– Ты пойдешь в душ? – буднично спрашивает Макс и тут же снимает футболку через голову.
От пиджака он уже давно избавился, так что он остается в одних джинсах. Играет проработанными до идеала мускулами, которые бугрятся под смуглой кожей.
– С тобой? – с моим голосом творится что-то неладное.
– Нет, вообще, – Максим усмехается. – Я бы заскочил первым, если ты не против.
Он уходит в душ. Я остаюсь одна в комнате и решаю, что это отличный момент, чтобы переодеться. Я отодвигаю ящики комода и в третьем нахожу обещанную пижаму. Слава богу, она вполне приличная. Белая и фланелевая, очень приятная на ощупь. В комплект входят брюки и рубашка с длинным рукавом.
Я ухожу к креслу, которое стоит в дальнем углу, и быстренько меняю одежду. Когда Максим возвращается в комнату, я уже ныряю в кровать и успеваю натянуть одеяло до подбородка.
Мне безумно повезло, что Лера очень запасливая. В спальне для гостей я отыскала даже влажные салфетки. Они отлично подошли, чтобы снять макияж. Так что верхний свет я тоже уже погасила, оставив только парочку ночников.
– Оу, – Макс реагирует на перемену в комнате. – Ты уже все? Спать?
На нем теперь махровый халат. Тот белый и идеально выделяет его загорелую кожу. С коротких же волос Максима капает вода. Он явно не из тех, кто пользуется полотенцами. Тут мы похожи. Я тоже после душа накидываю халат прям на мокрое тело, а волосы хорошенько отжимаю руками. Только халат у меня дома вафельный, а не махровый. И он кофейного оттенка.
Я непроизвольно поворачиваю голову в его сторону, разглядывая его высокий силуэт.
Максим невыносимо хорош собой.
Эта мысль вдруг ударяет в голову, хотя это и раньше было очевидно.
Мускулистый. Сексуальный. С впалыми щеками и хмурой складкой на лбу, которую хочется разгладить. Провести пальцами, почувствовав тепло его кожи. И глаза у него глубокие до опасного предела, я едва вынырнула из них, когда он поцеловал меня.
– Я не умею засыпать так рано, – бросает Максим, обходя мою кровать. – Ты что, бросишь меня?
Мои брови ползут вверх.
– Ты боишься темноты? Или что?
– Тишины, – тут же находит что ответить Макс. – Я боюсь тишины до панических атак.
– И что ты предлагаешь? Разговаривать всю ночь?
– Чем не вариант? – он усмехается и останавливается у противоположного края кровати.
Он испытующе смотрит на меня и, кажется, совсем позабыл, что уговор был другой. Он должен был пойти на диван, а не крениться в сторону кровати. Да, она кинг сайз, и в ней можно лечь вчетвером, но мне хочется пользоваться ее простором в одиночку.
– Расскажи мне что-нибудь, а я потом свалю.
Он по одному моему взгляду понимает мои мысли. Он все же опускается на матрас, сминая соседнюю подушку локтем. Максим не ложится, а присаживается рядом, но итог один: он потихоньку отвоевывает мою территорию.
Я запрокидываю голову и гляжу на это нахальное совершенство.
В нем удивительным образом уживаются крайности.
Он дерзкий и самоуверенный – и в то же время неустроенный. Его странная судьба отпечаталась на его характере. Я буквально вижу в нем детдомовского паренька, который рос с мыслью, что никому не нужен, а потом на него свалилось безумное богатство. И семья в лице старшего брата. Поэтому дизайнерская одежда идеально на нем сидит, он умеет выглядеть так, будто носит ее с детства, а в глазах тоска. Или даже голод. Голод по человеческому теплу, по чему-то искреннему и честному, что не купить ни за какие деньги.
– Ты лучше расскажи, – произношу, поворачиваясь к нему.
Максим уже успел сползти по мягкой спинке кровати и занять положение, которое идеально подходит для сна. Его халат распахнулся, оголив накачанную грудь, на которой виднеется темная дорожка волос.
И шрамы.
Во мне вдруг полыхает смелость, и я приподнимаюсь. Я протягиваю ладонь к его груди и упрямлюсь даже в тот момент, когда Максим ловит мои пальцы. Он не ожидал от меня этого – складка на лбу стала глубже и графичнее. Но я не отступаю, веду ладонь дальше и чувствую, как Макс не решается сделать мне больно. Не решается даже намекнуть на боль. Он ослабляет хватку в тот момент, когда понимает, что удержать меня можно будет только силой.
– Откуда этот? – спрашиваю и касаюсь продолговатой отметины, которая находится в ложбинке между кубиками пресса.
Макс замирает.
Я сама чувствую себя опьяненной. Я сама касаюсь его, скольжу подушечками пальцев по жаркой коже. Чувствую, как бугрятся мускулы, как много силы затаено в его тренированном теле и как остро он реагирует на меня.
– От розочки.
– Розочки?
– Если отбить от бутылки горловину, получится розочка.
– Боже.
– Я сам виноват, – продолжает Макс. – Это еще с первым клиентом, я только начинал охранником. Проморгал момент, пришлось закрывать своим телом.
Я судорожно вбираю воздух. Стараюсь не представлять его слова картинками и провожу пальцами прямо по шраму. Глажу его, словно его можно стереть, если добавить побольше нежности. Странно, но мне самой становится легче оттого, что я даю хоть немного ласки ему.
Макс накрывает мои пальцы широкой ладонью и крепко сжимает.
– У тебя пальцы подрагивают, – говорит он. – Ты слишком впечатлительная.
– А этот? – Я упрямо иду дальше и нахожу кружочек, который расположен рядом с ключицей. – Только не говори, что это огнестрельное…
Он молчит.
Я заглядываю ему в глаза, чтобы он прекратил отмалчиваться, а потом понимаю причину повисшей паузы.
Боже.
В него не просто стреляли, а попадали.
– Ну все, хватит, – хрипло произносит Максим.
Он рывком поднимается и опрокидывает меня на спину. Сам надавливает сверху, но не всем весом, а лишь дает почувствовать свою тяжесть.
– Ты почти плачешь, – произносит он на сердитом выдохе. – Отлично. Не надо, Арин, я терпеть не могу, когда меня жалеют…
– Это не жалость.
– А что тогда?
– Не знаю. – Я пожимаю плечами. – Что-то чисто женское, видимо.
Я встряхиваю головой.
– И я не плачу, я только…
Он не дает мне договорить, закрывает мой рот своими губами и стирает все недавние эмоции новым потоком. Сладким и пульсирующим.
Я поддаюсь ему. Я больше не в силах противиться и пробовать хоть как-то притормозить. Мне хорошо с ним, к чему притворяться. Тем более сейчас, когда он все больше открывается мне. Он делает над собой усилие, я это вижу. Он не привык рассказывать о себе и поэтому то открывает «калитку», то захлопывает ее, отыгрывая назад. То позволяет трогать свои шрамы, то говорит «ну все, хватит».
А у меня без того кружится голова. От того, что я узнаю его. И от того, как невыносимо чудесно он целуется. Все это смешивается в дикий коктейль, который впрыскивается сразу в кровь. Я как будто пьяна им. И чем дальше, тем хуже. Мне уже не хочется оглядываться назад, ловить себя и быть осторожной.
Полюса вдруг поменяли положение.
Теперь, наоборот, кажется странным останавливаться.
– Макс, – произношу куда-то ему в висок, угадывая, как его ладони заходят дальше.
Я ощущаю его тело.
Я скована под его жарким грузом, но выбираться нет никакого желания. В его руках слишком хорошо. И он ласков. Нежен. Он не дает мне опомниться и снова целует в губы, а ладонями ловит мой подбородок. Обводит длинными пальцами, спускается к шее и осторожно, но уверенно обхватывает. Фиксирует на месте, чтобы мне некуда было деться. Остается только принимать его ласку, в которой уже вспыхивают искры мужского голода.
– Не уходи, – говорит Максим, чуть отдаляясь и обжигая меня темным густым взглядом. – Ты нужна мне.
– Я? – я пытаюсь то ли флиртовать, то ли получить хоть секундную передышку. – Или мои губы?
– Вся ты. Я хочу тебя.
Он прямолинеен.
И он продолжает смотреть в глаза.
Я инстинктивно закусываю нижнюю губу, а получает так, будто дразню его. Макса срывает мне навстречу, да с такой силой, что я совершенно теряю голову. Что-то внутри откликается на его безумный напор и просто-напросто сдает всю оборону. Я не успеваю ничего толком осознать, как остаюсь без рубашки. Максим стаскивает ее через голову и тут же согревает меня собственным теплом.
Нет.
Жаром.
Он горячий, как раскаленный на солнце водопад.
Я чувствую его кожей к коже и сама целую в шею. Потом в плечо, в уголок, где хранится воспоминание об огнестрельном ранении. А потом меня несет и я прикусываю его плоть чуть выше, за что приходится расплатиться. Макс сгребает меня в охапку и показывает, что игры закончились.
– Черт, – выдыхает он с рычащим звуком. – Пусть, не бери…
Мой сотовый переливается веселой мелодией на тумбочке.
– Я поставила режим «не беспокоить», – говорю, когда в голове все же проясняется.
– Отличная идея, вот пусть и не беспокоят.
– Нет, Макс…
– Завтра ответишь.
– Дозвониться могут только родные.
Я накрываю губы Максима ладонью, гляжу ему в глаза и просто жду, когда он сам отступит.
– Спасибо, – бросаю, когда он откидывается на другую сторону кровати и не глядя сгребает мой сотовый с тумбочки, после чего подает его мне.
Наступает моя очередь чертыхаться.
Мне звонит Ксюша! Я забыла исключить ее номер из папки «избранные». Я уже хочу отбросить телефон подальше, но меня смущает один момент. Ксюша упорно названивает, хотя обычно она ждет два-три гудка и скидывает. Не похоже на нее, словно действительно что-то стряслось.
Ответить?
Максим рядом…
Хотя что с того?
Я же не должна прятать от него Ксюшу. Это попахивает подростковым идиотизмом.
– Да, – говорю в трубку и подхватываю край одеяла, чтобы прикрыться.
– Ариш, как хорошо, что ты ответила! – тараторит Ксюша взволнованным голосом. – Я уже думала, не дозвонюсь!
– А что случилось? – Я хмурюсь. – И что с голосом?
– Ты не можешь приехать ко мне? – она всхлипывает. – Мне так плохо.
– Эм…
– Макс кинул меня сегодня. Я говорила тебе, что он пригласил меня на вечеринку? Я, как дура, сделала макияж, купила новое платье, в салоне еще оставила круглую сумму, чтобы у него челюсть сразу отпала. А он написал за час, что все отменяется!