спустились вместе на лифте. Катя показала Андрэ, как пройти к тролей-бусной остановке и, пообещав, что будет ждать его в половине седьмого у метро Арбатская, вернулась назад, к своей машине.
Работа в «Купеческом доме», как она его для себя окрестила, шла полным ходом. Бригадир, встретив Катю у подъезда, провел ее по всем комнатам и этажам, демонстрируя новую электропроводку, новые водопроводные трубы. Когда обход был закончен, он с загадочным видом сказал:
– А теперь, хозяйка, мой сюрприз.
Они спустились по плавно расширявшейся книзу лестнице на первый этаж.
– Вы хорошо здесь все помните?
– Еще бы, Леша. Мы облазали с тобой всё снизу доверху десятки раз.
– Вот именно. Оказывается, все да не все.
– Слушай, бригадир! Кончай интриговать. Показывай, что ты там откопал.
– Что у нас было позади этой лестницы? – Он облокотился на широченные деревянные перила, заканчивающиеся у нижней ступеньки фигурным завитком.
– Стена, Леша. Стена. Ты нашел в ней клад?
– Ну, клад не клад. А о том, что нашел, думаю, предыдущий владелец даже понятия не имел. А следовательно и в стоимость дома не включил. Мои рабочие, прежде чем начать штукатурить стенку под лестницей, решили проверить ее на прочность и долбанули по ней молотком, – с энтузиазмом принялся рассказывать бригадир. – Молоток неожиданно провалился в пустоту. Еще удар. Еще. И легкая перегородка разлетелась на куски. А за ней…
Оттолкнув бригадира, Катя обогнула псевдо-мраморную колонну и сама заглянула под лестницу. Ее взору открылся довольно широкий проем, за которым ступени уводили вниз, теряясь в темноте. Она вопросительно взглянула на бригадира.
– Что там?
– А я-то все удивлялся. Как же так, думал, старый московский дом и вдруг без подвала. Вроде как не по правилам тех времен. А подвал-то оказывается был, да еще какой! Только почему-то стоял замурованным. Идемте, покажу! Обопритесь на меня, а то, не равен час, ногу сломаете или подвернете. – Он включил фонарь, осветив им ступени.
Они спустились по удобной каменной лестнице вниз и оказались в просторном длинном помещении с довольно высокими сводчатыми потолками. Весь подвал был выложен кирпичем замысловатой, узорчатой кладки. В стенах имелись специальные гнезда то ли для факелов, то ли для свечей. Пол был выложен идиально подогнанным булыжником, разбегавшимся из-под ног радиальными кругами. В глубине помещения Катя заметила несколько массивных, дубовых дверей.
– А что там?
– Взгляните сами.
За двумя дверями находились не слишком большие комнаты.
– Возможно, их первоначальное назначение – склады для провианта или оружия. Москва ведь то и дело горела. Состоятельные горожане стремились себя обезопасить на случай пожаров и прочих стихийных бедствий, от бунта черни, от войн.
– Ну тогда им не помешали бы и подземные ходы, – заметила Катя, не слишком разделявшая энтузиазм бригадира. Она ведь не собиралась жить в этом доме.
– Вы попали в точку!
Он распахнул перед ней третью дверь и осветил фонарем длинный коридор, терявшийся во тьме.
– Ну нет уж, туда ты меня не заманишь, – попятилась Катя. – Так это действительно подземный ход?
– Самый что ни на есть настоящий!
– И куда он ведет?
– Метров через десять он кончается стеной. Вроде той, что была под лестницей. Я ждал вас, чтобы получить добро. Ломать стену или нет.
– Конечно, нет.
– Галина Александровна! – На лице бригадира, в котором проснулся мальчишеский дух искателя приключений, было написано разочарование. – И вы не захотите узнать, куда ведет этот потайной ход!?
– Нет, Леша, не захочу. На кой черт он мне сдался? Чтобы через него потом в дом полезли подземные крысы или, того хуже, бомжи? И вообще. Пошли отсюда. Здесь дышать нечем.
– А по-моему, отличная вентиляция. Ладно. Мне-то что. Хозяин барин. Как скажете, так и будет. Может нам и стену под лестницей восстановить, чтобы вам спокойней было?
– Нет. Вот этого делать не надо. Лучше вот что! Поставь-ка там раздвижную дверь, чтобы в закрытом виде она смотрелась, как глухая стена. Сможешь?
– Запросто.
– А в подвалы свет проведи. Везде – на лестницу, в основное помещение, в боковые. И в тот коридор тоже. Терпеть не могу темноты.
– Будет сделано, хозяйка.
Катя успела заехать домой, прибрать комнаты и даже кое-что приготовить впрок, чтобы не возиться потом при госте на кухне. Переоделась, привела себя в порядок и к половине седьмого подъехала к метро Арбатская. Андрэ уже ждал ее.
– Ну как прошел день? – беспечно спросила Катя.
– Да так. Пытался решить кое-какие деловые вопросы. Пока безуспешно. Послонялся по городу, проникся его махровым коммерческим духом. Эти бесчисленные казино на каждом шагу меня поразили. Такое впечатление, что она, после слишком затянувшегося поста, дорвалась до капитализма и барахтается в нем, как мышь в миске сметаны.