— Я ничего не слышу.
— Звук идет со стороны туннеля, — произнес Винсент, наклонившись к Отцу, — должно быть, дети успели выбраться…
— Да, — прошептал Отец. Его пальцы, судорожно сжатые на руке Винсента, слегка разжались. — Слава Богу…
— Они пытаются откопать нас.
Губы Отца напряглись, не удержав стона.
— До нас довольно далеко. — Его голос умолк, и Винсент снова потряс его.
— Отец, ты не должен спать, — озабоченно произнес он. — У тебя рана на голове. Не засыпай и не теряй сознание.
— Мне очень… хочется спать, — подтвердил Отец, бесстрастно и неразборчиво, словно разговаривая с кем-то другим.
— Давай будем разговаривать, — настаивал Винсент, испуганный этим бесстрастием и этой сонной ноткой в голосе человека, не понимающего, погружается ли он во тьму обморока или нет.
Отец кивнул головой, и его дыхание снова перехватило от боли, вызванной этим движением.
— Конечно, — через мгновение добавил он, — если бы эта рана была тяжелой, я бы не соображал так нормально… а я ведь думаю нормально, не правда ли?
— Пока да.
— Пока только? — Похоже, эти слова уязвили его, его голос стал звучать живее: — Тогда, чтобы доказать тебе, я начну читать наизусть Вергилия…
Винсент усмехнулся:
— В этом случае усну я.
Отец издал звук, который мог бы быть смешком, если бы не перешел в стон боли; его пальцы конвульсивно сжали запястье Винсента. В толще скалы Винсент слышал хруст крошащейся под ударами скалы, и в это время еще один обломок скалы сорвался со свода и раскололся с оглушительным звуком в нескольких футах от них. Отец вздрогнул от боли, когда Винсент инстинктивно пригнулся, чтобы защитить его своим телом, и какое-то время они молчали, каждый из них думал о вибрации, вызванной далекими спасателями и приведшей к новому камнепаду, и о том, что, чем ближе они будут подходить к ним, тем более вероятны будут новые обвалы.
Но, подумал Винсент, вглядываясь в темную даль их могилы, у них было не так уж много возможностей выбирать.
Возможно, Винслоу и остальным спасателям повезло, что их слух не был так остр, как у Винсента, что они не могли, как мог он, точно различить звуки, пробивающиеся из каменной толщи, и поэтому не слышали грома вызванных ими камнепадов. Здесь, на ближних подступах к Пропасти, лязг кирок о гранит перекрывал все звуки, даже хриплое судорожное дыхание мужчин, непривычных к такой интенсивной физической работе.
Бенджамин и Николас в конце концов, совершенно вымотавшись, тоже опустили свои кирки и переводили дух, опершись спинами на стенку туннеля, и утоляли жажду водой, которую Мэри принесла им в жестяной кружке. Винслоу, обуреваемый отчаянием и тревогой, продолжал долбить гранит. Воздух в туннеле был спертым и жарким, согретый разгоряченными телами людей и пламенем светильников, висевших в каждом удобном месте. Другие мужчины работали ломами, пытаясь расширить узкий туннель так, чтобы в работе могло принять участие больше народу, а самые сильные подростки и женщины лопатами подбирали щебень или относили откалываемые куски скалы. Но таких кусков было не так уж много. Скала плохо поддавалась усилиям людей.
— Винслоу… Винслоу, мы неправильно поступаем! — безнадежно произнесла Джеми, подойдя сзади к громадному кузнецу и трогая его за рукав. Она видела, как видели и все остальные, какое незначительное углубление кирки сделали на первом же валуне, как трудно было работать в этом тесном месте даже двоим. — Надо придумать что-нибудь получше.
Винслоу повернулся лицом к ней и опустил кирку. Он снял свитер и куртку, его самодельная светлая рубашка пропиталась потом, а лицо, тоже залитое потом, блестело при свете факелов.
— Ты что-нибудь уже придумала небось?
— Мы могли бы… — Джеми запнулась, зная, что гигант иногда не мог сдерживать свой характер, и чувствовала, что сгоряча он мог даже ударить собеседника. — Мы могли бы сказать Мышу, — выпалила она наконец, — но надо нарушить Молчание.
Винслоу сделал нетерпеливый жест, воздев вверх натруженные руки:
— Джеми, если бы это дало что-нибудь, я бы спел ему гимн. Мышь будет только мешаться под ногами, работа замедлится, все снова начнут спорить. — Ему уже приходилось видеть своего друга в действии, и его инстинкт подсказывал ему, что его лидерство по крайней мере не слишком надежно, особенно когда люди начали уставать, а работа подвигается так медленно. Если дать им возможность выбирать между разными вариантами — а жизненная позиция Мыша только и состояла из целой кучи вариантов, — то они ничего не сделают, погрязнув в их обсуждении, как это и было в случае с пиратским золотом.
— Винслоу, он знает туннели лучше, чем кто бы то ни было, даже лучше Отца. Может быть, он знает другой вход.
— Другого входа просто нет. Сколько еще можно рассматривать эти чертовы карты?
Она огорченно кивнула головой, соглашаясь, но продолжала настаивать, толкаемая страхом, что принятое Винслоу решение ни к чему не приведет.
— Может быть, он может построить что-нибудь, какую-нибудь машину.
— Да знаю я эти его машины, — бросил ей в ответ Винслоу, в котором снова стал закипать гнев, — половина из них не работает…
— А другая половина работает!
Винслоу тяжело вздохнул, его собственное поражение, его опустошенность искушали его крикнуть на эту стройную светловолосую девушку, велеть ей заткнуться и приниматься за работу… делать хоть что-нибудь, а не рассуждать… Рядом с ним Рандольф и Нардо, испытанные работники, начали опускать кирки и прислушиваться… Черт возьми, еще минута таких рассуждений — и они начнут искать другой способ сделать дело…
Он указал рукой на каменную стену.
— Там находятся Винсент и Отец, может быть, они ранены, возможно, умирают, — сказал он. — Ты хочешь пробиться к ним? Наши разговори не разрушат эту скалу, девочка. Это сделают наши труды. Понимаешь, что я имею в виду? — Он повернулся к ней спиной — мгновение спустя то же проделали и двое рядом с ним. Винслоу всеми своими силами обрушился на скалу, пытаясь всей своей энергией и яростью отодвинуть с пути эту несокрушимую стену — отодвинуть черную тень смерти, встававшей перед ним, ужасной смерти Отца, смерти Винсента и все то, что должно было прийти за этим.
С минуту Джеми смотрела на него, на громадный мощный контур его тела, крошащего гранит при свете висящего неподалеку светильника, на стальной блеск острия кирки и на разлетающееся каменное крошево. Потом, не в состоянии вынести этого зрелища, она повернулась и бросилась прочь из туннеля.
Стоя в пропахшем плесенью техническом подполье своего многоэтажного дома, Катрин внимательно слушала, что происходит в помещении прачечной над ней. Оттуда ни доносилось ни звука, если не считать обычного урчания стиральных машин, отжимающих в своих центрифугах чью-то одежду, да тяжелого, похожего на биение огромного сердца ритмичного пульса центрального отопления… Ни шагов, ни голосов, ни звука работающего телевизора, который бы дал ей знать, что в помещении кто-то находится. Все складывается отлично, подумала она. Было самое тихое время здесь, утренние часы пик закончились, вечерние еще не наступили… а через пару часов здесь будет столпотворение. Сейчас же весь подвальный этаж огромного здания буквально вымер.
Она осторожно освободила из-под мышки большой электрический фонарик, застегнула авиационную куртку коричневой кожи, которую она надела, собираясь сюда, и, нагнувшись, подняла и положила на пол крышку чугунного люка. Взяв фонарь в руку, она посветила им в открывшееся отверстие, чтобы убедиться, что ее не поджидает здесь какая-нибудь малосимпатичная зверюга, а потом быстро спустилась в отверстие, задвинув над головой крышку. Рядом с лесенкой, на которой она стояла, вниз проходил пучок труб отопления различного диаметра, темно-красная краска, которой они были покрыты, подчеркивала их грубую литую поверхность. Еще раз обведя лучом фонарика пространство подземелья, она повернулась снова к трубам.
Тыльным основанием фонарика она выстукала на трубах тот простой код, которому ее научил Винсент, — обозначение ее местонахождения и свои инициалы. И стала ждать.
Всю дорогу к дому — пока она укладывала в атташе-кейс свои бумаги, пока торопливо отпрашивалась у Джо — внутри нее нарастало чувство уверенности в том, что Винсент попал в беду. Это чувство подгоняло ее, когда она лихорадочно переодевалась в своей квартире, натягивая грубые ботинки, расхожую рубашку и джинсы, это же чувство сейчас полностью владело ею. Но она не ощущала ничего более конкретного, чем ощущение темноты и боли. Она только знала, что произошло нечто крайне плохое.
Прошло минут десять, но Винсент не появился и не отозвался — иногда он, находясь от ее дома на большом расстоянии, отвечал ей стуком, когда он появится, обычно не более чем через пятнадцать минут, и она снова постучала по трубам. Она прикинула, могут ли услышать ее сигнал те невидимые люди, которые окружали Винсента, населяли его мир: Паскаль в своем пещерообразном Центре Связи, Отец, которому выпали семь дней счастья…
Внезапно ей захотелось, чтобы с Отцом все было в порядке. Ответа по-прежнему не было. Она снова осветила фонариком дальний угол подземелья, заставленный каким-то барахлом. Через секунду она с сильно бьющимся сердцем уже шла туда, нащупывая в кармане куртки кусок мела, который ей дал Винсент. С Винсентом случилась беда… Она знала это так же точно, как он ощущал грозящую ей опасность. Он не мог ни прийти, ни ответить, и ей внезапно пришло в голову, что она, может быть, единственный человек, который знает, что он в опасности. Единственный человек, который может его спасти.
Это было для нее решающим.
Глубоко вздохнув, она ступила сквозь невысокий проход и в одиночестве двинулась в темноту мира Туннелей.
Она имела весьма смутное представление, в каком направлении находятся жилища обитателей Туннелей. Следуя путем, каким Винсент провел ее в библиотеку, она нашла железную винтовую лестницу, которая вела к горизонтам, лежащим ниже той старой магистрали, по которой она шла. У основания лестницы ее ждал другой туннель, более широкий, с облицованными плиткой стенами, бывший когда-то старой линией частного метро; в одном месте узкий лаз вел еще глубже вниз. Ее ботинки мягко шлепали по лужицам воды или поскальзывались на натеках жирной грязи, то и дело она слышала отдаленные неясные звуки, передаваемые трубами. Если ребятня Туннелей помечает свои маршруты мелом, думала она, неуверенно двигаясь по другому, более узкому туннелю, то рано или поздно она должна заметить эти пометки, разве не так? И даже может встретить кого-нибудь, кто поможет ей найти дорогу в Нижний мир, возможно, сирот Эрика и Элли…