– Могу ли я дать вам совет? – окликнул ее Майкл как раз в тот момент, когда она собиралась сделать первый шаг.
Селина обернулась, ожидая, что он скажет дальше, отлично понимая, что Арджун слышит весь их разговор и, конечно же, все потом передаст своему работодателю.
– При всем моем уважении к Бастьяну, – громко сказал Майкл, подняв свою фуражку, точно это был его щит.
Селина ничего не ответила, силясь не выдать своих эмоций.
– Когда мы были детьми, мы звали его Призраком, потому что все вокруг него покидали этот мир без каких-либо причин, не оставляя после себя ничего, кроме фантомов, – начал Майкл. – Сначала его старшая сестра, Эмили. Затем его мать. И, наконец, его отец. – Он сделал паузу. – Но на этом все не закончилось. Когда ему исполнилось шестнадцать, дядя купил ему место в военной академии Вест-Пойнт. И потом один из соседей по комнате Бастьяна был убит во время драки в буфете. Бастьян напал на другого мальчишку, обвиняя того в смерти своего друга. Он избил парня почти что до смерти. И вскоре после этого его попросили покинуть военную академию с позором.
– Я… думаю, что понимаю, о чем вы говорите, – сказала Селина. – Спасибо за информацию, – добавила холодно, пока Арджун сердился за забором из кованого железа.
– Бастьян уничтожает все, к чему прикасается, – продолжал Майкл хриплым тоном, – если это не бездушные деньги. С деньгами же он и впрямь темный принц.
– Я благодарю вас за ваше предупреждение, однако месье Сен-Жермен и я вряд ли будем проводить время в компании друг друга, у меня нет ни малейших намерений иметь с ним дело.
– Хотел бы я, чтобы и он желал того же.
Селина решила не обращать внимания на его последние слова. Она покосилась на ворота, где Пиппа таращилась на нее, не скрывая своего любопытства. Арджун тем временем бросил убийственный взгляд на Майкла, а затем кивнул Селине с наигранной непринужденностью.
– Я очень хотел бы встретиться с вами вновь, Селина, – произнес Майкл, словно пытался что-то доказать.
Пораженная настолько нескрываемым интересом к ней, Селина чуть не оступилась на ровном месте. «Этот дурак, – подумала она, – и правда верит, что я отвечу ему взаимностью после того, как выставил меня на всеобщее посмешище вчера, а сегодня разглагольствовал передо мной об убийстве?»
Она быстро просчитала в голове варианты, раздумывая, чего он пытается добиться этим представлением. Самое простое объяснение в том, что он пытается вывести из себя Бастьяна, так? Боже упаси вмешиваться в дела этих мелочных молодых людей. Хотя…
– Я бы тоже была совсем не против, Майкл, – ответила Селина.
Будет нелишним выглядеть хорошо в глазах детектива Гримальди. Не говоря уже о том, что это немного позлит ее предателя адвоката. Селина едва сдержалась, чтобы не заулыбаться самодовольно. Арджун видел, как она обменивается любезностями с врагом Бастьяна. Она готова была поспорить, что этот коварный адвокатишка упомянет все детали их беседы во время своего доклада вдобавок к тому, что нацарапал в своей записной книжке.
«Кто еще здесь задира», – довольно подумала Селина.
Как бы она хотела видеть лицо Бастьяна, когда Арджун сообщит ему о том, что сегодня произошло. Так им и надо.
В следующий раз они дважды подумают, прежде чем решат делать из Селины Руссо пешку в своей игре.
Убийца на воскресной службе
Mon amie,
Я отыскала идеальный шелк для моего будущего бального наряда в магазинчике, который доставляет ткани прямиком из Китая. Он переливается как жемчуг, а на ощупь словно вода, текущая по коже. Уже купила большой отрез, который мне не терпится тебе показать. Его доставят в «Жак» сегодня вечером.
Бастьян запланировал встречу на сегодня с монсеньором[83].
Ищи меня после церковной службы.
Я буду с дьяволом.
Селина прочла письмо Одетты трижды. Но даже после нескольких прочтений его содержание не перестало звучать нелепо в ее голове.
Только такой безжалостный демон, как Бастьян, осмелится посетить мессу в церкви около урсулинского монастыря буквально через неделю после того, как одна из жительниц погибла в заведении его дяди. И только такое бесстрашное создание, как Одетта, станет настаивать на том, чтобы сопровождать его просто потому, что получит таким образом возможность поговорить со своей новой модисткой о наряде для бала-маскарада.
От одной мысли о Бастьяне Селине хотелось плюнуть.
Но Одетта, как, в общем-то, и всегда, ее порадовала.
Когда-нибудь это непримиримое противоречие внутри Селины стихнет?
Она вздохнула. Чем больше времени проходило, тем маловероятнее это казалось.
Селина стояла в неглиже посреди своей кельи, холод охватывал ее тело при мысли о том, что может принести сегодняшний день. Ее кожа была все еще мокрой, и в комнатке пахло лавандовым мылом, которое она использовала, принимая ванну. Одна из скромных радостей, которые Селина могла себе позволить в нынешних обстоятельствах, – возможность искупаться в огромной медной ванне, которой пользовались все девушки, проживающие в урсулинском монастыре. Обычно ей предоставляли лишь ведро холодной воды и кусок мыла без запаха.
Сделав глубокий вдох, наслаждаясь ароматом лаванды, Селина натянула чистые панталоны и завязала шнурок на сорочке под ключицами. Затем закрепила корсет на груди и выдохнула, прежде чем затянуть его так туго, что талия стала казаться неестественно узкой в сравнении с ее грудью и бедрами.
Как всегда, потребовалась лишняя секунда, чтобы прийти в себя после затяжки корсета.
Селина разобралась с лентами на хлопковой блузке, надетой поверх корсета из китового уса. Затем она повернулась и посмотрела на три наряда, разложенные на ее узкой кровати, пытаясь решить, в каком из своих потрепанных платьев она будет выглядеть наименее потрепанной.
Она уже один раз ходила в голубом платье на воскресную службу, а значит, полосатое было лучшим из оставшихся вариантов.
C расстроенным вздохом Селина взяла розовое платье. В нем будет жарко, но оно не такое потертое и до сих пор напоминает о том, что когда-то выглядело великолепно.
Селина шагнула в свой crinolette[85] и расправила его за спиной. Завязала шнурки своей лучшей нижней юбки на талии, прыгнула пару раз, чтобы расправить юбку по овальным обручам.
И, наконец, надела полосатую основную юбку и сочетающийся с ней передник поверх хлопкового подъюбника, а затем лиф и начала утомительное дело по застегиванию крошечных пуговичек впереди.
Когда Селина закончила, то взглянула на свое платье сверху вниз, жалея, что в монастыре нет зеркала, где она могла на себя посмотреть. Решить, так же глупо ли она выглядит, как себя чувствует.
Все же Селина пришла к выводу, что ее наряд смотрится… сносным для воскресной службы. Когда она только сшила платье, больше двух лет назад, оно было красивым и под стать моде. Однако несколько недель, проведенные в промозглом корабельном трюме, изменили материю почти до неузнаваемости.
Селина расстроенно втянула щеки.
Ничего страшного. Сносное для воскресной службы не значит ужасное.
Да и ее внешний вид не интересует Бога, так почему же должен волновать кого-то еще?
«Вздор». Конечно, то, как она будет выглядеть на воскресной мессе, имеет значение. Селина не могла просто войти в собор Сен-Луис в панталонах и нижней рубашке.
Хотя это представление никто бы не забыл – такое смелое поведение и в таком святом месте. Тогда ее, скорее всего, тут же выгнали бы из монастыря – а это одновременно пугало и интриговало.
Неважно.
Селина расправила складки на юбке, проведя ладонями по ярко-розовым полосам. На часах было всего десять утра, однако жара стояла как в банной комнате в летний день. Тягучая духота Нового Орлеана не переставала удивлять Селину. В конце января в городе стояла погода как в июле в Париже… если бы еще улицы Парижа были выстроены у моря. Рядом с ногами Селины красовался след от маленькой лужицы, скорее всего, оставшийся после того, как она пыталась высушить свои мокрые волосы.
Потерявшись в своих мыслях, Селина начертила кончиком ботинка на воде символ. Тот самый, который обнаружили рядом с телом Анабель на каменном полу. Она тут же стерла его пяткой, не желая смотреть.
Что же будет в Новом Орлеане в июле? Ад на земле?
Селина скорчилась.
Скорее всего, ощущения будут не сильно отличаться от того, как убийца чувствует себя на воскресной мессе.
Селина сидела рядом с Пиппой на церковной скамейке в середине правой стороны собора Сен-Луис. Капля пота текла по ее шее. Веера из дорогого шелка и лакированного дерева хлопали вдоль рядов. Тихие перешептывания вились вверх, к украшенным фресками потолкам. Головы опускались еще до начала проповеди, глаза смыкались, несмотря на то что все друг друга толкали локтями, чтобы не уснуть.
– Помилуйте, – прошептала Пиппе Селина. – Сегодня даже жарче, чем на прошлой неделе. Как мы переживем летние месяцы?
Пиппа сидела бок о бок с ней в бледно-голубом платье из органзы. Еще недавно такие наряды были на пике моды. Было вложено много труда в то, чтобы сохранить изящную кружевную отделку, но все равно вдоль рукавов виднелось несколько небольших разрывов. А в некоторых местах платье было несколько раз заштопано.
– Ты выглядишь очень мило, – добавила Селина.
Пиппа неопределенно пожала плечами.
– Я выгляжу как промокший платок в сравнении с тобой. Яркие цвета подходят твоему цвету кожи.
Селина цыкнула.
– Тебе не следует говорить плохо о моей подруге. Особенно в церкви.
Пиппа подавила улыбку.
За огромным мраморным алтарем монсеньор занял свое место и начал проповедь, переходя с латинского на английский, когда обращался к собравшимся.