Тэлли заставила себя расслабиться. Она пыталась совладать с нервами и изобразить на лице выражение, подобающее новоиспеченной красотке.
– Шэй? Ты, что ли? Решила меня напугать? – сердито проговорила она.
Женщина шагнула к ней, под свет фонаря у дорожки.
– Нет, Тэлли. Это я.
Она отбросила за спину капюшон. Это была доктор Кейбл.
Дракон
– А я вас знаю?
Доктор Кейбл холодно улыбнулась.
– Уверена, ты помнишь меня, Тэлли.
Тэлли сделала шаг назад, старательно изображая испуг. Впрочем, притворяться почти не потребовалось. Даже ни в чем не повинная юная красотка струхнула бы, увидев доктора Кейбл. Хищные черты ее лица, кажущиеся еще более резкими при лунном свете, делали ее похожей на красавицу-оборотня, которая начала превращаться в волка, да застряла где-то посередине между двумя обличьями.
На Тэлли нахлынули воспоминания. Ей ярко представилось первое посещение кабинета доктора Кейбл. Она чувствовала себя в западне, все было просто ужасно. Тогда Тэлли узнала о существовании Комиссии по чрезвычайным обстоятельствам, а после, поддавшись угрозам, согласилась разыскать и предать Шэй – такова была цена, назначенная ей чрезвычайниками за красоту. Она вспомнила, как Кейбл выследила ее, как войско чрезвычайников нагрянуло в Дым, чтобы сжечь дотла ее новообретенный дом.
– Да, – сказала Тэлли. – Вроде бы что-то припоминаю. Я вас знала, да?
– Это верно, знала. – В лунном свете сверкнули белые зубы Кейбл. – Но гораздо важнее, Тэлли, что я знаю тебя.
Тэлли выдавила легкомысленную улыбочку. Доктор Кейбл, без сомнения, помнила их последнюю встречу, а эта встреча состоялась, когда Тэлли и Дэвид провели операцию по спасению дымников из штаба Комиссии. Тогда пришлось хорошенько треснуть Кейбл по макушке.
Доктор Кейбл указала на черный шарф, намотанный на руку Тэлли поверх перчаток и куртки.
– Забавно ты носишь шарфик.
– А вы что, за модой не следите? Сейчас все так носят.
– Но эту моду ты же наверняка и ввела. Ты всегда была ловкачкой.
Тэлли лучисто улыбнулась.
– Ага. Чего я только не откалывала в уродские деньки.
– Но ничего такого, что могло бы сравниться с сегодняшним.
– А вы видели новости? Вот жуть, правда? Лед просто рассыпался у нас под ногами!
– Да-да… Что-то в этом роде. – Доктор Кейбл прищурилась. – Должна признаться, поначалу вы меня одурачили. Этот аэрокаток представлял собой типичный архитектурный идиотизм, придуманный для ублажения юных красавцев и красоток. Того и гляди что-то должно было бы случиться. Но потом я задумалась о том, насколько вовремя произошла авария: полный стадион народа, сотня телекамер наготове…
Тэлли, похлопав ресницами, пожала плечами.
– Это наверняка все из-за фейерверка. Он же был виден сквозь лед. И кто только до этого додумался?
Доктор Кейбл медленно кивнула.
– Почти правдоподобное объяснение. А потом я увидела в выпусках новостей твое личико, Тэлли. Глаза нараспашку, полная невинность и умненький рассказ о пережитом. – Верхняя губа Кейбл скривилась, но ни у кого не повернулся бы язык назвать это улыбкой. – И я поняла, что ты по-прежнему забавляешься вовсю.
У Тэлли противно засосало под ложечкой, как в уродские времена. Это ощущение всегда возникало, когда ее ловили на вранье.
Она постаралась выдать испуг за изумление:
– Я?!
– Вот именно, Тэлли. Ты. Каким-то образом.
Под взглядом доктора Кейбл Тэлли ярко представилось, как ее волокут в подземелья Комиссии по чрезвычайным обстоятельствам, как прерывают действие лекарства, как заново стирают воспоминания… А может быть, на этот раз ее даже не удосужатся вернуть в Нью-Красотаун. Она попыталась сглотнуть слюну, но в рот будто ваты натолкали.
– Ну да. Как что, так сразу я виновата, – выдавила она. Доктор Кейбл подошла ближе, и Тэлли стоило большого труда не отшатнуться, когда инстинкт самосохранения буквально кричал ей – беги! Женщина холодно смотрела на нее, словно разглядывала вскрытый труп на столе.
– Я очень надеюсь, что в этом была виновата ты.
Тэлли сердито нахмурилась.
– Не поняла… На что надеетесь?
– Давай поговорим начистоту, Тэлли Янгблад. Хватит ломать комедию, красотуля. Я здесь не для того, чтобы увести тебя в темницу.
– Нет?
– Неужели ты думаешь, что мне и вправду есть дело до того, что ты что-то сломала или разбила в Нью-Красотауне?
– Мм… Как это?
Доктор Кейбл фыркнула.
– Эксплуатация построек не по моей части. Комиссию по чрезвычайным обстоятельствам интересует только внешняя угроза. Город может сам о себе позаботиться, Тэлли. Здесь столько всевозможных систем безопасности, что волноваться не о чем. Ты как думаешь, зачем на этом катке нужно было обязательно надевать спасательные куртки?
Тэлли непонимающе заморгала. Ей в голову не приходило задуматься насчет курток. Действительно, в Нью-Красотауне всегда все было супербезопасно, иначе свежеиспеченные красотки и красавцы гибли бы как мухи.
Она пожала плечами.
– На случай если магниты откажут? Ну, электричество отключится или еще что?
Кейбл коротко хохотнула. Ее смех резанул слух, как бритва.
– За последние сто пятьдесят лет электричество ни разу не отключалось. – Она покачала головой (видно было, что такое предположение показалось ей очень и очень странным) и продолжала: – Круши что пожелаешь, Тэлли. Мне нет никакого дела до твоего маленького хулиганства… Мне важно лишь то, что они говорят о тебе.
Чрезвычайница пронзительно посмотрела на Тэлли, и девушка снова с трудом поборола желание убежать.
«Может быть, она на самом деле хочет заставить меня признаться, что это сделали “кримы”? – лихорадочно соображала Тэлли. – Может быть, я уже сказала слишком много?».
Но что-то в ледяном взгляде доктора Кейбл, в ее резком голосе, хищных движениях, в самом ее существовании в мире не давало Тэлли продолжать игру и болтать, как болтала бы на ее месте пустоголовая красотка.
Кроме того, если бы чрезвычайники действительно пожелали заставить Тэлли сознаться в ее проступках, они бы не стали подстраивать подобных встреч и разговоров.
– Так почему вы тогда пришли? – проговорила Тэлли нормальным голосом, всеми силами стараясь, чтобы он не дрожал.
– Я всегда восторгалась твоим инстинктом самосохранения, Тэлли. Когда потребовалось, из тебя получилась отличная маленькая изменница.
– Ага, спасибо за комплимент.
Кейбл кивнула.
– И вот теперь оказывается, что мозгов у тебя даже больше, чем я думала. Ты очень неплохо сопротивляешься кондиционированию.
– Кондиционирование. Значит, вот так это называется? – переспросила Тэлли. – Это когда за волосами ухаживают или еще что-то в этом роде?
– Поразительно. – Доктор Кейбл исподлобья воззрилась на Тэлли так пристально, словно пыталась заглянуть ей в голову прямо сквозь череп. – Где-то глубоко внутри ты по-прежнему остаешься хитроумной маленькой уродкой, да? Очень впечатляет. Пожалуй, я могла бы тебя использовать.
Тэлли охватила злость, жгучая как пламя.
– Но ведь… разве вы меня уже не использовали?
– Так ты все же помнишь. Превосходно. – В красивых, безжалостных, пустых глазах Кейбл отразилось что-то вроде удовлетворения. – Понимаю, тебе пришлось многое пережить, Тэлли. Но это было необходимо. Мы должны были вернуть наших детей из Дыма, и только ты могла нам помочь. Но я приношу извинения.
– Извинения? – хмыкнула Тэлли. – За то, что шантажом вынудили меня предать друзей, за то, что разрушили Дым и убили отца Дэвида? – Она догадывалась, что смотрит на Кейбл с отвращением, но притворяться было уже поздно. – Не думаю, что вам удастся снова использовать меня, доктор Кейбл. Я уже оказала вам достаточно услуг.
Чрезвычайница улыбнулась.
– Согласна. Настала пора мне оказать услугу тебе. И я предлагаю нечто очень, как вы выражаетесь… просветленное.
Это слово, произнесенное тонкими, жесткими губами Кейбл, вызвало у Тэлли сухой смешок.
– Что вы можете знать о просветленности?
– Ты будешь удивлена, но мы в Комиссии по чрезвычайным обстоятельствам знаем все о разных ощущениях – в особенности о таких, к которым постоянно стремитесь вы, называющие себя «кримами». Я могу дать это тебе, Тэлли. Круглые сутки, каждый день, круче, чем ты можешь себе представить. Это нечто настоящее. Не просто уход от дурмана красивости – нечто лучшее.
– О чем вы говорите, не пойму?
– Помнишь, как ты летала на скайборде, Тэлли? – спросила Кейбл, и ее тусклые глаза загорелись холодным огнем. – Помнишь это ощущение жизни? Да, мы можем делать людей красивенькими внешне, а внутренне пустыми, ленивыми, никчемными – но мы можем делать их и просветленными, как вы это называете. Даже будучи уродкой, ты не ощущала жизнь так остро. Даже волк, хватающий добычу, не настолько жив. Я говорю о таком ощущении, какого не испытывали даже древние воины ржавники, убивая друг друга за клочок пустыни, богатой нефтью. Твои чувства будут острее, твое тело станет более проворным и ловким, чем у любого атлета в истории, твои мышцы станут крепче, чем у кого-либо из людей в мире.
Неприятный резкий голос чрезвычайницы замолк, и Тэлли вдруг с удивительной отчетливостью услышала звуки ночи – звон кристалликов инея, падающих на промерзшую землю, потрескивание деревьев на ветру. Доносились и голоса с вечеринки. «Кримы» громко говорили о происшествии на аэрокатке, до крика спорили, кто выше подпрыгнул в спасательной куртке, ударившись о землю, а кто сильней ушибся. От слов Кейбл мир сделался острым, как осколок разбитого кристалла.
– Тебе бы понравилось видеть мир таким, каким его вижу я, Тэлли.
– Вы мне работу предлагаете? Предлагаете стать чрезвычайницей?
– Не работу, нет. Абсолютно новое существование. – Доктор Кейбл старательно выговаривала каждое слово. – Ты могла бы быть одной из нас, Тэлли.
Тэлли тяжело дышала, ее сердце билось так сильно, что пульс она ощущала всем телом. Словно сама мысль о такой возможности уже что-то изменяла в ней. Тэлли недобро усмехнулась.