Чычахов ехал сзади неторопкой хлынью, ведя за собой двух коней, запряжённых в пустые сани: объехали несколько наслегов, а добыли всего две подводы. Томмот заметил, что Валерий на этот раз действовал без прежнего злого ража и коней этих он скорее выпросил у зажиточных людей, чем отобрал. С тех пор как они побывали в Сасыл Сысы, Валерий заметно изменился. Он стал мрачен, немногословен, что-то его угнетало. А от Томмота всё не отступала мысль: что с красным отрядом Курашова в Чурапче? Если правда, что белые разгромили отряд и захватили пушки, то почему Аргылов так хмур, словно и не рад этой вести. Будто заранее предполагая, что в этой поездке добыча у них будет небольшой, Валерий не стал дожидаться возвращения Лэкеса, уехавшего за сеном. Сказал, что управятся сами. В наслегах заезжали почему-то только к богачам да зажиточным, минуя бедняков, и каждый раз Валерий с хозяином усадьбы старался остаться с глазу на глаз, чтобы о чём-то тайно побеседовать. Томмота же под всяким предлогом высылал из дома. И ещё заметил Томмот: беседы эти были не из приятных: у хозяина дома всякий раз пуганые глаза…
Почти рассвело, когда Валерий остановил упряжку.
— Покорми коней! — бросил он Томмоту, а сам молча отошёл к обочине.
Когда Томмот управился, они уселись рядом на передние сани.
— Что происходит с тобой?
— А что со мной? — огрызнулся Валерий. — Ничего!
— Врёшь! Разве я слепой? На этот раз ты выехал не для сбора подвод, а для чего-то другого. Объясни, что случилось?
— Раз ты всё видишь и понимаешь, то чего ещё тебе надо? — отвернулся Валерий.
— Слушай, Аргылов! Я не тросточка, которую кому угодно можно прихватить с собой. Я не хочу подставлять голову, ничего не зная. Если и лишусь её, то мне надо знать — за что. Если не хочешь, можешь не рассказывать, я молить не стану. Но знай одно: мы больше вместе не будем. Если нет доверия, то лучше ходить врозь.
— Кто тебя привёл сюда? Через кого ты удостоился этого доверия? Отвечай!
— Ещё неизвестно, кто кого привёл, — спокойно возразил Томмот.
— А куда ты собираешься идти? Без меня…
— А хоть к Топоркову, не отвергнет, думаю, если приду к нему.
Не дожидаясь ответа, Томмот остановил коня и направился к своим саням.
Поехали дальше.
«Больше вместе не будем… — негодовал Валерий. — Ишь, наглец, как заговорил! Мало ли ты чего захочешь? Последнее слово останется за мной. А пока будешь ходить в упряжке! «Ещё неизвестно, кто кого привёл». Смотри-ка ты! Хамначчитское отродье… Грозит, что пойдёт к Топоркову! Конечно, тот его не отвергнет, такой лёгкий на подъём да бесстрашный парень — подарок хоть кому. А вдруг и в самом деле… Кроме него, нет у Валерия ни одного надёжного человека. Не успеешь оглянуться, как тут же тебя продадут с потрохами. А этот из тех, про которого говорят? «У доброго коня — плётка одна, у доброго молодца — слово едино». Расставаться с ним никак нельзя, а тогда что же — выложить ему всё?»
Валерий придержал коня.
— Чычахов, иди сюда! Поговорим…
— Мы уже поговорили. Холодно, давай погоняй!
Валерий кинул лошади клок сена и пошёл к Томмоту.
— Не сердись! — заулыбался он ещё издали и, подойдя, сел рядом. — Был неправ, таясь от тебя. Велено было молчать…
— Ну и молчи себе дальше, раз так велено.
— Ладно, не обижайся. Или правда думаешь, что не доверяю тебе?
— Хватит! Не нуждаюсь я в твоих секретах. И слушать не хочу.
— Не говори так! То, что я расскажу, касается нас обоих. Мы сидим в лодке, которая идёт ко дну.
— Что-о? — резко повернулся Томмот.
— Да, именно так…
— Ты можешь объяснить по-человечески?
— Проигрываем мы, Томмот.
— Шутишь! Проиграть без сражения?
— Почему без сражения? А Сасыл Сысы?
— Да ведь мы, мы обложили их!
— Ещё неизвестно, кто кого там обложил. То, что Пепеляев в Сасыл Сысы потерял лучших бойцов, это ещё не беда. Самое страшное, что он потерял время.
«Не его слова, — догадался Томмот. — Вторит кому-то».
— Какой трус так говорит?
Валерий стал стегать кнутом на обочине.
— Говорит человек похрабрее нас с тобой.
— Кто он?
Валерий, не решаясь, покряхтел.
— Ладно, хватит! — Томмот подхватил вожжи.
— С каких это пор ты стал таким обидчивым?
— Не люблю вот так — с подходцем да с оглядкой. Говорить, так говори, молчать, так молчи.
— Говорил мне это Артемьев.
— Артемьев? — искренне удивился Томмот. — А пушки, захваченные у красных в Чурапче?
— Враки!
Выронив вожжи, Томмот сник головой, пряча лицо.
— Артемьев говорит, что сейчас уже надо готовиться к новым схваткам, а улусным баям велит вывезти отсюда всё своё добро. Не вешай носа, Томмот! Придёт пора, когда и в нашем озере всплывёт малявка, и в нашем небе зальётся жаворонок.
— Так что же делать-то?
— Вот решай, но чтобы об этом разговоре молчок! Не думаю, что ты проболтаешься, но для порядка должен предупредить. На восток поедешь с нами?
Этот с виду простодушный вопрос — Томмот знал хорошо — и был и приказ, и угроза: «Попробуй только откажись!»
— Придётся… В Чека меня встретили бы без лобызаний.
Уже шагая к своим саням, Валерий обернулся назад:
— Артемьев тебя хвалил!
«Сообщить немедленно! И как-нибудь воспрепятствовать увозу ценностей! Так, значит, Артемьев мне поверил… Ну что же, продолжим знакомство там, на востоке…»
В слободе, как только Валерий и Томмот успели перешагнуть порог штабного дома, полковник Андерс накинулся на них с бранью:
— Почему так долго? Командующий потребовал к себе новую партию боеприпасов и оружия. Подвод сколько привели? Только две? Берите вдобавок ещё одного коня. Вот по этой бумаге из склада получите оружие и боеприпасы. Передадите генералу, что обоз с продовольствием прибудет к ним сегодня вечером.
— Брат полковник, мы очень устали…
— Выполняйте приказание! Боеприпасы сдайте лично начальнику штаба полковнику Леонову. Знаете, куда везти груз?
— Как куда? В Сасыл Сысы… — Валерий понял, что отговорки бесполезны.
— Не в Сасыл Сасы, а туда, дальше Абаги. — Андерс махнул рукой куда-то на север. — Из Чурапчи идёт отряд Курашова, генерал их должен перехватить… Поторапливайтесь! Из охраны складов возьмите дополнительно ещё одного солдата.
— Из Чурапчи? Красные?
— Да, именно они, красные! Чего вы тут болтовню развели?
«Как же это? А как же тогда их план?» Валерия пронизал страх: о ложности доставленного им плана красных догадался ещё Артемьев, теперь догадка подтвердилась…
— Где мы там найдём дружину?
— Местность, как бишь её… Арылах, что ли… Знаешь такую?
— Да, знаю…
— Вот, там… где-то там! И нечего стоять!
Поражённый услышанным, Валерий повёл коней к складам, а Томмот направился к конному двору за пятой подводой. Здесь он отыскал краснобородого начальника транспорта и передал ему приказ полковника Андерса. Тот из сине-бледного сделался красным, как его борода.
— Опять коня? Где я его возьму? Рожу, что ли?
— А вы чего на меня кричите? — в свою очередь повысил голос Томмот. — Разбирайтесь сами с полковником.
— Поймите моё положение: всё тягло подчистую забрали ещё позавчера, сегодня приказано снарядить ещё один обоз. А тут всё давай да давай!
— Федя! Э-э… извините, брат начальник. У Гришки добрые кони, так мы на обоз возьмём Тришкиных, а этому отдадим… Есть тут у меня кобыла…
Прошка! Услыхав знакомый голос, Томмот едва удержался, чтобы не броситься навстречу.
— Клячу не приму! — задиристо сказал Томмот.
— Он будет ещё привередничать! — опять взъярился начальник транспорта. — Проша, запряги ему, и пусть проваливает!
С недовольной миной Томмот нехотя проследовал за Прошей. Вместо приветствия перемигнулись. Хлопоча вокруг коня, Томмот рассказал всё, что узнал от Валерия, и велел эти сведения передать по цепи.
— Надо улучить момент повидаться с дьяконом, — сказал Проша. Затягивая ремень чересседельника, он зашептал Томмоту: — Позавчера возил дружинников к Арылаху. Кажется, белые готовят там засаду. Думал перебежать к красным, но удобного момента не подворачивалось. И вот ещё неприятность: товарища из Абаги Артемьев послал в сторону Нелькана. Тот никак не мог открутиться. Надо бы наших предупредить. Послал я предупреждение через Чакыр, но там эстафета сильно окольна, сигнал не успеет дойти.
— Не успеем предупредить о засаде — быть беде!
— Понимаю, но следят за каждым шагом. Буду стараться попасть в сегодняшние обозники.
Когда Томмот подъехал к складам, там уже нагрузили на сани патронные ящики, и вскоре втроём с солдатом, которого им выделили, на пяти подводах, тронулись в путь.
Остановились они в той небольшой деревеньке, где однажды ночевали, возвращаясь из поездки по северным наслегам. Улучив момент, Томмот выскользнул из дома и быстро пришёл в юрту, где жил старик Охоноон.
В маленькие оконца с кусками льда вместо стёкол едва пробивался зыбкий свет. Перед камельком немолодая женщина в ситцевом платке мутовкой взбалтывала жидкий тар.
— Рассказывайте!
— Нечего, — ответила хозяйка, подоткнув на щеках платок. — А у тебя?
— И мне рассказывать не о чем. Где старик Охоноон?
— Пошёл осматривать петли. А ты откуда будешь?
— Из абагинской стороны.
— Какая потребность в Охонооне?
— Так, пустяки… Вернётся старик, передай, что был человек, заходивший недавно.
Когда Томмот вышел из юрты, за ним тотчас же вышла и хозяйка.
— А тебе… горностаевые шкурки не требуются? — спросила она, теребя концы своего платка.
Томмот резко обернулся и подошёл поближе:
— У вас у самих-то одна-единственная…
— Оказывается, это ты, — улыбнулась хозяйка. — А говоришь, из Абаги. Ты ведь приехал из слободы?
— Из слободы. Когда вернётся Охоноон?
— Не знаю. Позавчера, только прошло мимо нас войско белых, а он лесом — за ними на лыжах. Торопился так, что путём и чаю не выпил. Третий день уже нет. А взял с собой только четверть лепёшки.