— Что же это?
— Они заставляют нас поверить в то, что ничего уже не исправить. Они лишают нас надежды. Они вынуждают нас сдаться.
Жук в упор посмотрел на Белль.
Она утерла слезы.
— Я хочу выбраться отсюда. Ты поможешь?
— Боюсь, это будет не так — то просто.
— Почему? Что это за место? Одна большая иллюзия?
— Страна Грез гораздо больше, чем просто иллюзия, дитя. Она вполне реальна.
— Но графиня говорила…
— Она лгала. Многое из того, что ты здесь видела — развалины домов, глухие чащи, механические куклы, марионетки — было заколдовано, чтобы сбить тебя с толку. Но сама Страна Грез — это ее царство. Царство Смерти. Воплощение хаоса, разрухи и тлена.
Дрожь прошла по телу Белль, но она быстро взяла себя в руки. Люцианос подметил это.
— Так — то лучше! А сейчас давай подумаем, как тебя вызволить из этой беды. Нам понадобится смелость, быстрота и сообразительность, ведь против нас вся эта толпа бездушных чурбанов и кое — кто еще.
— Спасибо, что не бросил меня, Люцианос, — сказала Белль. — И тебе спасибо, Арана.
— Поблагодаришь нас, когда окажешься дома, — криво усмехнулся он.
Белль уселась на подоконник, жук и паучиха взобрались ей на колени. И все трое начали обдумывать план побега.
ГЛАВА СОРОК ВОСЬМАЯ
— Белль! Ты там? Ты в порядке?
Чудовище кричал. Но ответа не было.
— Ох, как же я волнуюсь, хозяин! — сказала миссис Поттс, звякнув крышечкой.
— Я тоже, — хмуро ответил Чудовище.
Миссис Поттс была права, говоря, что в последнее время Белль сама не своя, но он знал, что она никогда бы не заперлась в библиотеке, заставив других беспокоиться, ведь девушка была слишком деликатна и внимательна.
— Всем отойти в сторону! — скомандовал Чудовище, делая шаг назад.
Слуги немедленно отскочили. Чудовище разбежался и попытался вышибить дверь плечом. Тяжелая дверь дрогнула, но устояла.
Он повторил попытку, не обращая внимания на пронзившую боль. Снова безуспешно. Отчаявшись, он отскочил от двери, а затем, с оглушительным ревом, налетел на нее в третий раз. Наконец та поддалась.
Он разнес дверь в щепки и с громким рыком ввалился в библиотеку.
Нутром Чудовище почувствовал что-то неладное. Он метался по всей библиотеке, громко выкрикивая имя Белль, в надежде, что они не опоздали.
ГЛАВА СОРОК ДЕВЯТАЯ
Люцианос стоял на задних лапках на коленке Белль. Две лапки он скрестил на груди, а еще двумя бурно жестикулировал.
— Я предупреждал тебя, что нельзя ничего есть в Стране Грез. Но ты ослушалась меня и съела все эти лакомства, да еще и грушу в придачу. Кстати, должен тебя огорчить, на самом деле это был гранат.
— Фрукт мертвых, — дрогнувшим голосом произнесла Белль. — В греческой мифологии Персефона съела гранатовые зерна и осталась в загробном мире. Я обречена, Люцианос.
— Мы все обречены, — сухо ответил тот. — Все мы окажемся здесь рано или поздно. Но не сегодня. Я постараюсь не допустить этого.
Арана зашипела. Люцианос кивнул.
— Что она сказала? — встревоженно спросила Белль.
— Она сказала — что съедено, то съедено, нечего даже и обсуждать!
— Хорошо, а как насчет трех вещей, что я оставила здесь? Может, попытаться их вернуть, и тогда чары графини развеются?
— Вопрос интересный, — задумчиво протянул Люцианос. — Вполне вероятно!
— А если заклятие ослабнет, возможно, я смогу пройти сквозь волшебную книгу обратно в замок.
— Но ты должна забрать платок у короля Отто, монету у Анри и браслет у самой графини, — мрачно произнес Люцианос.
— Все правильно.
— Значит, нам придется обвести вокруг пальца не кого-нибудь, а саму Смерть.
Белль кивнула.
— Саму Смерть, Белль, ты понимаешь?
— Признаюсь, план нельзя назвать идеальным, — сказала она, — но лучшего у меня нет.
— Тогда ладно, — ответил жук, разглядывая слова на руках Белль, которые уже добрались до локтей. — Хватит возиться. Время работает против нас. Пойдемте — ка поболтаем с королем.
ГЛАВА ПЯТИДЕСЯТАЯ
Белль осторожно спускалась по лестнице. Люцианос и Арана примостились у нее на плече. Она прошла мимо заводного человека, сидевшего у перил. Он таращил пустые глаза и дергал ногами, пытаясь подняться.
— Куклы замирают, — прошептал Люцианос. — Это хорошо. Значит, чары графини ослабевают. Если сумеешь проскользнуть мимо них, то наверняка сможешь сбежать.
Внизу им пришлось обойти груду сломанных, копошащихся марионеток, с разбитыми головами, скрученными конечностями — они преследовали Белль и в бестолковой суматохе передавили друг друга в холле. Ни короля Отто, ни Анри среди них не было.
— Но они наверняка где — то поблизости, — тихо произнесла Белль.
Пока они пробирались к выходу, в глубине дома кто — то нестройно бряцал по клавишам пианино. Странная, режущая ухо музыка доносилась из другой части летнего домика. В углах были свалены в кучу марионетки, на видавшей виды кушетке развалилась старая кукла; сквозь расходящиеся швы из ее туловища сыпались опилки. Борзые графини теперь превратились в каменные статуи и неподвижно сидели возле камина.
Куда бы Белль ни посмотрела, всюду открывалось истинное лицо Страны Грез. Гниль ползла по стенам. Зеркала затянулись паутиной. С потолка, обнажая дыры, сыпалась штукатурка. Портьеры и ковры были изъедены молью, а хрустальные люстры и высокие канделябры потускнели.
Белль была в ярости. Графиня все время лгала ей. Манипулировала и играла ее чувствами. Подавляла ее волю. Это подло. Если графиня и есть Смерть, тогда Смерть — просто-напросто обманщица.
Девушка прошла мимо открытой двери в кабинет графини и внезапно остановилась. Она вспомнила, как беседовала с профессором в этой комнате. Теперь книжные шкафы покосились, а книги на полках покрылись пылью и плесенью. Рядом с ними кучами лежали ржавые шестеренки, пружины, какие — то колесики, скобы и валики. Белль в изумлении смотрела на этот хлам — тогда она была уверена, что это музыкальные шкатулки ее отца! От этих воспоминаний ей стало плохо.
Взгляд Белль блуждал по кабинету: поцарапанная мебель, стул без ножки, разодранная обивка на диванчике, камин весь в трещинах… Вдруг сердце замерло, а потом бешено забилось — в глубине комнаты лицом к окну стоял король Отто. Белль указала на него Люцианосу и неслышно вошла. Механический манекен не двигался; большой ключ по — прежнему торчал в его спине. Рука Отто была поднята над головой, и маленькая желтая бабочка медленно расправляла и складывала крылышки на его ладони.
— Кажется, у него закончился завод, — прошептал Люцианос. — Вот так удача!
Белль подкралась поближе к Отто и заметила кончик своего платка, выглядывающий из нагрудного кармана. Сердце чуть не выпрыгнуло из груди. Еще пара шагов, и она заберет его!
— Хватай его! Скорее! — Люцианос подпрыгивал на плече, потирая лапки. — Нет времени ждать!
Белль кивнула и протянула руку. Ее пальцы почти коснулись платка, но в этот момент бабочка вспорхнула с ладони манекена.
Отто резко повернулся и злобно уставился на Белль.
ГЛАВА ПЯТЬДЕСЯТ ПЕРВАЯ
— Ты напугала ее! — сердито воскликнул манекен, шагнув к Белль. — Она как раз рассказывала мне, каково это — летать!
— Я…я…я не хотела, — начала заикаться Белль. — Простите меня…
— А теперь я никогда этого не узнаю! — завопил Отто, топая ногами.
Напуганная Белль попятилась. Она подумала, что он схватит ее, но манекен сделал несколько неуверенных шагов и вдруг разразился слезами. Масляные ручейки текли из его глаз, оставляя на щеках темные полосы, а он утирал их платком.
Белль глазела на него, приоткрыв рот. Люцианос зашептал ей на ухо:
— Не шевелись. Бэвори тише. Оно злится…
— У меня тоже есть уши…между прочим, — заявил, всхлипывая, манекен. — И я не «оно», меня зовут… О — От… Отто!
Его слезы растрогали Белль, и она несмело подошла ближе.
— Можешь меня не бояться, — грустно произнес Отто. — Даже если бы я хотел тебя схватить, все равно не смог бы. Так тяжело двигаться, все суставы одеревенели! Графиня получила, что хотела, мы ей больше не нужны. Все рушится… Сады, клумбы, аллеи — все уже исчезло, и скоро все заводные куклы тоже сгинут…
Раздался шум — по стене поползла очередная трещина. Отто глянул на нее, сморщился и снова залился слезами.
Белль тронула его за плечо.
— Не надо, не плачь…
— Мне так нравилось быть живым! — заголосил Отто и спрятал лицо в платок. Плечи его вздрагивали.
— Белль, у нас нет времени слушать его рыдания, — предупредил Люцианос.
Но Белль не обратила на него внимания.
— Меня сделали в Париже, — заговорил Отто, комкая платок и убирая его обратно в карман. — Графиня увидела представление и купила меня у мастера. Как же я завидовал людям, приходящим на меня смотреть! А сейчас я сам почти стал живым, я почти научился понимать, что вы чувствуете. Почему плачете или смеетесь. Я почти познал то, к чему всегда стремился… я почти научился любить…
Он умолк и улыбнулся, но улыбка вышла горькой.
— Я видел, как люди могут любить, — продолжил он. — Это удивительно. Однажды хозяин укладывал меня в фургон после представления, и на моих глазах человек спас своего сынишку. На того неслась карета, отец оттолкнул мальца, а сам попал под колеса. Он спас его ценой своей жизни…
Отто покачал головой.
— Какой же сильной должна быть любовь, чтобы заставить человека совершить такое!
— Ты прав, Отто, — сказала Белль, и в ее памяти возник образ отца.
— Жаль, что я так и не узнал, что значить любить.
Он сунул руку в карман, вытащил платок и протянул его Белль.
— Это лучшее, что я могу для тебя сделать. Знай, я пытался любить тебя, когда притворялся твоим отцом.
Отто дотронулся до ее щеки.
— Я пытался, но у меня не вышло. Наверное, чтобы любить, нужно иметь сердце, а его-то у меня и нет.
— Ах, Отто! — воскликнула Белль и порывисто обняла его.