Отец пошевелился на стуле, взял Винсента за руку и покачал головой. Как объяснить мальчику все это, не заразив его гневом и ненавистью? Непростое, рискованное дело.
— Иногда, в первые годы после того, как я поселился в туннелях, — сказал он, — я не спал ночи напролет. Все думал, правильно ли я поступил. Меня раздирал гнев, я хотел отомстить всем, кто причинил мне страдание.
Отец поднял глаза и увидел, что Винсент смотрит на него не отрываясь.
— И все же ты не вернулся Наверх.
Это было утверждение, не вопрос, хотя Винсент явно не понимал смысла сказанного.
— Если бы я вернулся, ярость захлестнула бы меня. — Отец встрепенулся, потому что Винсент взволнованно заметался по комнате. — В чем дело?
— Катрин! — испуганным, болезненным шепотом воскликнул Винсент. Он уловил ее безмолвный зов о помощи. Прежде чем Отец успел сказать хоть слово, Винсент исчез.
ГЛАВА ТРИНАДЦАТАЯ
До гостиницы было не так уж далеко — всего дюжина кварталов. Неприглядное четырехэтажное кирпичное здание с неоновой вывеской, в которой не хватало первой буквы, располагалось в убогом и бедном районе. Гостиница была без названия. Просто отель, и все. Несмотря на всю непродолжительность поездки, Катрин казалось, что никогда еще она не сидела за рулем так долго. Джеми Харланд прислонился к дверце, чтобы держать на мушке обеих женщин. Пистолет он опустил на колено, но был все время настороже.
По дороге ничего примечательного не случилось. Джеми за всю дорогу не сказал ни слова. Катрин сконцентрировалась на дороге, боясь, что любая оплошность спровоцирует выстрел — Харланд может решить, что она нарочно устроила аварию, чтобы привлечь к себе внимание. Катрин не сомневалась, что он тут же пристрелит их обеих. Бриджит тихой тенью затаилась на заднем сиденье. Всего один раз она шевельнулась, словно что-то хотела сказать, но Джеми дернул головой в ее сторону, и она вновь затихла. Писательница смотрела в окно на Нью-Йорк, стараясь не глядеть на убийцу. К счастью, неподалеку от входа в отель нашлось место для стоянки. Катрин боялась, что машину негде будет поставить, и тогда Харланд решит прикончить или оглушить одну из них, чтобы не идти по улице сразу с двумя заложницами. Осторожно, осторожно, говорила она себе, открывая дверцу и ступая ногой на тротуар. Харланд так и вцепился в рукоятку пистолета. С момента убийства Майкла Макфи ирландец был как бы не в себе. Он весь дрожал, предвкушая расправу с последней из своих жертв.
На миг Катрин показалось, что Бриджит откажется выходить из машины. Писательница и в самом деле, кажется, собиралась это сделать. Тогда Джеми обежал вокруг машины, заломил Катрин руку и приставил ей пистолет прямо к лицу. Бриджит вышла из машины и захлопнула дверцу. Джеми улыбнулся, взял Катрин под руку, чтобы прохожие принимали их за парочку, и велел Бриджит идти с другой стороны и чуть впереди.
— Проводите меня, голубки, — с угрожающим смешком сказал он.
Ни одна из женщин не улыбнулась, с его лица улыбка тоже исчезла. Они пересекли улицу и поднялись по ступенькам на крыльцо. Бриджит открыла дверь.
Вестибюль был когда-то выкрашен в тускло-коричневый цвет, но с тех пор прошло немало лет, и годы эти выдались нелегкими. Пол был устлан старым линолеумом, украшенным узором из розочек и листочков. О первоначальном цвете этого покрытия можно было только догадываться, особенно в неярком электрическом освещении. В фойе стояло два продавленных кожаных кресла, между ними — торшер с лампочкой в сорок ватт. В одном из кресел сидел старик, читая газету. Он даже не поднял головы, чтобы взглянуть на вошедших. У стойки в не менее дряхлом кресле дремал портье. Джеми Харланд с недоверием взглянул на допотопный лифт и жестом велел своим спутницам подниматься по лестнице.
Второй этаж, третий. Линолеум здесь был еще хуже, чем в вестибюле. На стенах — желтые подтеки. Два коротких коридора, в каждом — шеренги одинаковых дверей. Джеми вынул из кармана ключ, взглянул на бирку, осмотрелся по сторонам и махнул пистолетом направо. Катрин и Бриджит переглянулись. В глазах писательницы читалось отчаяние. Катрин не была уверена, что ее лицо выглядит лучше. Но она решительно качнула головой, надеясь, что Бриджит ее поймет: нельзя ничего предпринимать пока убийца готов на все. Ирландка осторожно коснулась на ходу ее руки.
В холле пахло застарелым кухонным жиром, убежавшим кофе, плесенью, несвежим пивом. Еще издалека они услышали раскатистый, оглушительный кашель, доносившийся из номера Шона О’Рейли. Его комната была предпоследней по коридору. Если Катрин правильно ориентировалась, ее окна выходили во внутренний двор. Новый взрыв мучительного кашля раздался, когда они приблизились к самой двери. Звякнуло стекло — это бутылка ударилась о стакан. Потом тишина и новый взрыв туберкулезного кашля. Бриджит оперлась рукой о стену и закрыла глаза. Джеми схватил ее за локоть и молча повернул ключ в замке. Очень осторожно он приоткрыл створку, которая громко скрипнула. Харланд чуть слышно выругался.
Кашель прекратился. Заскрипели пружины кровати. Сердитый визгливый старческий голос спросил:
— Майкл, это ты?
Джеми снова выругался и ладонью толкнул Бриджит вперед — та так и влетела в комнату. Прежде чем Катрин успела отреагировать, ирландец швырнул ее следом, а сам бросился вперед, прикрываясь своими жертвами.
Старик лежал на кровати меж двумя настольными лампами, стоявшими на тумбочках. Редкие седые волосы прилипли к покрытому каплями пота лбу. Крупное, изможденное лицо больше подошло бы какому-нибудь здоровяку, а не этому доходяге. Шон О’Рейли выпрямился и сел. Ноги его были обмотаны одеялом, нижняя рубашка мешком повисла на плечах. На одной из тумбочек стояла бутылка ирландского виски и полупустой стакан. Пахло спиртным и потом, хотя окно было открыто и ветер шевелил занавески, посылая в комнату свежий ночной воздух.
Бриджит бросилась к кровати, не дожидаясь, пока старик поймет, что происходит. Всхлипывая, она обняла отца за шею. Он прижал ее к себе, погладил по плечу, зашептал что-то па ухо. Не сразу О’Рейли заметил, что они в комнате не одни. Он бросил на Катрин короткий удивленный взгляд, но вид Джеми Харланда, судя по всему, все ему объяснил. Возможно, старый ирландец и не знал, кто это, но зачем этот человек сюда явился, догадывался. О’Рейли напрягся и отодвинул Бриджит в сторону.
— Очень трогательно, — саркастически заметил Джеми. — Я прямо прослезился.
— А ты кто такой? — спросил Шон. — Где Майкл?
Джеми ухмыльнулся.
— Майкл горит в аду, старик, и скоро ты к нему присоединишься.
Катрин коснулась его руки, но Харланд свирепо отмахнулся. Катрин отлетела в сторону, ударилась о тумбочку и едва успела подхватить бутылку виски, иначе та упала бы на кровать.
— Джеми, это старый больной человек! — тихо сказала она. Харланд и не подумал ей ответить. Зато Шон бросил на нее злой, испепеляющий взгляд, а потом расправил плечи и повернулся лицом к врагу.
— Я достаточно силен, чтобы плюнуть в рожу таким, как он, — процедил Шон. — Давай стреляй, все равно я умираю.
Бриджит слабо вскрикнула и схватила отца за руку. Тот закашлялся. Страдальческий взгляд писательницы устремился на Катрин. Катрин осторожно посмотрела на Джеми, налила в стакан виски до самого верха и протянула старику. Тот немного отхлебнул, чтобы смочить горло.
Джеми злобно осклабился:
— Не беспокойся, ты умрешь раньше, чем ты думаешь. Но сначала ты увидишь, как у тебя на глазах умирает твоя дочь.
Шон выронил бы стакан, если б Катрин не подхватила его. Она сделала несколько шагов от кровати, не сводя глаз с Бриджит. Та поднялась и распрямила плечи, повторяя жест, который минутой раньше сделал ее отец. С высоко поднятой головой она обернулась к Джеми Харланду, но тот смотрел только на Шона, наслаждаясь зрелищем поверженного врага.
— Ради Бога, только не это! — прошептал старик, подавив приступ кашля. — Бриджит тут ни при чем. Она никогда… Это я тебе нужен, не она! — Он снова поперхнулся. — Бога ради, сжалься!
Джеми Харланд торжествующе улыбнулся. Его глаза были черными и жестокими, похожими на два камешка. Он вскинул руку с пистолетом.
— Да, я смилуюсь над ней так же, как вы смиловались над Билли, — ровно произнес он.
Бриджит выпятила вперед челюсть и сделала еще один шаг. В ее лице не было ни малейшего признака страха. Джеми стиснул палец на спусковом крючке, и в этот миг Катрин внезапно повернулась и выплеснула писки из бокала прямо ему в глаза. Харланд вскрикнул и прижал ладони к глазам, а Катрин стремительно бросилась вперед, выбила пистолет из его руки и швырнула под кровать. Потом развернулась на каблуке и со всей силы двинула локтем ему в живот. Харланд согнулся в три погибели. Катрин нанесла еще один удар, от которого Джеми отлетел к тумбочке и лишь чудом удержался на ногах — ухватился рукой за стойку. Он по-прежнему ничего не видел и тер пальцами глаза.
Катрин обернулась к кровати и увидела дуло пистолета. Шон О’Рейли поднял оружие и теперь держал его обеими руками. Ствол немного подрагивал, но с такого расстояния промахнуться било невозможно, тем более что Джеми практически ослеп и не обращал внимания ни на что, кроме боли, разъедавшей его глаза. Шон взмахнул пистолетом, чтобы Катрин отошла в сторону.
— Назад! — крикнул он. — Может быть, я и умираю, но еще одного оранжистского убийцу на тот свет я с собой прихвачу.
Бриджит сделала один неуверенный шаг к кровати и застыла, глядя на отца так, словно он был каким-то фантастическим чудовищем.
— Отец, — прошептала она. — Не нужно!
Шон кинул на нее жесткий взгляд и снова посмотрел на врага, который выпрямился и глядел на него яростными покрасневшими глазами.
— Мне это тоже не нравится, но сделать это нужно. Этот ничуть не хуже своего брата, подлого убийцы.
Наступило молчание. Бриджит отшатнулась от кровати. Отец гневно посмотрел на нее:
— Это такие, как он, убили твою маму!
— Я знаю, — ровно ответила Бриджит. — А такие, как ты, убили Айана.