— Еще холоднее.
Катрин встала так, чтобы ей было видно веранду. Однако снаружи было темно, и она ничего не могла разглядеть.
Ее собеседник рассмеялся и бросил на нее взгляд, полный огорчения. Впрочем, огорчение было наигранным — слишком уж близко пират к ней придвинулся. Несмотря на повязку, он вовсю пользовался своим единственным глазом, чтобы бросать многозначительные взгляды. Катрин вспомнила про прощальный бал Дженайн. Та рассказывала про парней, которые считают себя совершенно неотразимыми. О том, как трудно бывает таких убедить в том, что их чары действуют не на всех. Сегодня мне это совершенно ни к чему, раздраженно подумала Катрин. Но молодой человек не умолкал. Возможно, все-таки удастся каким-нибудь образом от него отвязаться.
— Ой! — засмеялся он. — Кажется, я снова споткнулся о свою шпагу. Настоящий пират здесь — дворецкий. Я сунул ему десятку, чтобы он открыл мне, под каким нарядом скрывается главная гостья, а он меня надул.
Катрин мысленно вздохнула, но вынуждена была признать, что этот парень ее забавляет, хоть он совершенно не в ее вкусе.
— Да, боюсь, что ваши денежки пропали, — сухо сказала она. — Правда, Бриджит тоже в маске совы.
— Буду считать, что деньги потрачены не зря, — галантно ответил молодой человек. — Мое имя Дональд Пратт.
Катрин вновь оглядела веранду. Там стояли двое: какая-то рыжая дамочка в наряде скелета с кавалером, тоже изображавшим скелет. Черт подери! Катрин обернулась к Дональду Пратту, пожала руку. Надо быть с ним полюбезнее, а потом как-нибудь его сплавить. Может быть, удастся прицепить его к какой-нибудь особе, которой по сердцу такие нахалы.
— Катрин Чандлер, — представилась она.
Дональд не выпускал ее руку из своей.
— Знаете что, Катрин Чандлер, давайте-ка я подниму пиратский флаг и уведу вас с этого бала.
Оркестр снова заиграл. Танцы возобновились. Сквозь стеклянную стену разглядеть что-либо на террасе было трудно. Лишь посверкивал череп одного из скелетов. Катрин изобразила улыбку, чувствуя, что она получается не слишком естественной.
— Почему бы и нет?
Кажется, он почувствовал, что мысли ее витают где-то в стороне, но люди, подобные этому Дональду Пратту, предпочитают не придавать значения таким пустякам в надежде, что все устроится само собой. Молодой человек довольно навязчиво обнял ее за плечи и потянул за собой в центр зала. Катрин вздохнула и приготовилась вынести полчаса мучительного ухаживания.
Винсент специально отвел Бриджит поглубже в тень. Теперь даже его острые глаза смутно различали ее лицо. Она же, он не сомневался в этом, могла видеть лишь силуэт его капюшона, да разве что еще игру электрического света на его волосах. Бриджит облокотилась на грубый камень и смотрела вниз, на море огней. Небоскребы, расцвеченные огнями, вздымались вверх, похожие на бетонные или гранитные рождественские елки. Снизу доносился шум улиц: ревели моторы, шипели автобусы, гудели клаксоны. Красным и зеленым вспыхивали светофоры. Высоко над головой кружил вертолет.
Ветерок разметал листья у ног Бриджит, шевелил ее волосы. Она глубоко вдохнула ночной воздух, откинула голову и взглянула на своего спутника.
— Ночь полна особого очарования, не правда ли? Особенно сегодняшняя.
Она отвела глаза, посмотрела на молодые деревца, шелестевшие ветвями под напором ветра, на погруженный во тьму Центральный парк, на освещенные окна зданий.
— В нашей древней религии такая ночь называлась Саоуэн, — тихо произнесла она, как бы разговаривая сама с собой. Она словно забыла о его присутствии. — Это ночь, когда стена между мирами утончается и видения подземного царства бродят по земле.
Винсент затаил дыхание, услышав эти слова. Она и не подозревала, насколько точно они поразили цель. Бриджит взглянула на него и улыбнулась.
— Это ночь, когда горят факелы, все ходят в масках.
Ее голос звучал напевно, как у трубадура. Винсент пожалел, что ее не слышит сейчас Отец.
— В такую ночь все возможно, все выглядит не так, как есть на самом деле.
В этом она тоже была нрава. Бриджит вновь взглянула на огни города, вздрогнула, потому что как раз в этот миг раздался вой полицейской сирены.
— Ваш город тоже обладает волшебством. Прислушайтесь к музыке домов и огней.
Сирена стихла, растаяла вдали. Тут же раздалась другая, однако ее заглушил гул моторов, гудение клаксонов.
— В Лондон-Дерри, — негромко сказала Бриджит, — музыка ночи куда как мрачнее. — Она вздохнула. — Разрывы бомб, стрельба. Стоны умирающих.
Лицо ее стало печальным.
— И все же вы всегда туда возвращаетесь, — откликнулся он, и она услышала в его голосе вопрос.
Бриджит пожала плечами, улыбнулась.
— О, я много раз собиралась уехать оттуда навсегда. Но Дерри — моя родина. Я там родилась, там мой дом. — Улыбка стала печальной, потом исчезла. — Я дочь своего отца, вдова моего мужа Айана.
Винсент заговорил, теперь слова лились сами собой. Как он мог бояться того, что ему будет трудно с ней говорить?
— Когда вы писали об Айане в «300 днях», у меня было такое ощущение, что я с ним знаком. Своей книгой вы вернули его к жизни.
На ее маске вспыхнул драгоценный камень, отсвет пробежал лучиком по лицу.
— Прошло два года, с тех пор как он сел в этот автомобиль, — спокойно сказала она. — И за все это время не прошло и единого часа, чтобы я не говорила о нем, не писала о нем, не думала о нем.
— Я не хочу пробуждать болезненные воспоминания… — начал было он, но она мотнула головой — так решительно, что волосы ее растрепались, перемешавшись с коричневыми совиными перьями.
— Да, мне больно, — улыбнулась она. В ее глазах сверкали слезы. — Но это сладкая боль.
Она сглотнула, посмотрела куда-то вдаль. Несколько мгновений они стояли молча.
— Мы с Аманом родились в соседних кварталах, — еле слышно продолжила она. — И все же принадлежали к разным мирам. — Бриджит горько рассмеялась, мысли ее были далеко отсюда. — Он был прирожденный оранжист, а я была дочка стриженого с Бог-Сайда. Мы были настолько глупы, что влюбились друг в друга, но понимали при этом, что он не может жить в моем мире, а я не могу жить в его. — Она вздохнула. — Тогда мы попытались создать новый мир, в котором мы могли бы сосуществовать.
Бриджит почувствовала на себе взгляд спутника, его волнение. Это было не просто сочувствие, а что-то большее. Она поняла, что этот человек, как никто другой, понимает смысл ее слов.
— Ну, вы знаете, чем все это кончилось. — Она помолчала, и он терпеливо ждал, когда она вновь заговорит. — На его месте могла быть я, и иногда я жалею, что в тот автомобиль села не я, а он.
Она закрыла глаза, а когда открыла, встретилась с его взглядом.
Музыка оборвалась. Катрин хотела извиниться и скрыться в толпе, но Дональд Пратт весьма искусно принудил ее дождаться следующего танца. Они оказались недалеко от главного входа, где с лестницы поступал свежий воздух. Гости все еще продолжали прибывать. Катрин, которую Пратт упорно держал за локоть, обернулась спиной к лестнице, чтобы не упускать из виду веранду. Однако разглядеть что-либо было невозможно — слишком много спин, масок отделяли ее от стеклянной стены. Катрин вздохнула и попыталась изобразить вежливое внимание, ибо Пратт вовсю развлекал ее болтовней. Она не могла припомнить, чтобы когда-либо общество красивого молодого человека вызывало у нее такую скуку.
В нескольких метрах от них дворецкий Андре с лицом, выкрашенным в синий цвет, преградил путь одному из запоздавших гостей. Это был здоровенный детина, казавшийся еще более громоздким из-за клоунского костюма и рыжего парика, торчавшего космами над белой маской лица. Глаза клоуна беспокойно забегали, похожие на шарики от пинг-понга. Клоун хотел было проскользнуть к дверям, но Андре остановил его:
— Ваше приглашение, сэр.
Майкл вздохнул. Ну естественно, без приглашения сюда не суйся. Какая незадача — надо же было нарваться на эту сторожевую собаку. Он изобразил смущенную улыбку и захлопал рукой по карману.
— Приглашение? Оно было где-то тут.
Майкл надеялся, что его ирландский акцент поможет ему. Шон говорил, что на балу будет полно ирландцев. Однако дворецкий стоял стеной, глядя на гостя безо всякого выражения. Как ненавидел Майкл этих лакеев — почти так же сильно, как их псевдоанглийский выговор.
— Черт! — выругался он. — Где-то посеял. Ей-богу, оно у меня было.
Однако дворецкий не купился.
— Боюсь, без приглашения впустить вас не могу, — безапелляционно заявил он.
Майкл кинул на него свирепый взгляд сквозь прорези маски. Шутовской наряд отвратительно пах пластмассой но еще хуже несло от этого расфуфыренного лакея.
— Говорю тебе, меня пригласили! — прорычал Майкл. — Ты что, меня брехуном считаешь?
Эта методика оказалась неправильной. Нельзя было давать волю доброй ирландской ярости, так не удастся подобраться к Бриджит О’Доннел. Дворецкий сохранял скептическое выражение лица. Если продолжать орать и беситься, то вмиг налетят телохранители этой О’Доннел — их тут целая свора.
Слуга сказал своим отвратительным снобским голосом:
— Мистер Бреннан оставил весьма недвусмысленные инструкции. Может быть, позвать его?
— Нет-нет, не надо, — гораздо тише ответил Майкл. Он надеялся, что в его голосе не прозвучала тревога. — Не стоит беспокоиться. Я вспомнил, где оставил приглашение. — Майкл улыбнулся синему неприязненному лицу. Тот не поверил ни единому слову, и оба это знали. — Пойду заберу его и тут же назад.
— Очень хорошо, сэр, — деревянным тоном сказал дворецкий.
Майкл скорее отвернулся, чтобы тот не увидел, как его лицо перекосится от гримасы гнева. Еще чуть-чуть — и он накинулся бы на этого ублюдка. Макфи подошел к лифту.
Это была судьба: двери открылись, и из металлической коробки выкатился пузатый мужчина в костюме Генриха VIII, сопровождаемый целой стайкой девушек, одетых (если так можно выразиться), как танцовщицы из Лас-Вегаса. Майкл был шокирован, но не до такой степени, чтобы упустить шанс. Он пригнулся и спрятался за здоровяком в бархатных штанах и широкополой шляпе с пером. Пока синелицый дворецкий проверял приглашения, Макфи благополучно проскользнул вверх по лестнице. Он даже не представлял себе, до какой степени ему повезло. Как раз в это время к дворецкому присоединился крепкий мужчина в кожаной безрукавке и двурогом шлеме. Каваног услышал издалека разъяренный вопль