– Мы, люди, выше этого. – Бастьян крепче сжал свой револьвер. Затем опустил его, указав дулом в пол.
Найджел начал опускать Селину на ноги. Потерял бдительность. Она дождалась, когда кончики ее пальцев ног достигли твердой опоры. Готовясь вонзить кинжал ему в глотку, точно как и говорил ей Бастьян, когда подарил оружие. Все это время Селина продолжала дрожать, как будто страх поселился в каждой ее косточке. Как будто она и впрямь была ничтожной маленькой овечкой, которой считал ее Найджел все это время.
Однако она не овечка. Она львица.
Бастьян положил на пол свой револьвер. Выпрямился в то же время, когда Найджел отпустил Селину.
В следующий миг вампир с яростью кинулся вперед, его клыки были уже готовы вонзиться в глотку Бастьяна.
Селина бросилась вслед за Найджелом, сжимая кинжал в руке. Ее гнев уже переливался через край. Она ударила Найджела в шею, ударила еще раз и еще раз, шипя.
С нечеловеческим воплем вампир обернулся, темная кровь хлынула из его раны. Он отшвырнул Селину, и она упала, рухнув спиной на скамейки. От боли у нее вышибло весь воздух из легких, и что-то в ребрах хрустнуло.
Найджел пошатнулся, серебряный кинжал торчал у него из глотки. Ярость исказила черты его лица, когда он направился к Селине, кровь лилась по его телу, но руки тянулись к ней.
Ветер пронесся во тьме, звук походил на хлопающие крылья птицы. Затем что-то схватило Найджела, утащив во мрак, и вопли пораженного монстра растворились.
Селина с трудом поднялась на ноги, ей казалось, все ее тело разбито, но она все-таки пыталась найти хоть что-то помимо боли, за что можно ухватиться. Грудь сдавило незнакомое острое чувство, а в глазах все расплывалось, когда она силилась разглядеть, что происходит вокруг. Бастьян держался за мраморную колонну, прижимая руку к шее под ухом, на его лице застыло странное выражение.
В следующий миг он упал на колени.
Селина увидела, как алая кровь полилась из его шеи.
– Бастьян. – Она кинулась к нему, поймав за миг до того, как он рухнул на каменный пол. Склонившись, Селина прижала свою руку поверх его, пытаясь зажать огромную рану на его горле. Кровь лилась сквозь их пальцы, горячая и быстрая, точно река, вырвавшаяся через дамбу.
Ветер несколько раз пронесся мимо, остановившись сбоку от них. Селине не нужно было оборачиваться, чтобы узнать, кто это. Прибыли остальные члены Львиных Чертогов, но уже было поздно.
Бастьян открыл рот, его взгляд отказывался потухать. Он попытался что-то сказать, но по губам лишь текла кровь.
– Молчи, – прижалась к нему Селина. – Все будет хорошо. Никодим скоро придет. Держись. – Она зажала его рану сильнее, так сильно, что кончики ее пальцев побелели, однако теплая кровь Бастьяна хлынула только быстрее, промачивая ей юбку.
На его губах появилась слабая улыбка. Он крепко сжал ее пальцы.
Селина видела усеянное звездами небо в его глазах.
Она видела мальчишку, который готов умереть ради нее, как и она готова убить ради него.
– Все будет хорошо, – повторила Селина, но ее голос дрожал, а слезы капали с кончика носа. – Все не может закончиться вот так. Я знаю, что не может. Ведь я еще не сказала, что начала влюбляться в тебя. – Кто-то за ее спиной тихо заплакал. – Черт возьми, не надо реветь! – воскликнула она через плечо. – Не над чем тут реветь. Все с ним будет в порядке. Мы все уйдем отсюда вместе. И я буду любить Бастьяна до тех пор, пока последняя звезда не упадет с неба. – Ее голос сорвался. – Где Никодим? – закричала она, ее слова разнеслись властным эхом. – Немедленно найдите его.
Богиня внутри ее печально улыбнулась.
Глаза Бастьяна закрылись, его рука упала на пол к ногам Селины.
К счастью ведет много дорог
Никодим Сен-Жермен стоял над умирающим телом своего племянника.
Последний выживший член его семьи. Единственная причина его существования. Все, ради чего он трудился всю свою смертную жизнь – его наследие, – истекало кровью на полу церкви у него на глазах.
Забавно. Он уничтожил сотни жизней за последние несколько веков. Столько смертей. Столько потерь…
И всегда настигает расплата. Время научило Никодима, что в этом заключается неизбежная правда.
– Пожалуйста, – умоляла Селина, слезы бежали по ее щекам, когда она прижимала голову его племянника к груди, а кровь растекалась лужей вокруг них. – Спасите его.
Тяжесть потери в душе Никодима уже начинала утихать.
– Нет, – сказал он спокойно. Сдавшись. Он уже испытывал это, когда потерял сестру Бастьяна, Эмили. После того как их родители заплатили за величайшую ошибку Никодима.
– Я отказываюсь мириться с этим! – закричала Селина. – Сделайте что-нибудь. Не дайте ему умереть.
Справа и слева от Никодима стояли его бессмертные дети. Бун рыдал, не скрывая этого. Чуть дальше Джей опустошенно уставился в пустоту, его пальцы окрасили доказательства последнего вздоха Найджела. Гнев окутывал Гортензию, и Мэделин смахнула одинокую слезинку с подбородка своей сестры. Одетта неуверенно подошла к ним, точно нарушила какой-то приказ, ее соболино-рыжие глаза широко раскрыты.
– Прекратите, – приказал Никодим. Все выпрямились, точно солдаты. – Вы не заставите меня изменить своих решений. Себастьяну всегда полагалось жить и умереть, как смертному. Ничто не стоит той цены, что требует это проклятие, – твердым голосом сказал он. – Я поклялся себе, что ни за что не обращу никого из членов своей семьи в кровожадного монстра.
– Любая цена приемлема, если это позволит Бастьяну выжить, – взмолилась Селина.
Непреклонный огонек блеснул в глазах Никодима.
– Себастьян уже доказал, что слишком слаб для такой жизни. Он не прислушался ко мне, когда влюбился в смертную девчонку, и теперь поплатился за это. Если бы он стал одним из нас, ничего бы не поменялось. Наши враги воспользуются этой слабостью. И ему всегда будет что потерять.
– Тогда защитите его. Сделайте его сильнее. Только спасите его, – рыдала она.
Никодим посмотрел сверху вниз на треклятую девчонку, которая стала причиной гибели его племянника. Он знал, что Селина любит Себастьяна. Видел правду в ее ошалелых глазах. Но эта правда его не тронула. Он ее не чувствовал, не желал чувствовать.
– Я уехал, чтобы мои враги не приближались к Себастьяну. Чтобы они не соблазнились возможностью причинить ему вред. Я окружил его своими бессмертными детьми, чтобы те всегда его охраняли. Я принес в жертву все, что любил, чтобы защитить его. – Никодим сделал вдох, боль внезапно сдавила его опустошенное сердце. – Моя семья всегда была моей слабостью. А теперь мои враги уничтожили меня с помощью этой слабости. – Он покачал головой. – Любовь причиняет таким, как я, только скорбь. Я не стану возрождать Бастьяна только для того, чтобы наблюдать, как он погибает от этой скорби вновь. Мне жаль.
– Что вы хотите, чтобы я сделала? – прошептала Селина. – Что я должна сказать, чтобы вы спасли его?
– Ничего. Все, что мы чувствовали в период нашей смертной жизни, усиливается стократ с бессмертием. Любовь Бастьяна станет его величайшей слабостью. – Никодим внимательно посмотрел на Селину, наблюдая, как его слова рушат ее последнюю надежду. – Забудь обо всем этом, дитя мое. Проживи эту жизнь вдали от нашего злого мира. – То, что он мог бы назвать сочувствием, исказило черты его лица. Никодим повернулся к своим бессмертным детям, готовясь уйти. Чтобы пережить свою печаль, вспомнить сегодняшней ночью все, что он потерял. Чтобы покинуть этот проклятый город навсегда.
– Что, если я пообещаю забыть Бастьяна? – раздался голос Селины за его спиной.
Никодим не шевельнулся.
Шатаясь, она поднялась на ноги, подол ее юбки из черной тафты зашелестел, а рана на ее шее наполняла воздух вокруг пьянящим ароматом.
– Вы говорили, что можете помочь мне забыть. Что Бастьян будет уважать мое решение. Если я забуду его, если я больше не буду слабостью, вы спасете его?
Никодим сделал шаг в сторону выхода из собора.
– Вы сказали, что к счастью ведет много дорог, – продолжала она. – Если я выберу иную дорогу, вы сделаете то же самое?
Он остановился. Обернулся, чтобы посмотреть на Марселину Руссо через плечо. На ее руках по-прежнему болтались веревки, и все ее тело было измазано кровью, большая часть которой принадлежала ей самой. И все же эта девчонка отказывалась сдаваться. Отчасти Никодим уважал ее упрямство. Ее отказ подчиняться судьбе.
Его взгляд опять скользнул к разбитому телу племянника. Последние крупицы жизни его покидали. Вздохнув, Никодим отвернулся.
– Бастьян – ваш последний родственник. Вы готовы бродить по этой земле в одиночестве? – закричала Селина. – Потому что я лучше потеряю его навсегда, чем буду наблюдать, как он умирает.
Никодим посмотрел по очереди каждому из своих бессмертных детей в глаза. Видел, как тяжесть утраты отражается на их лицах.
«Нет. Не так все должно было быть».
Он расправил плечи и направился к выходу.
– Никодим! – завопила Селина, боль в ее голосе взвилась к потолку. – Никодим Сен-Жермен!
И снова Никодим замер, эхо его фамилии разнеслось по украшенному фресками потолку собора и пробудило боль в остатках его сердца. Оживляя его.
– Мы договорились?
Любовь не есть любовь
Первые представители моего рода были выходцами из Карфагена.
Из тех времен, когда всеми правила кровь. Когда монстры и торговцы властвовали над видимым миром. Тогда создали Братство.
С тех пор изменилось немного.
Я стою на причале, глядя на воды Миссисипи, в моей душе покой впервые за десять лет.
Когда до меня только дошли вести о том, что Себастьян Сен-Жермен пал в бою в соборе, странное чувство появилось в моей груди. Теперь я понимаю, что то было мое сердце, мое слабое человеческое сердце, наконец рассыпавшееся на осколки. Теперь я могу принять лучшую, более сильную версию себя.
Никодим ни за что не обратит Бастьяна.
Ведь десять лет назад он отказался обратить меня.