– Давай лучше ты к нам? – Они говорили в один голос, а в словах слышалось слабое эхо.
Так было всегда. Она знала, что на следующее утро она будет удивляться, почему никогда не садилась и не разговаривала с ними, но, погрузившись в сон, Брон просто делала то, что считала правильным.
Они не любили свет так, как она, но они ждали ее. Она подставила лицо солнцу, чтобы оно согрело ее. Здесь солнце ощущалось иначе. В деревне летом всегда было очень жарко, но во дворце солнце ласкало кожу, нежно согревая ее.
– Мы поцелуем тебя лучше солнца. Иди сюда.
Бронвин улыбнулась, все еще не глядя в их сторону. С каждой ночью они становились все увереннее и властнее. Трудно было поверить, что они пришли к ней еще детьми. Ей было пять лет, и она очень стеснялась мальчиков, которые звали ее в снах.
Брон хотела поиграть с ними сейчас, но не как с детьми.
Соски затвердели под мягким шелком платья.
– Если не пойдешь с нами, мы заберем тебя, милая. Это может для тебя плохо кончиться, – произнес более властный голос.
– У него руки чешутся отшлепать тебя, любимая. Дай ему повод. – Второй голос был мягче, но в нем безошибочно угадывался интерес.
Как и в ее. В этих снах она могла исследовать все что угодно, и в последнее время ее интересы приобрели явно экспериментальный оттенок. Ей было интересно, действительно ли они ее отшлепают и каково это будет.
– Да, и тебе это понравится.
Она почувствовала сильную руку на своем запястье, и сцена изменилась. Бронвин находилась уже не во дворце, а в каком-то темном месте, где мрамор под ногами был черным, а в комнате возвышалась огромная кровать, задрапированная пологом.
Ее Темные стояли у кровати. Близнецы. Они были так похожи, что сначала она не отличала их друг от друга, но потом присвоила им номера. Первый из близнецов был более грубым, хотя всегда нежно касался ее кожи. У Второго была милая улыбка, и он любил пошлости.
– Где мы? – спросила она.
Первый удивленно поднял брови.
– Мы там, где я хочу. В нашем доме. В нашей постели.
Никакой конкретики. Она привыкла. Они были одеты одинаково, в темные кожаные штаны. Эта одежда отличалась от той, что носили в Тир-на-Ног. Кожа, которую делали здесь, не была такой эластичной, как в одежде близнецов.
– Ты прекрасна сегодня, – сказал Второй, глубоко вздохнув. – Но я бы хотел видеть всю тебя.
Глаза Первого сузились.
– По-моему, мы уже объясняли это раньше. Тебе не нужна одежда, когда ты со своими мужчинами. Тебе нужна только твоя собственная нежная кожа.
– Но вы-то в штанах. – Бронвин скрестила руки на груди.
Губы Первого изогнулись в озорной улыбке, и явно ощущалось его удовлетворение.
– Проказливый язычок не принесет тебе ничего, кроме неприятностей, милая.
Он часто употреблял это слово. Проказница. Она вспомнила, как ее двоюродный брат называл ее проказницей, когда они были маленькими. Он дергал ее за косички, смеялся и так называл. Это была фраза из мира вампиров, относящаяся к милым непослушным девочкам.
– Не понимаю, почему я должна быть голой, когда вы оба одеты. – Брон почувствовала, как на ее лице расплылась улыбка. Сны становились все более и более чувственными. В последние несколько лет, с тех пор как сны снова ожили, каждую ночь Темные заходили все дальше и дальше. Все началось с объятий: они обнимали ее, когда Брон понимала, что они снова с ней. Эти сны были короткими вспышками, за которые она никак не могла уцепиться, как бы сильно ни старалась. Она цеплялась за Первого и Второго, пока те не исчезали. Затем постепенно каждый из них становился более отчетливым, а сны – продолжительнее.
Вот тогда-то и начались поцелуи. Что это были за поцелуи! Долгие, медленные, которые, казалось, длились часами. Сначала были лишь прикосновения губ, а потом Первый смело провел по губам Бронвин языком.
Первый вдруг оказался перед ней, его взгляд потеплел, словно он мог читать ее мысли. Он провел по ее губам пальцем так же, как до этого – языком.
– Тебе нравится целоваться.
– Мне нравится целовать тебя. – Брон поднялась на цыпочки и наклонилась, чтобы коснуться его губ своими губами.
Первый отступил, нахмурившись.
– Меня? Кого еще ты целуешь?
Бронвин закатила глаза. Даже во сне с мужчинами было трудно.
– Мне двадцать семь лет. Меня не раз хватали и зажимали для нежелательных поцелуев. Нет на свете простолюдина, который страдал бы больше меня. Но у меня есть защитник. Считайте, вам повезло, что Джиллиан нет в моих снах, иначе вы бы меня не поцеловали.
– Думаю, твой защитник благосклонно к нам отнесется, – сказал Второй у нее за спиной.
Брон вздохнула. Ей нравилось находиться в их окружении. Первый подошел ближе и погладил ее по щеке.
– Я не хочу, чтобы к тебе кто-то прикасался. – Его взгляд был серьезен.
Она отстранилась, потому что не собиралась терпеть этого даже во сне.
– Я девственница, но не лишена опыта, когда мужчина едва не отнял у меня то, что я могла отдать. Если бы это случилось, вы бы ко мне не притронулись. Оставьте меня. Посмотрю другой сон.
Первый притянул ее к себе.
– Прекрати, проказница. Я этого не говорил. Я сказал, что не хочу, чтобы кто-то прикасался к тебе. Ты наша. Наша любовь, наше сердце. Не жди, что нам будет приятно подобное. – Он запустил руку в ее волосы. – Мне ненавистно, что мы не в состоянии защитить тебя.
А Брон было ненавистно то, что они были ненастоящими. Она не была глупой. Они были проекцией ее собственных потребностей. Когда она была ребенком и нуждалась в общении, ее Темные были рядом. Теперь она нуждалась в любви и защите, и ее душа взывала к возлюбленному, которого у нее не было. И ее Темные были здесь ради нее. Они являлись ее фантазией и ночным утешением.
Брон вздохнула и расслабилась, проведя ладонями по его мускулистой груди. Его кожа была теплой и гладкой, покрывала рельефные мышцы. Первый был таким подавляющим. Второй был мягче. Ей нужны были они оба, но сейчас Бронвин жаждала доминирования Первого. Ее жизнь вышла из-под контроля.
Брон желала их прикосновений.
– Поцелуй меня, – сказала она.
Первый нахмурился, глядя на нее сверху вниз.
– Ведешь себя как принцесса. Думаешь, можешь приказывать мне, принцесса? По-твоему, я твой раб?
Второй поцеловал ее в шею, отчего Бронвин вздрогнула. Она могла бы поклясться, что почувствовала легкое прикосновение чего-то острого к коже.
– Я, черт возьми, ее раб, брат.
Первый потрепал близнеца по голове.
– Не отказывайся от игры, брат. Мы оба знаем, кто здесь главный, но, когда окажемся с ней в постели, главными будем мы. – Первый притягивал ее глубоким темным взглядом. – Принцесса, мы станем твоими хозяевами в спальне. Понимаешь, что это значит?
– Хотите, чтобы я была рабыней? – Это слово раздражало.
– Чтобы ты была покорной, принцесса. Так устроены отношения там, откуда мы родом. Есть доминирующий партнер или партнеры и покорный. Это означает, что мы будем всегда и везде нести за тебя ответственность.
Огромная ответственность за последние тринадцать лет ее жизни говорила о том, что Брон мечтала об отношениях, в которых мужчины хотели взять инициативу в свои руки. И все же она не могла полностью отпустить контроль. Даже во сне.
– Я позволю вам доминировать, но знайте, что я по-прежнему сама себе хозяйка.
– Я бы не хотел, чтобы ты была другой, – усмехнулся Первый. – Тебя бы не было в живых, не будь ты такой, как сейчас.
Это было правдой, но Бронвин не хотела думать об этом прямо сейчас. Не хотела думать о том, что завтра она будет вынуждена иметь дело с мэром. На фестивале будет достаточно народу, и можно будет избегать его до тех пор, пока не придется встать рядом с ним и объявить об их помолвке. Брон будет изображать скромную невесту и умолять дождаться сбора урожая, чтобы держаться подальше от его общества. Как только деньги окажутся в руках Джиллиан, они с Брон исчезнут.
Миша был временной проблемой. Ее Темные были важнее.
– Хорошо, тогда скажите, что вы хотите, чтобы я сделала. Кажется, тебе нравилось целовать меня раньше. – Она адресовала свой вопрос Первому, поскольку Второй снова был занят. Он погладил ее по плечам и ниже, по рукам, а губами снова прильнул к ее шее. Бронвин окутал жар его тела, и она почувствовала, как что-то твердое прижалось к ее пояснице.
Его мужская часть. Его мужской орган. Она слышала, как деревенские женщины хихикали, рассказывая о своих мужьях и любовниках. Они часто говорили о мужском естестве и о том, какое удовольствие оно могло доставить. Брон наблюдала за спариванием животных в полях, но окружающие женщины говорили, что заниматься любовью с мужчиной – совсем другое дело.
Ощущения были совершенно иными.
Она потерлась спиной о Второго.
– Эй, обо мне не забудь. – Первый прижался к Брон, зажав ее между ним и Вторым. Брон оказалась между мускулистыми телами. – И мне нравится целовать тебя. Нам обоим нравится. А теперь расслабься и позволь нам взять все под контроль. Мы становимся ближе. Чувствуешь?
Что-то действительно изменилось. Их голоса звучали громче, чем раньше. Если раньше они говорили почти шепотом, то теперь – на повышенных тонах. Прикосновения и ласки когда-то были легкими и нежными, как весенний ветерок, а сейчас казались настойчивыми и реальными.
– Чувствую. Я хочу, чтобы вы были здесь, со мной. – Брон не хотела просыпаться. Она желала погрузиться в сон глубоко, чтобы он стал реальностью. Тогда ей не пришлось бы беспокоиться об убийстве Торина или спасении своего народа. Не пришлось бы искать место, где спрятать Мегс и Ове. Не пришлось бы придумывать способы, как уберечься от рук Миши. Она могла бы просто стать покорной для своих Темных.
Первый поцеловал ее, крепко прижавшись к ее губам. Брон вздрогнула, почувствовав его язык, в тот самый момент, когда Второй кончиками пальцев начал стягивать лиф ее платья. Шелковистая ткань скользнула по коже, и она раскрылась навстречу Первому. Он целовал ее, словно дико изголодавшийся мужчина, снова и снова приникая губами к ее губам. Он коснулся языком ее языка медленным, шелковистым скольжением, от которого по всему телу Бронвин разлилось тепло.