ую серебряной краской, но все равно выглядел угрожающе.
— Анри, — твердым голосом сказала она. — Отойди.
Он бросился на нее, едва не задев острием меча горло девушки.
Вскрикнув, Белль отшатнулась и попятилась назад. Летний домик был всего в паре шагов за ее спиной. Не раздумывая, Белль побежала к нему.
Как только она оказалась внутри, тяжелые двери со зловещим грохотом захлопнулись за ней.
ГЛАВА СОРОК ШЕСТАЯ
— Хай перистасис эйсин хай тууш андрас деикниуса, — по слогам читал Чудовище, осторожно водя лапой по куску древнего пергамента.
Почесав затылок, он нахмурился.
— Трудности — это вещи… — медленно начал он. Затем обмакнул перо в чернила и записал слова на листе бумаги.
— Трудности — это вещи… Кажется, понятно! Трудности раскрывают истинную природу людей!
Вдруг возле двери раздался громкий шепот:
— Мы должны ему сказать!
Чудовище вздрогнул и выронил перо, разбрызгав чернила по всему листу.
— Конечно! — продолжали шептаться у двери. — Вот сам ему и скажи!
— Но почему я, а не ты?
Чудовище поднял глаза от пергамента. В дверном проеме на полу шевелились три тени.
— Он не велел его беспокоить!
— Но это важно!
— Правильно. Он бы сам захотел узнать.
— Так скажи ему!
— Сам скажи!
— Нет, ты!
— Нет, ты!
Чудовище прикрыл глаза и потер виски. Переводить древнегреческого философа Эпиктета и в тишине — то было нелегко, а уж когда за дверью спорят упрямый чайник, громыхающий канделябр и вспыльчивые часы — и подавно.
— Тихо! Господин работает! — это шепот Когсворта, такой громкий, что он мог бы с успехом командовать кавалерией. — Нельзя его отвлекать!
Чудовище открыл глаза.
— Уже поздно, — сказал он. — Входи, Когсворт. И вы, миссис Поттс и Люмьер.
Трое слуг тихо вошли, мрачно поглядывая друг на друга.
— В чем дело? — спросил Чудовище, промокая кляксы.
— Мы не знаем, — промолвила миссис Поттс.
— Вы не знаете? — удивился Чудовище.
— Это все Белль, — сказал Люмьер. — Она в библиотеке…
— Белль всегда в библиотеке, — буркнул Чудовище. — Почему это вдруг стало чем — то необычным?
— Просто, похоже, сейчас ее там нет, — ответил Когсворт.
И трое заговорили одновременно.
— Мы точно не знаем, там ли она, — произнес Люмьер.
— Как и не знаем точно, что ее там нет, — добавил Когсворт.
— Но сырные лепешки остались! — совершенно неожиданно заключила миссис Поттс.
Чудовище поднял лапы.
— Пусть скажет кто — нибудь один, пожалуйста! Спокойно, медленно и, главное, внятно.
Миссис Поттс глубоко вздохнула.
— Мы не видели ее с самого завтрака, хозяин, а сейчас уже шесть вечера, — сказала она. — Она не спускалась на обед, как обычно.
— Я тоже не спускался. Может быть, она так же увлечена чтением, как я переводом.
— На нее непохоже. Она всегда обедает, особенно если Кюизиньер готовит ее любимые сырные лепешки, — покачала головой миссис Поттс. — Когда Белль не пришла, я решила отнести ей еду в библиотеку, но мне никто не открыл дверь, хоть я и стучалась, и звала ее…
— Наверное, она не слышала. Надо было просто войти и оставить поднос.
— Хозяин, так я и хотела сделать. Пыталась открыть дверь. Но не смогла — она заперта!
— Это еще почему? — удивился Чудовище. — Двери в библиотеку никогда не запирались.
— Не знаю, хозяин. Поэтому мы и пришли к вам. Мы волнуемся. Белль сама не своя в последнее время.
Чудовище забеспокоился.
— Это все Шекспир виноват, — пробубнил Когсворт. — У нее совсем в голове помутилось от этого бесконечного чтения. Держу пари, она сейчас лежит без сознания на полу с открытым томиком «Ромео и Джульетты» рядом.
Миссис Поттс нахмурилась.
— А еще, я слышал, у некоторых людей бывает смертельная аллергия на типографскую краску, — продолжал Когсворт. — Так что в этот момент, возможно, последний вздох слетает с ее губ.
Миссис Поттс побледнела.
— Дружище, это ты зря — Люмьер указал глазами на дрожащую миссис Поттс.
Но Когсворт его не слышал и продолжал.
— Или ещё хуже, на нее упал книжный шкаф и раздавил всмятку…
Миссис Поттс начала шмыгать носом.
— Случилось что — то ужасное! Я чувствую! — заголосила она. — Белль никогда бы не отказалась от сырных лепешек!
— Ну все, прощай, Эпиктет, — вздохнул Чудовище.
Он был уверен, что беспокоиться совершенно не о чем. Но он также был уверен и в том, что никто в замке не приступит к работе, пока миссис Поттс, Люмьер и Когсворт не убедятся воочию, что с Белль все в порядке.
— Наверняка она свернулась в кресле возле камина и спит себе с книжкой на коленях, — заявил Чудовище. — Если и есть в замке место, где мы можем за нее не волноваться, так это наша библиотека.
Он вышел из-за стола.
— За мной!
Слуги поспешили за Чудовищем в библиотеку. Чип, Фру — фру и Плюметт, услышав их голоса, тоже примчались туда. Чудовище нажал на ручку двери — действительно, было заперто.
— Белль! — позвал он и несильно постучал.
Она не ответила.
Шерсть на загривке Чудовища встала дыбом. Неужели слуги правы? Белль была такой бледной за завтраком…
Вдруг она действительно потеряла сознание?
— Белль! — взревел Чудовище, молотя в дверь. — Ты там?!
Никто не ответил.
За дверью стояла тишина.
ГЛАВА СОРОК СЕДЬМАЯ
Белль сидела, обняв колени, на полусгнившем подоконнике в комнате на втором этаже летнего домика. Толпы кукол и марионеток остались внизу. Они ввалились следом за ней в холл, но подняться по лестнице не смогли. Хотя кое — кто из них и доковылял до половины пути, но, не удержавшись, опрокинулся через перила; другие, столкнувшись, устроили кучу малу ещё на нижних ступеньках.
И все же они не сдавались. Услышав грохот и треск, Белль нервно взглянула на дверь. Девушка бесстрашно бросила в лицо графине, что вырвется из Страны Грез. Только вот как, если она не может вырваться даже из летнего домика.
Тяжело вздохнув, она выглянула в окно.
Обманная красота Страны Грез постепенно улетучивалась. Чары графини, превратившие ее в райский уголок, рассеивались. Зеленые холмы и цветущие лужайки ее поместья были всего лишь нарисованными декорациями, ручей — высохшей канавой.
Сама Белль тоже угасала.
Ее платье ярко — голубого цвета выцвело, коричневые ботинки были в пыли. И только буквы на коже проступали все отчетливее. Они покрывали теперь не только ладони, но и запястья, быстро появляясь и чернея.
— Графиня права. Я останусь здесь навсегда и умру, — прошептала Белль.
В комнату залетела муха и принялась кружить вокруг Белль. Назойливое жужжание сводило с ума. Белль попыталась прихлопнуть муху, но застыла в удивлении.
Не спуская глаз с мухи, она неловко соскользнула с подоконника. В угасающих глазах вновь появился огонек. Насекомое показалось ей ужасно знакомым.
— Люцианос, — робко позвала она.
Жук пытался ей помочь. Дважды. И оба раза она его не послушала. Но сейчас она не будет такой легкомысленной.
— Люцианос, где ты? — чуть громче произнесла она.
Молчание.
— Прости меня! Ты был прав тогда!
Белль всматривалась в обветшалые стены и потрескавшиеся оконные рамы.
— Я не хочу здесь погибнуть! Не хочу, чтобы Смерть выиграла! Помоги мне, прошу тебя!
Белль вертела головой, прислушиваясь.
— Бесполезно…
Но тут вдалеке послышалось знакомое жужжание, и спустя минуту большой рогатый жук с гудением влетел в окно и приземлился возле нее.
— Люцианос! — радостно воскликнула Белль.
— Он самый, — отряхиваясь, ответил жук и аккуратно сложил крылья. В этот момент на подоконник вскарабкалась Арана. Они переглянулись.
— Должен сказать, ты попала в ужасную передрягу! — заявил Люцианос.
Арана что — то прошипела, указывая лапкой на Белль.
— Да — да, Арана, — нетерпеливо кивнул жук, — я в этом полностью уверен. Она именно та девушка, что видит сердцем.
Все восемь глаз паучихи округлились от удивления. Она снова пренебрежительно зашипела, а затем скрестила две лапки и покачала головой, неодобрительно глядя на Белль.
Та съежилась под ее взглядом и боязливо спросила:
— Что она говорит?
— Говорит, твоему сердцу не помешали бы очки.
— Я совершила ошибку, Люцианос. Ужасную ошибку.
— Это мягко сказано, дорогая моя.
— Я ничего не видела дальше своего носа. Страна Грез казалась такой красивой и чарующей, а графиня и Анри были так добры и говорили лишь то, что я хотела слышать. Но еще сильнее я хотела увидеть отца! И поверила бы любому, кто пообещал бы мне встречу с ним.
Белль зажмурилась, но слезы все равно брызнули у нее из глаз.
— Что же я наделала! — всхлипнув, промолвила она. — Да, я хотела сбежать. Из замка Чудовища. Из своей жизни. А сейчас все, что я хочу, — оказаться дома. Но где мой дом теперь? Я не знаю…
Она зарыдала.
— Даже если я смогу выбраться отсюда, куда мне идти? Где он, Люцианос? Где мой дом?
Жук вздохнул. Он подлетел к Белль и тронул лапкой стеклянное сердце на цепочке.
— Посмотри сюда. Это сердце. Твое сердце. Вот твой дом, глупая девчонка! Дом там, где твои близкие. В тех местах, где ты любишь бывать. Там, где хранятся твои любимые вещи. Дом в твоей памяти. Ты всюду носишь его с собой. Теперь тебе понятно?
Белль закрыла глаза. Слова Люцианоса вихрем кружились в ее голове. Она представила своего отца. Вспомнила его музыкальные шкатулки и книги. Вспомнила, как гладит морду Филиппа, а тот шумно фыркает. Вспомнила аромат роз в саду, звон церковного колокола и журчание воды в фонтане на площади Вилльнёва. И многое другое. Рассвет над заснеженной равниной, смех Чипа, подтрунивание Люмьера над Когсвортом, добродушную улыбку миссис Поттс. Замерзшее озеро и Чудовище на коньках.
— Теперь понятно, — выдохнула она, распахивая глаза.
— Мы все совершаем ошибки, — сказал Люцианос. — Но опасны не они. Опасно то, что они с нами делают.