Я понимала, что не могу пойти за ней и оставить мальчишек одних. Оставалось только надеяться, что кто-нибудь в учительской заметит ее и заставит спуститься. Я вернулась к своим подопечным и села.
– Ну, – сказала я, – так что же нам делать, чтобы наши дела шли получше? Мне бы не хотелось, чтобы вы только и делали, что дрались. Мне бы не хотелось, как сейчас, рассаживать всех по стульям и ждать, пока вы успокоитесь. Это не так уж весело. Никому не хочется находиться в таком классе, даже учителям. Как мы сможем что-то изменить?
– Избавиться от этого черного урода, – сказал Билли.
– От тебя, девчонка.
– Избавиться от всех, – добавил Шейн. – Взорвать весь мир!
– Пусть все взлетит на воздух! – весело крикнул Зейн и замахал руками.
– Сиди на месте, Зейн, – предупредила я.
Минут десять я без особого успеха пыталась начать занятия. Неожиданно дверь отворилась, и появилась Ванда, за которой тащилась Винус.
– Пусть она снимет ботинки! – закричал Билли. – Сними ботинки, психопатка! Здесь нельзя ходить в ботинках. Это учительница сказала.
Ванда выглядела сбитой с толку. Винус оставалась безучастной. Я подошла к двери:
– Входи, детка. Спасибо, Ванда, что привела ее.
– Она не хочет ходить в школу, – ответила Ванда.
– Я тоже не хочу! – завопил Билли. – Здесь как в тюрьме.
– Ох, когда же ты наконец заткнешься, болван, – пробормотал Джесс.
Тут я с ним была полностью согласна.
Утро прошло отвратительно. Мальчишек нельзя было удержать от драки никакими силами. Все время до перемены они провели на «тихих» стульях. Как правило, я держала один «тихий» стул в целях дисциплины, но в этом классе их понадобилось четыре. Мне пришлось передвинуть мебель, чтобы в каждом углу оказалось по парте, а в центре класса еще два – насколько это возможно, я чисто физически отделила их друг от друга.
Винус вела себя так же, как вчера. Сидела, не обращая никакого внимания на мальчиков. Когда прозвенел звонок на перемену, мальчишки вскочили и помчались к двери, забыв, что они без ботинок. Сняв со шкафа коробку с обувью, я вручила Шейну его кроссовки.
– Я не умею завязывать шнурки, – объявил он. Я посмотрела на Билли:
– Пожалуйста, завяжи Шейну кроссовки.
– Что?
– Не хочу, чтобы он трогал мои кроссовки! – крикнул Шейн.
– Джесс, завяжи кроссовки Зейну.
– Еще чего!
– Ладно, в таком случае никто не пойдет на перемену, – сказала я и вернула коробку на шкаф.
Мальчишки возмущенно завопили.
– Хорошо, никто не пойдет, пока у Шейна с Зейном не будут завязаны кроссовки.
– Вы и завяжите. Вы же учительница, – нашел выход Джесс.
– Нет. Я помогу Винус надеть обувь. Когда решите, что делать, дайте мне знать. – Я вытащила из коробки туфли Винус.
– Я пойду без ботинок, – нашел выход Шейн.
– Нет, я тебе этого не разрешу.
– Черт побери, давайте мне эти кроссовки, – решился Билли.
Я приложила палец к губам, затем показала на часы, чтобы было ясно, сколько минут перемены прошло.
– Ну ладно. Давайте мне эти поганые ботинки, – сказал Билли. – Иди сюда, тупая морда, давай я завяжу твои дурацкие шнурки.
Я вытащила кроссовки Шейна и протянула их Билли. Затем кроссовки Зейна.
– Джесс?
Джесс взял их с тяжелым вздохом.
Побежденные мальчики ринулись из класса, чтобы использовать оставшиеся шесть минут перемены.
Когда все вернулись, я собрала ботинки в «обувную» коробку и водрузила ее на шкаф. Я понимала, что в таком состоянии лучше не заниматься с группой, поэтому постаралась познакомить ребят с их рабочими папками. Мне часто приходилось обучать детей с различным уровнем знаний, поэтому я привыкла складывать дневное задание для каждого в отдельную папку. В начале урока я раздавала папки, и каждый работал над своим заданием. Пока они работали, я подходила то к одному, то к другому и помогала им, если было нужно.
Я объяснила ребятам, что делать, и дала посмотреть их папки, но мне не хотелось, чтобы порядок, которого нам удалось добиться за прошедшие после перемены десять минут, был нарушен. Я предложила мальчикам написать на обложках имена и изобразить предметы, которые им нравятся, чтобы я сразу могла узнать, какая папка чья. Они с удовольствием погрузились в это занятие.
Винус, однако, так и продолжала безучастно сидеть. Я подошла к ее парте и опустилась на колени перед ее стулом.
– Ты поняла, что нужно делать?
Бессмысленный взгляд. На этот раз она даже не глядела на меня. Просто смотрела в пространство. Что с этим ребенком?
Может, она слышит, но не понимает, что ей говорят? Или она слышит, понимает, но не способна взяться за дело?
– Мы с тобой займемся другим, – сказала я.
Я села с ней рядом. Взяла красный карандаш. Вложила ей в руку. Винус даже не пыталась его удержать. Карандаш выпал из ее пальцев на парту.
– Ты можешь взять его в руку? – спросила я.
Винус выпустила карандаш из пальцев, и он опять упал. Я подобрала его и провела линию.
– Теперь попробуй ты.
Винус сидела так же неподвижно. Я нагнулась пониже.
– Ну же, очнись, – громко сказала я.
– Эй! Что это вы там делаете? – закричал Билли, крутясь на стуле.
– Я разговариваю с Винус.
– А почему вы так кричите?
– Я хочу привлечь ее внимание.
– А вот я сумею это сделать! – сказал Билли. Он вскочил и подбежал ближе.
– А-а-а! – закричал он прямо в лицо Винус и стал прыгать вокруг нее. – Погляди на меня, психопатка!
Винус отреагировала мгновенно. Она рванулась за ним, Билли заорал и помчался прочь. Другие мальчишки в возбуждении повскакали с мест. Джесс, увидев возможность посчитаться с Билли, поставил ему подножку, когда тот пробегал мимо. Через какую-то секунду Джесс уже сидел на Билли и колотил его что есть силы. Но тут Винус очутилась на Джессе, разрывая на нем рубашку, выдирая волосы.
С трудом растащив всех, я усадила их на стулья.
Примерно так же прошел остаток недели. Вместо того чтобы их учить, мне приходилось следить, чтобы они не покалечили друг друга. Оказалось, что у моих четверых задир мальчишек ковбойские имена – это заметила Джули, – и я подумала, что можно воспользоваться этим. Я решила, что мы будем группой ковбоев. Мы придумаем название, правила поведения и какие-то занятия, которые нас объединят, и это станет началом дружбы.
К сожалению, никто из ребят не понимал, что значит быть единой группой. Принадлежность к ковбоям означала не только сплоченность, верность принятым нормам и умение постоять друг за друга, но также оружие, стрельбу – в общем, все, что связано с поведением «настоящих мужчин». Короче говоря, они представляли себя группой бандитов. Джесс заметил это первым. Мы будем шайкой преступников, сказал он с воодушевлением. Нет, возразила я, идея была совсем не в этом, и быстро подавила в зародыше мечту воплотить в жизнь их самые буйные фантазии. Пришлось придумывать что-то другое. В конце концов они решили стать «Отрядом Бурундуков». Меня забавляло, как кротко звучит название отряда, но мальчикам безумно нравилось придумывать правила поведения настоящего Бурундука. Билли особенно этим увлекся. Ему хотелось обетов и тайных рукопожатий, означающих членство в отряде. Джесс предлагал, чтобы общество было тайным, а мы подавали бы друг другу особые сигналы, по которым можно было опознать Бурундука. К концу недели мы могли перещеголять масонов.
Все это время между нами и Винус лежала пропасть. Она ни в чем не участвовала. Ее надо было физически заставлять переходить от одного вида занятий к другим.
Во второй половине дня, когда за мальчиками присматривала Джули, я старалась какое-то время побыть наедине с Винус. Однажды мы попробовали раскрашивать картинки. Она ничего не делала самостоятельно. В другой раз я соорудила из лежавших перед ней кубиков башню. Теперь предстояло ее разрушить. Может ли Винус ее разрушить? Нет. Никакого ответа. Я подняла ее руку и ударила сверху по башне. Башня развалилась. Я частично восстановила башню и вложила кубик в руку Винус. Может ли она положить этот кубик? Нет. Ее рука осталась лежать на месте, пальцы не сжимали кубик. Я достроила башню. Еще раз. И еще. Каждый раз я поднимала руку Винус и ударяла по кубикам. Она даже не проявляла признаков нетерпения или скуки.
Озадаченная и расстроенная поведением Винус, я не могла отделаться от мыслей о ней и после занятий.
– Вы ведь очень сердитесь из-за Винус, да? – спросила меня Джули как-то после занятий.
Я удивленно подняла брови:
– Нет. Не сержусь. Почему ты так думаешь?
– Ну, вы все время жалуетесь.
– Я не жалуюсь, просто выпускаю пар, только и всего. – И я ободряюще улыбнулась ей. – Я вообще не сержусь.
Но я заметила, что не убедила Джули.
Мне пришлось признать, что я, пожалуй, заблуждалась относительно Джули. Ее хрупкая фигурка, милое лицо и девичья прическа производили впечатление существа юного… наивного и впечатлительного. Я довольно самонадеянно сочла, что она будет моей протеже, что я смогу помочь ей стать знающим педагогом, примерно как Боб помог мне. Но прошла всего неделя, и мои фантазии столкнулись с реальностью.
В среду Шейн схватил с подоконника круглый аквариум, чтобы перенести его на стол. Он уже несколько раз пытался это сделать, но каждый раз я вмешивалась и объясняла, что таскать аквариум с места на место запрещено, потому что он тяжелый и неудобный и это может плохо кончиться. На этот раз Шейну удалось взять аквариум, пока я не видела, и случилось то, что я предсказывала. Неожиданно для Шейна вода выплеснулась, и он уронил аквариум. Вода разлилась по полу, повсюду валялись стекла, била плавниками золотая рыбка. Шейн зарыдал.
Джули оказалась рядом. Она улыбнулась. Опустилась на колени и обняла его.
– Бедняжка, ты испугался? – спросила она. – Не плачь. Ты же сделал это не нарочно. – Она вытащила платок и вытерла ему щеки.
Я слушала ее, и мне стало стыдно. Я бы первым делом отругала его и заставила его помочь мне вытереть воду и поймать бедную рыбку. Реакция Джули была гораздо более гуманной.