– Мисс Руссо и мисс Монтроуз хорошие, честные девушки, – сказала она. – Они будут только рады вам помочь. Конечно, они ответят на все вопросы, которые вы им зададите. Только, пожалуйста, дайте им ночь, чтобы оплакать погибшую подругу. Осознать, что произошло и что привело нас к такому печальному исходу событий.
Селина отвела глаза, когда услышала эти слова, чувство вины, точно кинжал, пронзило ее в самое сердце.
Ни капли раскаяния не было на лице матери-настоятельницы. Однако эта морщинистая женщина спасла Селину. Даровала ей прощение на пути уже к самой виселице.
Завтра Майкл Гримальди снова начнет свой допрос. А что, если детектив заглянет в прошлое Селины своими пугающими бесцветными глазами? А что, если спросит у нее, почему она решила отправиться на другой берег Атлантики?
А что, если узнает, что она убийца?
Это может стать ее концом.
Руки Селины затряслись, когда она обернула хлопковый кусок ткани вокруг копны своих длинных, до пояса, волос, безрезультатно пытаясь их высушить. Ночной кошмар отказывался ее покидать. Воспоминания ее предавали. Желания стали ее палачами в ночи.
Она силилась совладать со своими эмоциями. Если ей не удастся взять контроль над своей жизнью, над своими слезами, то они возьмут контроль над ней. Нельзя позволить случиться такому. Держаться за страх – значит оступиться и сорваться в пропасть.
Селина вернулась к своей узкой кровати, твердо решив, что будет бороться за свой ночной покой, чтобы завтра быть готовой к чему угодно. Когда же она дотронулась до грубой ткани простыни у краешка матраса, то невольно застыла. Золотые лепестки. Вышитые платки.
Она моргнула. Моргнула еще раз. Ткань, обернутая вокруг ее волос, спала, рухнув на каменный пол у ее ног. Все ее тело задрожало.
Бастьян спрятал сложенный платок в карман своих брюк. В теплом тусклом свете газовой лампы платок походил на шелк молочного цвета.
А при ярком свете дня?
Казался бы желтым.
Как лента, которая отсутствовала в волосах Анабель.
Неожиданный визит
Ночные кошмары продолжали преследовать Селину даже после пробуждения. Остаток ночи она провела, вздрагивая и дрожа от видений. Ей с трудом удавалось сомкнуть глаза, а порой казалось, она видит чей-то силуэт за окном, который приближается к ее комнате, точно чернильно-черное пятно в сером сумраке ночи.
Когда она была маленькой, подобные ночные кошмары обрушивались на нее в плохие времена, как волны. В таких снах все Селине казалось слишком ярким, слишком живым, слишком реальным, даже самые жуткие вещи. Дважды ей привиделось, как мать навещает ее в ночной тьме. В первый раз на плечах у той красовался роскошный лисий мех, а глаза матери горели, как угольки. В следующем сне мать принесла с собой соленый аромат океана, и между зубами у нее блестели жемчужины.
Этой ночью Селине снилось, что мать шепчет что-то ей на ухо. Она чувствовала, как та подходит ближе, сопровождаемая запахом сафлорового масла и ладана.
– Ка-а, – прошептала мама, ее холодное дыхание коснулось уха Селины. – Бал-и-и.
Селина не знала, что означают эти слова. Однако застыла, так что даже дрожать перестала, и широко распахнула глаза.
«Нужно бежать, – тяжело вздохнув, подумала она. – Быстро».
По иронии судьбы на следующее утро небо над Новым Орлеаном было безоблачным, как никогда прежде за время пребывания Селины в городе. Из-за этого солнечный свет без усилий просачивался в каждую щелку и за каждый уголок.
Уже в десять утра воцарилась удушающая духота.
Помимо всего этого, настало время самого жуткого из кошмаров Селины.
Ее усадили в передней части класса, напротив двенадцати улыбающихся лиц, старшему из которых едва ли исполнилось десять. Справа от нее стояла Катерина, сложив на груди руки, точно мини-копия благородной дамы в очках.
Селина должна была помочь Катерине обучать юных девочек тому, как полагается вести себя в светском обществе, а также научить их правильному произношению на французском. S’il vous plait, merci beaucuop, je vous en prie, pardonnez-moi[79] и так далее.
Она полагала, что это была тщательно спланированная попытка матери-настоятельницы унизить ее. Напомнить Селине, где ее место в жизни и в этом мире.
– Леди! – всплеснула руками Катерина. – Слушайте внимательно мадемуазель Руссо. Она пришла научить вас, как полагается вести себя, чтобы произвести впечатление, скажем… на юного джентльмена в ближайшем будущем. – Она одарила Селину добродушной улыбкой, за которой, однако, Селина увидела тень презрения. Конечно же, Катерина знала о том, что произошло прошлой ночью.
Неудивительно. Одна из их числа погибла жуткой, болезненной смертью.
Быть может, Селине не следует винить Катерину за надменность, которая хмурила ее брови сегодня с самого утра. Если бы Катерина была как-то связана со скоропостижной смертью Анабель, Селина уж точно на ее месте бросала бы осуждающие взгляды.
Силясь наполнить себя уверенностью, которой у нее на самом деле не было, Селина повернулась к невинным детям и широко им улыбнулась, демонстрируя свои белые зубы.
– Конечно, чудесно обладать знаниями о том, что полагается говорить в светском обществе, однако будьте также внимательны и потому, что владеть другим языком бывает очень полезно, – сказала она равнодушным голосом. – Мы ведь не хотим делать что-то лишь ради того, чтобы привлечь внимание какого-то юноши, не так ли? – Она слегка рассмеялась.
Несколько маленьких девочек тоже засмеялись вместе с Селиной, разнося веселье по классу, однако большинство лишь заерзали на своих стульях, с непониманием таращась на нее.
Гнев исказил все черты лица Катерины, прежде чем собраться над ее бровями.
– Мадемуазель Руссо, можно вас на минуточку? – процедила она сквозь зубы.
Селина подняла глаза к деревянным балкам на потолке, мысленно считая от десяти до одного. Она знала, что давать ей возможность обучать чему-либо кого-либо было плохой идеей. Особенно в классе, полном детей, под пристальным взглядом бывшей гувернантки из Англии. Пуританские шуточки и мысли о Башне ужаса[80] завертелись в голове у Селины до того, как она успела отбросить их секундой позже.
– Селина? – произнесла Катерина как никогда умиротворенным голосом. Так даже страшнее. Она бросила взгляд на входную дверь.
Невольно поморщившись, Селина кивнула. Когда она шагала следом за Катериной к двери, звонкий, как колокольчик, голос окликнул ее.
– Мадемуазель Руссо? – позвала ее девочка с глазами как у кошки и копной непослушных волос.
Не подавая вида, что безумно рада тому, что может избежать строгих выговоров Катерины, Селина развернулась:
– Да?
Девчонка заерзала на месте, стесняясь.
– А это правда, что вы из Парижа?
– Да, правда.
Шепот восхищения прокатился по классу.
– Зачем же вы уехали? – спросила другая девочка, сидевшая в первом ряду.
Поток безмолвных ругательств застрял в горле Селины. На секунду она задумалась, не повторить ли бранное слово, которое произносил Бастьян прошлой ночью при их первом знакомстве. Просто чтобы узнать, каково это – шокировать всех присутствующих не чем иным, как одним звуком.
Селина зажмурила глаза.
– Потому что мне хотелось приключений. – Новая ослепительная улыбка появилась на ее лице. – А в какое приключение хотели бы отправиться вы?
– Я хочу увидеть пирамиды, – ответила первая девочка.
Девочка с двумя белокурыми косичками задумчиво постучала пальцем по своему подбородку:
– Может, отправиться в путешествие на лодке однажды?
– Я хочу попробовать… кальмаров! – воскликнула другая девчушка справа.
Возгласы радости смешались с визгом отвращения. Девчачий смех взвился к потолку. Катерина с подозрением покосилась на Селину, однако вернулась в свой угол, откуда и продолжила осуждающе наблюдать.
И снова Селина спаслась со ступеней виселицы.
Меньше чем час спустя в дверь постучали.
Катерина ответила, не раздумывая, словно уже давным-давно этого ждала, ее серо-голубой подол платья потянулся за ней по отполированному каменному полу, когда она направилась к двери. Юная дама, стоявшая на пороге, виновато кивнула, продемонстрировав всем свою каштановую шевелюру, мышиный локон которой торчал из-под чепчика.
– Мисс Руссо? – обратилась она к Селине. – Прошу прощения, что мешаю вашему уроку, но пришел джентльмен, который ожидает вас и мисс Монтроуз в лимонной роще, ведущей к вестибюлю.
Селина стиснула зубы, силясь взять под контроль волнение, когда девушка в чепчике повела ее на улицу. На скамейке рядом с ухоженной грядкой томатов сидела Пиппа в платье лавандового цвета, ее взгляд был мрачным, и темные круги красовались у нее под глазами. Очевидно, что, как и Селина, Пиппа не смогла выспаться этой ночью. Когда Пиппа увидела, что за ней идут, то скромно улыбнулась. При виде Пиппы Селине стало немного спокойнее, хотя ей все равно было не по себе из-за того, что подруга по ее вине оказалась в таком неприятном положении. Снова.
Если бы только Пиппа отказалась вчера сопровождать Селину.
Если бы только Селина не вела себя так настойчиво.
Если бы только мать-настоятельница не отправила Анабель шпионить за ними.
Если бы только…
Сердце Селины забилось в груди, когда она мысленно приготовилась появиться перед молодым детективом полиции и ответить на его вопросы. Приготовилась дать лучшее представление в своей жизни.
Когда же они обогнули последний поворот и сопроводительница оставила их двоих, Селина, к своему удивлению, обнаружила, что детектива Майкла Гримальди не было под навесом из пахнущих цитрусами листьев.
Там стоял Арджун.
Он примостился в тени лимонного дерева, держа в руках свою шляпу-котелок темно-синего цвета, а монокль поблескивал у него на переносице. Как казалось со стороны, он был увлечен беседой с садовником, сгорбленным джентльменом, чья загорелая морщинистая кожа выглядела старше его истинных лет, из-за чего он походил на волшебника, а его длинная и легкая, как дымок, борода лишь дополняла образ. Садовник предложил Арджуну саженец, ярко-зеленый стебель с листочками, завернутый в смоченную ткань. Поклонившись, Арджун склонился к ботинкам садовника, точно благодаря. Затем взял саженец, повернулся к Селине с Пиппой и одарил их самой неискренней улыбкой, какая только может быть.