Как сказители сказок говорят обычно, это долгая история. Длиной в несколько сотен лет, на самом-то деле. Она начинается, как и многие другие, с утерянной любви и разбитого сердца.
Я могу потратить часы напролет, рассказывая тебе о своих потерях. О том, что пережили такие, как я. Как клятвы Другого мира рассеялись, словно песчинки на смертной земле, ставя под вечную угрозу наши жизни. Это, как говорится, скандальное дело среди нашего народа.
Так как вопрос нашего выживания давно стал яблоком раздора.
Когда-то существа Другого мира жили под тем же очаровательным небом, но скрытые за завесой от мира людей. Те из нас, кто пировал при свете дня, жили в сияющих лесах долины Сильван Уайль, места вечной весны, где воздух всегда окутывало золотое солнечное тепло. Рожденные же в ночи обитали в Сильван Вальд, мире бескрайней ночи, украшенной ледяными звездами.
Однако все это было до того, как наши старейшины совершили первородный грех. До Изгнания.
Теперь подобные мне существа живут между светом и тьмой, без места, которое могли бы назвать родным домом. Без корней. Без родственных уз. Одни.
За грех наших предков нас прокляли бродить в тени человечества. Вскоре, как обычно случается, началась и война, разделившая нас на Падших и Братство. Веками знания о нас разносились по всему миру. Человечество дало нам много имен, нам, бессмертным жителям ночи: одержимые, вепри, дампиры, морои, неупокоенные, восставшие, ликан-тропы, алука, вурдалаки, ламия…
Имя, которое чаще всего используют жители Нового Орлеана, – вампиры, и неважно, что это слегка неверное наименование, ибо не все среди нас питаются исключительно кровью других. Для Братства это имя не что иное, как оскорбление. Для Падших – великая честь. Так как, помимо прочего, истоки этого имени лежат в Старом Свете. Во временах вечной тьмы и войн, когда те, кто обладал властью, пили кровь своих врагов и нанизывали головы побежденных на деревянные пики, вколоченные глубоко в землю.
Этим именем жителей ночи наградили суеверные простофили. Несчастные, которые верят, что демонов можно одолеть вязанкой чеснока или брызгами святой воды. Или чтением молитв и блеском зеркал, деревянными кольями и освященными крестами.
Просто смешно. Ничто созданное простыми людьми не поможет совладать с такими существами.
Мы наслаждаемся тем, что подогреваем подобные слухи, так как это помогает нашим жертвам верить, что их боги способны им помочь. Создания Других миров – как света, так и тьмы – всегда забавлялись, играя с умами людей таким образом.
Есть только одна вещь, способная уничтожить вампира.
Солнечный свет.
И есть только одна вещь, способная подчинить его.
Чистое серебро.
Однако по большому счету все это не имеет значения.
Что имеет, так это то, что я испытываю сейчас. Что те, кто дорог мне, испытывали на протяжении многих столетий. Как мы сумели выжить.
И что даже важнее, так это то, что я намереваюсь совершить. Мне уже недостаточно просто уничтожить своих врагов и разрушить все, что они создавали многие годы. Он отнял меня у моей семьи. Украл само дыхание из моей груди. Я хочу, чтобы он испытал ту же боль, что испытывали я и подобные мне. Утраченную любовь и разбитое сердце.
Хочу восстановить наконец справедливость.
Многие скажут, что эта история вовсе не о справедливости. Она о мести.
Для меня же просто нет разницы.
Сегодня ночью я проверю свои подозрения. Я увижу, значит ли и правда для него что-то эта девчонка, как я начинаю догадываться.
Прежде чем взойдет солнце, я узнаю, какие шрамы оставила на ее душе Смерть.
Слова – оружие
– Я стою на вершине мира! – кричал в ночное фиолетовое небо Эштон Альберт, старший сын транспортного магната Джея Баллона Альберта. – И мне нравится то, что я вижу.
Его голос звучал напыщенно после выпитого алкоголя. До отвращения самонадеянно.
Бастьяну все это не нравилось, хотя он сделал попытку с удовлетворением улыбнуться вороху облаков.
Младший брат Эштона, Артур (ничтожество по праву рождения), растолкал их локтями, протискиваясь к металлическим подмосткам, остановившись так близко к краю, как останавливаются семнадцатилетние мальчишки, только что вдоволь напробовавшиеся спиртного.
– Дай пройти, Эш. Я хочу знать, каково это – стоять на вершине мира.
– Технически, – вставил гнусавым голосом Фобос Деверё, младший внук нынешнего мэра Нового Орлеана, – ты стоишь на недостроенном отеле у побережья Луизианы. До вершины мира еще очень далеко.
Бастьян хотел рассмеяться. Но вместо этого лишь скорчил гримасу. Он готов был поспорить, что видел, как Фобос поправил свои очки, когда говорил. Как газель, которая приковыляла на равнину Серенгети в тот же самый момент, когда львы решили пообедать. Эш и Арт не станут благодарить его за такую шуточку.
– Хватить хныкать, мелкая ты крыса, – прокричал Эш через плечо.
– Всем плевать на твои высказывания, – поддакнул Арт как ответственный подхалим, каким его и воспитывали.
Бастьян скрестил на груди руки и оперся плечом о железную колонну. Ему понадобилась всего секунда, чтобы проверить свой пульс, прижав два пальца левой руки к горлу сбоку. Хотя ему ужасно хотелось высказать этим избалованным ублюдкам все, что он о них думает (или хотя бы представить, что выйдет из этого, если он решится), он молчал и продолжал наблюдать за происходящим со стороны.
Бастьян ненавидел всю эту чушь.
Но тогда назревал закономерный вопрос: почему он находится там рядом с ними?
Он причмокнул губами, пробежав глазами по очертаниям Нового Орлеана.
Потому что Себастьян Сен-Жермен любит деньги. В свои почти что девятнадцать лет он выяснил, что существуют всего лишь две вещи, которые он любит больше: свою семью и свой город. Деньги могут помочь избежать любого рода проблем. Они искупают грехи и выкладывают дорогу к местам, дарящим силу и влияние. Они делают все невозможное возможным.
Это был главный урок, которому его погибшие родители научили его. Деньги помогут получить что угодно и когда угодно. С их помощью можно даже купить собственную жизнь.
Жаль, что его родители не уяснили это еще тогда, когда у них был шанс спасти собственные жизни.
Или жизнь Эмили.
Бастьян отстранился от холодной колонны, подходя ближе к краю недостроенного здания.
– Так что ты думаешь?
Эш от неожиданности подпрыгнул на месте, вцепившись в железный поручень, чтобы не потерять равновесие и не рухнуть вниз.
– Я думаю, что это именно такой проект, который понравится моему отцу.
– Он уже давно говорит, что в Марини недостает хороших гостиниц, – добавил Арт. – И здесь идеальное место, совсем недалеко от центральных кварталов.
– Он это знает, – выплюнул фразу своему младшему брату Эш. – Поэтому и выбрал это место, идиот.
– Поэтому мой дядя выбрал это место, – поправил их Бастьян, стараясь сохранять вежливый тон. Естественный.
Не такой, с которым убивают людей.
– Я обязательно поговорю с ним об этом, – сказал Эш. – Это идеальный проект, который только раззадорит мой аппетит.
– И докажет, что дорогостоящее образование в Принстоне не прошло даром, – пошутил Арт.
– Поверь мне, оно не прошло даром. Спроси у шлюх на той стороне проспекта Рампарт. – Эш рассмеялся, как пьяная гиена.
Даже сам этот смех вызывал у Бастьяна желание ударить Эша. А затем сделать шаг назад и посмотреть, как кровь будет хлестать из его носа.
Насладиться тем, что произойдет потом.
– Однако комитет по планированию застройки города может оказаться против нас, – продолжал встревать Фобос. – Они не давали разрешения на строительство таких высоких гостиниц со времен… да никогда.
Арт стукнул Фобоса по руке, и худощавый приятель пошатнулся, ударившись о железную колонну.
– Кому какое крысиное дело до них?
– У тебя и твоего брата, похоже, какой-то нездоровый интерес к крысам, – отозвался Бастьян. – И ты не ошибаешься, Фобос. Я как раз надеялся обсудить с тобой этот вопрос. – Он сделал шаг ближе к мальчишке, не забывая держаться расслабленно. Не угрожающе. Что сложно само по себе, так как Бастьян был на полголовы выше младшего Деверё. – Твое мнение по поводу того, как справиться с этой проблемой, будет очень полезным.
Бастьяну плевать было на его мнение. Однако ему нужен был кто-то, кто политически связан с семьей Деверё. Фобос был идеальной мишенью. Только что вернулся из Оксфорда, и, судя по слухам, у его матери были большие планы относительно его будущей карьеры.
А политическая арена была следующим рубежом для завоевания.
Бастьян похлопал Фобоса по плечу, точно они были давними друзьями. В хитром бизнесе важно вовремя найти фатальные изъяны своего оппонента и… умело ими воспользоваться.
– Ты окажешь мне неоценимую помощь в этом деле. Я буду чрезвычайно благодарен.
Фобос сглотнул, его карие глаза блеснули за линзами очков, выдавая, какую гордость он чувствует, будучи удостоенным такого внимания со стороны Бастьяна.
– Я займусь этим делом.
– Отлично, дружище. – Бастьян снова похлопал его по плечу, на этот раз более жестко.
Ему нужно было, чтобы Фобос стоял ровно. Говорил уверенно. Если тому удастся научиться вести себя гордо, в один прекрасный день он станет человеком власти, с которым полагается считаться. Дороже четырех Артов и восьмерых Эшей как минимум.
Арт вытащил обтянутую кожей фляжку из внутреннего кармана своего сюртука. Сделал большой глоток и протянул флягу своему старшему брату.
– Не уверен, поможет ли тебе чем-либо бог Солнца в этом деле, Бастьян. Он слишком занят тем, что распугивает всех девиц, с которыми мать пытается его свести.
– На этот раз она даже пыталась познакомить его с отбросами из урсулинского монастыря, – загоготал Эш.
Бастьян стиснул зубы и еще раз проверил свой пульс.
Нездоровый огонек блеснул во взгляде Арта.
– Я слышал, есть пара лакомых кусочков среди тех, кто прибыл в последний раз.