– Почти на месте, – пояснила Элис, перехватив взволнованный взгляд Лизы.
– Только Алексу не говори, – сквозь стиснутые зубы, попросила та. Схватки набирали обороты, а в тесной машине было крайне сложно найти удобную позу, чтобы облегчить боль.
– Ты с ума сошла? – Элис посмотрела на нее, как на психа, и пояснила: – Я сразу ему написала. Он уже, наверное, едет сюда.
Даже не хотела связываться с бывшим начальником. Когда дело касалось его жены, он становился абсолютно непредсказуемым и неадекватным.
– Зачем? У него же важная встреча…
– Ничего не знаю, – отмахнулась Элис и свернула на территорию больницы. – Я, вообще-то, еще жить хочу.
– Он же волноваться будет, – вздохнула Лиза, меньше всего ей хотелось мучить мужа. Прекрасно знала, что он изведет себя в ожидании появления ребенка.
– Ничего, переживет. – Элис припарковалась и заглушила двигатель. – Приехали.
***
– Эй, сучка…
Макс, торопливо вытираясь, даже не оглянулся. В тюрьме он постоянно слышал всякого рода подколки и оскорбления, но старался на них не реагировать. Поэтому не обращал внимания на голоса за спиной до тех пор, пока кто-то не схватил его за локоть.
– Эй, сучка. Я к тебе обращаюсь.
Максим повернулся и увидел местного авторитета Леху по прозвищу Лось. Позади Лехи стояли двое его подручных, которые, ухмыляясь, смотрели прямо на него, окидывая липкими взглядами, которые вызывали приступы страха и тошноты.
– Ты что, решил меня игнорить? – Леха подошел совсем близко и уставился на Макса бесцветными рыбьими глазами. Роста он был небольшого, зато в плечах невообразимо широк, а мускулы натягивали ткань тюремной робы так, что та чуть ли не лопалась. – Я, по-твоему, похож на того, кого можно игнорить?
Максим отрицательно помотал головой. Ситуация была неприятная – в душевой, кроме их четверки, никого не осталось, и его собеседники, в отличие от самого Макса, были вполне одеты, в то время как он все еще кутался в мокрое полотенце.
– В общем, так, слушай меня. Сегодня после отбоя у тебя будут гости. И хорошо, если ты будешь их ждать.
– Я не пидор! – с вызовом ответил Максим, на которого внезапно накатил прилив смелости. – И твоей подстилкой не буду.
– По-моему, ты не понял. Не, ребят, прикиньте, он не понял, – сказал Леха, обращаясь к своим подручным. Те загоготали, обнажая гнилые зубы, и Максима в очередной раз передернуло. Леха резко махнул, и Макс в мгновение ока оказался с двух сторон прижатым к мокрой стене. – У тебя есть выбор, красавчик: ты будешь либо моей сучкой, либо общей. – При этих словах державшие Максима парни вновь заухмылялись, видимо, предвкушая развлечения.
– Я не по этой части, вы меня с кем-то спутали, – завизжал Максим, уже понимая, что ему никуда не деться, но до последнего надеясь на чудо.
– Ага, как же, спутали… А это что?
Леха резко сорвал полотенце с бедер Макса, а парни повернули его спиной и нагнули. Максим ощутил шлепок по заднице.
– Знаешь, кто такие наколки делает? Тюремные шлюхи.
– Я не хотел, ее сделали против моей воли.
– Ну да, а задом ты к этому чуваку тоже против своей воли стоял?
Троица захохотала, а Максим, включив благоразумие, решил не отвечать. Все его слова падали словно в пустоту. И никакого выхода он не видел. Чертов Гилберт! И чертова Лиза! Чтоб они оба сдохли!
– Ну так что, будешь ждать меня сегодня в гости? Или нам всей компанией прийти?
Максим сцепил зубы и кивнул. Но Леху это не удовлетворило. Он приказал поднять его и поставить к себе лицом, а потом схватил за подбородок, повернул лицо Макса из стороны в сторону, и с удовлетворением отметил:
– Красавчик. Надеюсь, рот у моей сучки такой же рабочий, как и его задница.
Максима отпустили, и он упал на мокрый, холодный пол, дрожа всем телом. Леха с товарищами удалялся по коридору, даже не оглянувшись на свою новую жертву.
Максим с ужасом ждал отбоя. Знал, что Лось в любом случае придет не один, его прихлебатели будут стоять рядом с камерой, чтобы при необходимости всегда прийти на помощь. Если бы у него было хоть что-то, чтобы купить себе неприкосновенность, Макс не задумываясь отдал бы это. Но ничего не было. Ни денег, ни связей. Ничего, полный, абсолютный ноль.
Через несколько минут после того, как объявили отбой и погас свет, раздался тихий скрип открываемой двери камеры. Максим сначала сжался, а потом постарался расслабиться, как делал это в борделе. Ведь иногда ему это даже нравилось. Может, и сейчас будет не так уж плохо и противно? Да, он не гей, но между жизнью и сексом с мужиком он однозначно выбирал жизнь. Несмотря на то, что находился в тюрьме всего-ничего, он уже наслушался рассказов о том, что случалось с теми, кто не подчинялся Лосю.
– Моя сучка меня ждала? – раздался шепот у самого уха, и Макс вздрогнул. Кивнул и только потом понял, что собеседник его не видит. Но отвечать «да» очень не хотелось. Поэтому он просто сжал зубы и выдавил:
– Делай уже, что собирался, и вали из моей камеры.
Тихий смех вызвал очередной приступ дрожи, таким он был зловещим.
– Отлично. Люблю сучек с характером. Давай, раздевайся, быстро.
Чертыхаясь, Максим принялся стягивать с себя одежду, как вдруг ощутил на своем теле горячие руки.
– Блядь, ты издеваешься? Штаны спускай и трусы, идиот. Нахуй мне твоя рубаха сдалась. Или позвать мальчиков, чтобы тебе помогли?
– Не надо, – процедил Макс сквозь зубы и сдернул брюки вместе с бельем, перешагивая через кучку ткани. И тут же его голую задницу облапала чужая ладонь, а вторая легла на плечо, заставляя опуститься на колени.
– А как же растяжка?
– Чего-о?
– Ну подготовиться там… – залепетал Максим, чувствуя, как по спине стекают струйки пота от страха.
– Перебьешься.
– А смазка?
– Поплюю – вот тебе смазка.
– Но…
– Заткнись и поворачивайся, сучка. Запомни, – Макс ощутил, как его схватили за волосы и потянули, отчего на глазах выступили слезы, – ты никто, и твои желания меня не волнуют. Будешь качать права – пойдешь по рукам, усек?
Макс закивал, хотя боль была нестерпимой, и тут же почувствовал, что его буквально бросили на пол камеры.
– На колени и задом! – раздался рык, и Макс подчинился. – А чтобы ты не поднял весь блок на ноги, вот… – В рот Макса засунули какую-то тряпку, которая была чуть влажной и неприятно пахла. – Это чтобы ты знал, кому принадлежишь, сучка.
Только после этих слов Максим понял, что во рту у него чужое нижнее белье, пропитанное потом, мочой и спермой, и его чуть не вырвало. Он хотел вытащить грязный кляп изо рта, но в следующее мгновение забыл о нем, ощутив дикую боль. Он замычал, но чужая рука вновь схватила его за волосы и удерживала все время, пока Леха удовлетворял свою животную потребность. Наконец, он последний раз глубоко вонзился в анус Макса, протяжно застонав, и выпустил Краснова, который буквально рухнул на пол почти без чувств.
– Отличная сучка, – довольно произнес Леха, отдышавшись. – Трусы оставь себе как сувенир. – Он немного попыхтел, явно натягивая штаны, а потом направился к выходу. Уже от самой двери Максим услышал: – До завтра, жди меня.
Услышав эти слова, Макс крупно вздрогнул, ощущая боль во всем теле, свернулся калачиком там, где упал, и впал в состояние практически беспамятства.
Лунный свет едва пробивался сквозь решетчатое окно под потолком. В камере было холодно и сыро, с приходом осени качество жизни сильно ухудшилось. Сквозняк беспрепятственно гулял по камере, а тонкое казенное одеяло совсем не грело. Укутавшись с головой, Макс забился в самый теплый и сухой угол нар и прикрыл веки, пытаясь хоть немного поспать.
Сон давно превратился для него из потребности в роскошь. Он боялся спать, каждый раз, когда закрывал глаза, мог больше их не открыть. На зоне были свои порядки, и его место в этом отлаженном механизме обозначалось одним словом – сучка Лося, никто. Максим был уверен, что это Гилберт постарался устроить для него такую жизнь, но не мог ничего изменить.
Вокруг было темно и тихо. Подозрительно тихо, но сил не осталось. Смирившись со своей участью, Макс ждал очередного визита охотника за его телом. Все повторялось из ночи в ночь практически по одному и тому же сценарию, и даже одиночная камера строго режима не спасала от незваных гостей. Услышав шум в коридоре, он накрылся с головой и сжался, желая провалиться сквозь землю или хотя бы сдохнуть, лишь бы избежать уготованной ему участи. Но это было невозможно. Максим не знал, сколько еще сможет протянуть в этом месте. А все эта чертова татуировка, будь она неладна. Когда он вспоминал Сергея, который ее сделал, в душе поднималась волна ярости, и Макс радовался, что смог его убить. Хоть одному обидчику отомстил. Маленькая победа, но все же.
Скрежет ключа вырвал его из мыслей. Сегодня шаги почему-то звучали иначе. Макс нахмурился, прислушиваясь, и понял, что к нему приближаются двое.
– Вставай, сучка. Сегодня у моего друга днюшка, так что я обещал ему подарок.
Его грубо стащили с нар и быстро сорвали одежду целиком. Макс поежился от холода и, обреченно вздохнув, принял обычную позу.
– Ну нет, сегодня ты будешь не просто хорошей сучкой, а лучшей. Обслужишь нас обоих. Давай, открывай рот.
Максим почувствовал, как в его губы уперся горячий член, и подавляя тошноту, подчинился. Лось ни разу до этого не требовал минета, и Макс уже почти забыл слова, которые тот бросил когда-то в душевой. А зря.
– Если я хотя бы почувствую твои зубы, ты останешься и без них, и без своих причиндалов, понятно?
Максим торопливо закивал, открывая рот, одновременно чувствуя, как его хватают за задницу и насаживают на огромный член. Крик потонул в горле, когда в этот же самый момент Лось вогнал свой Максу в глотку…
Когда гости насладились его телом сполна, Максим уже ничего не соображал, лишь лежал ничком на полу камеры, а в голове билась всего одна мысль – пожизненный срок, пожизненный срок…
***