Она начала тихо декламировать свой любимый отрывок из комедии «Сон в летнюю ночь»:
– «Любовь способна низкое прощать, и в доблести пороки превращать, и не глазами – сердцем выбирает…»
Вдруг раздался низкий голос Чудовища, и последнюю фразу они произнесли вместе:
– «…За то ее слепой изображают».
У Белль от изумления округлились глаза. Похоже, Чудовище только притворялось спящим. Оно смотрело на девушку немного насмешливо.
– Ты знаешь Шекспира? – спросила Белль. Потом сообразила, как невежливо это прозвучало, и покраснела. После того, что рассказала ей миссис Поттс, девушка знала, что когда-то Чудовище было человеком. Принцем. И все же Белль никак не могла свыкнуться с мыслью, что это существо оказалось образованнее жителей ее родной деревни.
Чудовище пожало плечами и ответило:
– Я получил всестороннее образование.
Последовала неловкая пауза.
– Вообще-то, моя любимая пьеса – это «Ромео и Джульетта», – наконец решилась Белль.
– И почему я не удивлен? – проворчало Чудовище, и теперь в его глазах определенно заплясали смешинки.
– Извини? – протянула Белль, делая вид, что оскорбилась.
– Все эти сердечные страдания и терзания, и… – Чудовище демонстративно содрогнулось. – Есть множество куда более интересных книг.
– Это каких же? – поинтересовалась Белль, выгнув бровь. Она скрестила руки на груди, бросая вызов.
Чудовище улыбнулось и начало подниматься с кровати.
– О нет, не вставай! – всполошилась Белль, пытаясь его остановить.
Однако, даже раненое, Чудовище все равно было гораздо сильнее Белль. Легко стряхнув ее руку, оно выбралось из постели и, не говоря ни слова, медленно двинулось к двери. Белль не оставалось ничего другого, как только пойти следом.
К тому времени, когда они прошли по длинному коридору западного крыла, несколько раз повернули и поднялись по маленькой лестнице, Белль уже буквально распирало от любопытства. Чудовище не произнесло ни слова и никак не намекнуло, куда именно они идут. Оно просто медленно шагало вперед, время от времени останавливаясь, чтобы перевести дыхание.
Наконец они остановились у огромных двойных дверей, высотой с двухэтажный домик. Дверные створки были украшены рельефами, на которых изображались различные сцены. Белль хотела было рассмотреть самые большие сценки, но не успела: Чудовище распахнуло двери.
Девушка ахнула.
Она оказалась в самом прекрасном месте на свете – в библиотеке. Наверное, это была самая большая и обширная библиотека во всей Франции. Потолок парил где-то высоко-высоко, и все пространство от пола до потолка занимали полки с книгами. У одной из стен высился массивный камин, причем на камине тоже размещались книги. Широкое окно на другой стене давало достаточно света, чтобы можно было читать, и все равно тут и там горели свечи. Несмотря на внушительные размеры, помещение выглядело удобным и даже уютным. Белль окинула взглядом большие кресла, обложенные диванными подушками, и представила, как чудесно было бы устроиться в одном из них и почитать книгу.
Почувствовав, что Чудовище на нее смотрит, Белль повернулась к нему и улыбнулась.
– Это прекрасно, – сказала она, понимая, что никакими словами не описать величие этого зала.
– Думаешь? – фыркнуло Чудовище. Похоже, ему было приятно видеть ее радость. Девушка кивнула. – Тогда это все твое. Распоряжайся тут как хочешь.
Хозяин замка повернулся и направился к выходу, но голос Белль заставил его остановиться. Девушка стояла, запрокинув голову, и смотрела на самые верхние полки.
– Неужели ты прочел все эти книги?
– Не все, – ответило Чудовище. – Часть из них на греческом.
Рот Белль приоткрылся от изумления.
– Неужели это шутка? – спросила она с улыбкой. – Ты начал шутить?
Чудовище подавило улыбку и ответило:
– Возможно…
Не говоря больше ни слова, хозяин замка повернулся и вышел из зала, а Белль осталась стоять на месте, глядя ему вслед. Что только что произошло?
Дни шли за днями, и Белль все чаще задавалась одним и тем же вопросом. Только если сначала этот вопрос звучал как «что произошло?», то очень быстро он превратился в «что происходит?». Потому что, вне всяких сомнений, отношения между Белль и Чудовищем неуловимо изменились. Девушка не смогла бы с уверенностью сказать, когда это началось: после того, как Чудовище спасло ее в лесу, или когда она вернулась и спасла его. Или все это началось в тот день, когда хозяин замка привел ее в библиотеку и она впервые увидела, что он может быть добрым? А может, это началось, когда миссис Поттс рассказала Белль о детстве Чудовища. Впрочем, не важно, когда это началось. Главное – и Белль не могла этого отрицать – между ними пробежала искра, которой раньше не было. Из-за этого нового чувства она больше не ощущала себя пленницей в замке: теперь ей было здесь хорошо.
И Чудовище больше не вело себя как злобный тюремщик, оно относилось к девушке по-дружески.
Белль больше не нужно было красться на кухню, чтобы поесть. Вместо этого они с Чудовищем ели за одним столом: хозяин замка сидел за одним концом стола, а она – за другим. Иногда каждый приносил с собой книгу, и они читали в дружеском молчании. А порой они беседовали о книгах, пересказывая друг другу свои любимые отрывки. Взаимная любовь к чтению оказалась настолько сильна, что Белль перестала обращать внимание на то, как Чудовище шумно хлебает суп прямо из миски и игнорирует столовые приборы. Иногда она даже следовала его примеру, маленькими глотками отпивая суп из тарелки, чтобы Чудовище не чувствовало себя неловко.
Совместными трапезами и чтением дело не ограничивалось. Если позволяла погода, Белль и Чудовище гуляли: хозяин замка показывал ей окрестности, а порой они брали с собой Филиппа. Впрочем, они выбирались за замковые стены даже в плохую погоду: если шел снег – играли в снежки, а в солнечные дни устраивали пикники.
Белль даже уговорила Чудовище помочь ей, когда прислуга затеяла большую уборку: они вдвоем оттирали полы, пока под слоем грязи не заблестел полированный мрамор, и отмывали заросшие пылью окна, пока через стекла не заструился солнечный свет. Вместе они преобразили западное крыло: убрали осколки колонн и обломки мебели, заменили обрывки ткани чистыми одеялами и перестелили пыльную кровать Чудовища.
И чем больше времени они проводили вместе, тем уютнее и спокойнее Белль чувствовала себя в обществе Чудовища. Она больше не вздрагивала, когда оно случайно задевало ее косматой лапой, и не переставала улыбаться, когда Чудовище оскаливало клыки в ответной улыбке.
По правде говоря, однажды за обедом Белль вдруг поняла, что просто не обращает внимания на уродство хозяина замка. Когда он смотрел на нее, она видела в его глазах доброту; не пугалась при звуках его грубого голоса, ведь с Чудовищем было так интересно поговорить о книгах. И она видела, что он гордится своим замком, своим домом.
Живя в замке, она начала вести дневник и однажды утром, сидя в своей прекрасной комнате, сделала такую запись: «Я вижу в Чудовище человека». Прежде ей не требовался дневник, потому что записывать было особо нечего. «Теперь я вижу то, что миссис Поттс, Люмьер, Когсворт и остальные видели с самого начала. Правда, мне потребовалось время, чтобы это разглядеть…» Закрыв дневник, Белль встала и подошла к окну.
Снаружи уже темнело, а над горизонтом поднималась почти полная луна, заливая сад бледным, неземным светом. Выглянув в окно, Белль в очередной раз поразилась красоте замка. С тех пор как они с Чудовищем подружились и постарались вернуть замку прежнее великолепие, он на глазах становился все светлее и наряднее. Девушка залюбовалась каменными стенами и гордо вздымающимися ввысь башнями. Конечно, замок отличался от старомодных живописных построек Вилльнёва, но это ничуть не уменьшало его очарования.
Тут Белль заметила Чудовище: оно направлялось к колоннаде, держа в лапах книгу. Белль взяла собственную книгу с ночного столика и пошла вниз, чтобы присоединиться к хозяину замка.
– Что читаешь? – спросила она, проходя между колоннами.
Чудовище, явно не ожидавшее увидеть девушку, вскинуло голову и выронило книгу.
– Ничего, – сказало оно и попыталось спрятать томик от Белль. Слишком поздно – девушка успела увидеть заглавие.
– Гвиневра и Ланселот, – заметила она.
Чудовище пожало плечами.
– Король Артур и рыцари Круглого стола, – уточнило оно. – Мечи, сражения… От внимания Белль не ускользнуло, что хозяин замка пытается ее отвлечь.
– И все же… это романтическая история, – заметила она, стараясь не улыбаться при виде смущенно пожимающего плечами Чудовища.
– Просто решил полистать для разнообразия, – сказало оно наконец.
Какой-то миг они молча смотрели друг на друга в неловком молчании. Несмотря на то что они часто проводили время вместе, Белль не оставляло ощущение, что на этот раз все по-другому. Возможно, виной тому был лунный свет, а может, признание Чудовища в том, что оно решилось что-то поменять, или просто что-то загадочное витало в воздухе. Какова бы ни была причина, Белль почувствовала потребность сказать то, что никогда не говорила прежде.
– Я так и не поблагодарила тебя за то, что ты спас мне жизнь, – тихо проговорила она.
– Я так и не поблагодарил тебя за то, что ты не бросила меня умирать, – ответил хозяин замка так быстро, словно тоже давно хотел это высказать, но не находил подходящего повода.
Они молча смотрели друг другу в глаза, эхо их слов еще витало в воздухе. Когда Белль уже начало казаться, что ничто не нарушит это напряженное молчание, из замка вдруг донеслись крики и смех – похоже, слуги решили устроить себе небольшой праздник. Шум разрушил неловкую, напряженную тишину, и Белль с Чудовищем вздохнули с облегчением.
– Да уж… умеют они веселиться, – улыбнулась Белль.
Чудовище кивнуло:
– Иногда за ужином я слышу, как они смеются, и представляю, что сижу с ними за одним столом.
– Так попробуй в самом деле поужинать вместе с ними! – воскликнула Белль, потрясенная этим неожиданным признанием. – Они будут очень рады.