Держу телефон в руке и не соображаю, что мне с ним делать. Еле успеваю попасть пальцем по зеленой кнопке.
- Да? – отвечаю незнакомым механическим голосом.
- Ты где, Мариш? Ждешь меня? – спрашивает нервно.
- Я дома, Арсений Рустамович.
- Я сейчас приеду, - проговаривает после секундной заминки, - дождись меня, Марина.
На мгновение в голове мелькает мысль, что он прямо сейчас изменил свое решение больше со мной не видеться. В грудь приходится тупой удар.
- Возможно, нам не стоит…
- Я сейчас приеду! – чеканит он и сразу отключается.
О, черт!.. Я конченная истеричка.
Метнувшись к зеркалу, с ужасом смотрю на свое отражение. Белая как поганка, с красными воспаленными глазами.
Вылетаю из спальни и бросаюсь в сторону ванной. Перед дверью, едва не впечатавшись в нее лбом, резко торможу.
Может, и правда, не стоит? Я уже почти свыклась с мыслью, что это конец. Завтра будет намного больнее.
Вдох – выдох… стук сердца в висках.
Господи! Да как отказаться?! Как?!
Не могу я… слабая… мерзкая… но не могу…
Быстро умываюсь холодной водой, тщательно расчесываю волосы и собираю их в простой хвост. Пихаю в рюкзак смену белья, айпад и тетради на завтрашние лекции.
Залпом, с целью унять урчание голодного живота, выпиваю полстакана питьевого йогурта и выглядываю в окно на кухне.
Одновременно с тем, как машина Арсения въезжает во двор моего дома, у меня начинает звонить телефон.
- Выходи, малыш, - звучит в динамике подхриповатый голос.
Я беззвучно всхлипываю.
Последний раз я слышу это.
Влетаю в кроссы, накидываю куртку и, схватив рюкзак, выскакиваю из квартиры. Пока бегу вниз, в голове пролетают обрывки разных мыслей.
…хотела хорошо выглядеть в наш последний раз… завтра папа приезжает…
Но все они кажутся мелкими и несущественными по сравнению с тем, что сегодня наша последняя ночь.
Вылетаю на улицу, торможу под козырьком, выискивая глазами в сумерках серую Ауди. Фары мигают слева, и я опрометью кидаюсь в ту сторону.
Дергаю дверь, падаю в теплое кресло и поворачиваю к нему голову. Арсений тоже смотрит на меня. Взгляд тяжелый, мрачный.
- На работе задержался, - произносит глухо.
- Я так и подумала, - вру зачем-то.
Вижу, что не верит. Кладет руку на мой затылок и целует. Трепетно и мучительно нежно. Я, скользнув руками под ткань пальто, отвечаю и чувствую, как в носу начинает свербеть.
- Плакала? – спрашивает, касаясь губами моих век.
- Нет.
Отстранившись, глубоко вздыхаю и поправляю волосы.
- Поехали?
Кивнув, Арс выезжает со двора. Я убираю свой рюкзак на заднее сидение и пристегиваюсь ремнем безопасности. Расположив затылок на подголовнике, поворачиваю к нему голову.
Все хорошо, все по плану. Он не собирался уйти по-английски. А сердце все равно не успокаивается.
- Что на работе? Что-то важное? – спрашиваю, решив отвлечь себя от тоскливых размышлений.
- В Министерство вызывали.
- Правда? Зачем?.. – даже спину выпрямляю, - все хорошо?
- Хорошо, Мариш, - говорит он ровно, - рабочие моменты. У тебя как в вузе? Выбрала тему курсовой?
- Да. Отражение гендерной проблематики в современном медиапространстве.
- То, что я советовал?
- Ага… должно быть интересно.
До самого дома мы не молчим, говорим обо всем подряд, о моей учебе, и о планах на будущее, и даже о погоде. О чем угодно, кроме того, что будет завтра. Пока машина стоит на светофоре, Арсений гладит мои колени.
- Хочешь чего-нибудь? – спрашивает он, - чего-нибудь вкусного?
- Нет спасибо.
- Безейное пирожное?..
- Не хочу.
У меня с утра в горло кусок не лезет, а выпитый йогурт уже унял неприятные спазмы желудка. Сейчас я хочу только его. Не секса, а именно близости. Хочу приклеиться всем телом, дышать им, слышать, чувствовать. Хочу говорить с ним и смотреть, как он спит.
Хочу как следует с ним попрощаться.
Целоваться мы начинаем, когда за машиной еще не успевают закрыться автоматические ворота. Я сама тянусь к нему, обнимаю руками за шею и чувствую на своем лице горячие губы и колючую щетину.
Держусь – не хочу портить последнюю встречу своими слезами.
- Малыш… ты только не плачь, - слышу у самого уха и не могу сдержать всхлипа.
- И не подумаю.
Он раздевает меня с порога. Пока я глажу руками его грудь и плечи, снимает с меня куртку и кофту. Сам скидывает пальто, пиджак, рваным движением избавляется от галстука.
Потом мы, вцепившись друг в друга, яростно целуемся. Я жмусь к нему всем телом, трогаю руками везде, где могу достать. Запинаясь о собственную обувь, мы медленно движемся в сторону гостиной. По пути теряем мой бюстгальтер и рубашку Арса. В четыре руки боремся с пряжкой ремня и ширинкой и вместе стягиваем трусы по моим ногам.
Он зубами вскрывает упаковку, я раскатываю латекс по каменному члену. Падаем на диван, и в следующее мгновение я чувствую резкое вторжение. Принимаю его целиком и, обхватив пояс ногами, встречаю следующий выпад.
Сосредоточиться на ощущениях не получается, слишком болит сердце.
- Ты не кончила, - шепчет тихо.
- Обними меня крепко.
Глава 35.
Арсений.
Спать получается урывками. Часто выныривая в реальность, проваливаюсь в сон лишь на несколько минут. Душно, неспокойно, муторно. Все время хочется курить.
Маришка в коконе моих рук, сопит тихо, уткнувшись лицом в мою грудь. Делает вид, что спит.
- Почему не спишь? – спрашиваю шепотом.
- Не спится, - отвечает еле слышно.
Окончательно проснувшись, втягиваю в себя ее свежий запах. Тело тут же откликается. Прокатившаяся вдоль позвоночного столба теплая волна отдается в члене пульсацией. Бедра непроизвольно дергаются.
Марина, завозившись в моих объятиях, закидывает на меня одну ногу и губами добирается до шеи. Целует с полной самоотдачей, не пропуская ни единого миллиметра кожи.
Прикрыв глаза, я отдаюсь ощущениям, не испытываемых мною ни с кем и никогда раньше.
- Любишь меня? – выдыхаю резко, когда язык ее касается моего соска.
Бред несу. Нельзя с ней так жестоко, но до завороток кишок хочу услышать ее «люблю».
Она замирает на мгновение и, так ничего и не ответив, продолжает ласкать.
- Малыш…
- Такие вопросы жене своей задавайте, Арсений Рустамович.
Запускаю пятерню в ее волосы и сгребаю их в кулак. Смотрит на меня больным взглядом исподлобья, молчит.
Правильно все говорит. Умница. Но… хочу, чтоб сказала, что любит.
Подтягиваю к себе и целую в губы. Маришка шипит как кошка, царапается даже.
- Угомонись, - цежу со злостью, переворачивая ее на живот и придавливая сверху всем телом.
- Пусти… слезь с меня!..
- Руки не распускай! Решила перед женой меня спалить?
- Не трогай… - просит жалобно.
У меня тоже в горле дерет и нутро выворачивает. Но как не трогать?..
- Марина… прости…
Даю нам пару минут на успокоение бури. Затем, убрав ее волосы со спины, целую плечо, шею, ушко. Ладонью пробегаюсь вдоль спины, считая пальцами позвонки.
Маришка затихает, кожа становится горячей, влажной и усиливает свой аромат.
Член, налившись кровью, упирается в ее попку. Обхватив ее под животом, немного приподнимаю бедра и развожу их в стороны.
Уткнувшись лицом в подушку, она не сопротивляется. Позволяет мне всю себя огладить и вздрагивает, когда касаюсь ее влажных губок.
- Будь послушной, малыш…
Маришка, закусив губы, протяжно стонет.
Скольжу двумя пальцами вдоль складок, задеваю клитор, а затем мягко ввожу их внутрь. Двигаю, массирую стенки влагалища, дурея от скручивающего меня самого желания.
- Выше, Марина… обопрись на колени.
Встает так, как я прошу, бесстыдно открываясь, прогибается в пояснице.
- Так?..
Сука.
Мысли о том, что ее будет трахать другой, что вот так же она будет стоять перед ним, настырно лезут в голову. Обычно я легко их блокирую. Сегодня не выходит. Сегодня все иначе.
- Именно так.
Пристраиваюсь сзади и врезаюсь сразу до упора. Невесть откуда взявшаяся агрессия застит глаза красной пеленой. Толкаюсь снова и снова, понимая, что затормозить уже вряд ли получится.
Маришка заряжается моим безумием, прижавшись грудью к постели, максимально для меня открывается. Тонко стонет, царапая ногтями черную простынь.
- О, Господи… Боже мой…
Продолжая двигаться, подушечкой большого пальца обвожу сжатое колечко ануса. Выпускаю на него слюну и несильно давлю в самый центр.
Марина, замерев, оборачивается. Глаза как блюдца, лицо горит, дышит ртом. Страха не вижу.
- Только палец, малыш, - предупреждаю сразу, - не пугайся и постарайся расслабиться.
Шумно выдохнув, она согласно кивает и отворачивается. Знаю, что доверяет мне безоговорочно, уверена, что физической боли не причиню точно.
Размеренно в нее толкаясь, ввожу фалангу большого пальца. Даю секундную передышку и проникаю глубже.
- Как?..
- Н-нормально, - лепечет чуть слышно.
- Будет неприятно, не молчи.
- Нормально, - повторяет уверенней.
Ей действительно нравится. Дыхание становится тяжелей и заметно учащается. Чувствую, как увлажняется еще больше, и осторожно добавляю второй палец.
- А-а-арс…
- Терпи, малыш… не кончай пока…
Войдя на всю глубину, начинаю двигать пальцами и членом синхронно.
- Я не могу… - хнычет Маришка, - я конча-ю-у-у-у…
Планировал продержаться дольше, но ее оргазм настолько сильный, что я сам едва успеваю выскочить. Заливаю ягодицы и всю поясницу и, рухнув сверху, придавливаю собой.
Спросить бы, как она. Но язык не ворочается, в голове война атомная и в груди раскурочено все. Подминаю под себя и утыкаюсь лицом в мягкие волосы.
Сколько мы так лежим, и как засыпаю, я не помню. В следующий раз глаза открываю, когда за окном занимается рассвет. Маришки в кровати нет, и я срываюсь с места.