Не глядя на Ричарда, она сама и довольно неуклюже сползла со стола, чувствуя себя последней дурой. Однако Ричард не собирался мириться с ее внезапной переменой. Он обнял ее, и тут же чувство неловкости и отчужденности как рукой сняло; так случалось всякий раз, стоило ему только к ней прикоснуться.
– Ты меня развращаешь, – промолвил Ричард, состроив гримасу.
На мгновение Кэссиди закрыла глаза, краска бросилась ей в лицо. Господи, ну неужели можно еще смущаться после всего того, чем они занимались в течение последних двенадцати часов? Когда его сперма стекала по ногам? И все же лицо ее горело от жгучего стыда.
– Как и ты меня, – пробормотала она, потупившись.
Того, что последовало, Кэссиди не ожидала. Безграничной нежности, с какой губы Ричарда прильнули к ее губам. Веки ее, затрепетав, открылись, и Кэссиди посмотрела на него полными слез глазами.
– Доброе утро, – мягко прошептал Ричард.
И тут наконец до Кэссиди дошел весь юмор происходящего, и она сумела робко улыбнуться.
– А разве мы с тобой еще не поздоровались? – лукаво напомнила она.
– Можем начать все сначала, – прошептал Ричард, целуя ее. На этот раз и сама Кэссиди поцеловала его, обвив руками его шею со всей накопившейся и не выплеснутой еще нежностью, на которую была способна.
– Мы должны навестить детей, – промолвил Ричард. – Салли меня ждет, и она нисколько не удивится, если мы приедем вместе. – Чуть помолчав, он добавил: – Она женщина проницательная, всегда такой была.
Неожиданно для себя Кэссиди ощутила острый укол ревности. И тут же изумилась, ведь никогда не считала себя ревнивой собственницей. Кто бы мог подумать, что в ней бушует столько страстей?
– Ты ее любил? – не удержалась она.
– Нет. И она это понимала.
– Но ты с ней встречался? – не унималась Кэссиди. – Уже женатым человеком. – Зная ответ заранее, она все-таки на что-то надеялась.
Однако время лжи ушло безвозвратно.
– Да, – кивнул Ричард.
– А как относилась к этому твоя жена?
– Бесилась, разумеется. – Слова эти прозвучали непринужденно, почти легкомысленно.
– Не хочу про это слышать, – проворчала Кэссиди, наливая себе кофе.
– Тогда не спрашивай, – спокойно ответил Ричард. И тут же добавил: – Мы выезжаем через полчаса. Ехать предстоит несколько часов, а я хочу, чтобы вам хватило времени познакомиться поближе.
– А тебе?
– Что – мне?
– Разве ты сам не хочешь побыть с ними? Вот-вот тебя хватятся и поймут, что ты покинул Штаты. Неужели ты не хочешь побыть со своими детьми подольше? Разве ты их не любишь?
– Я собираюсь отдать жизнь за них, – бесстрастно ответил Ричард. Кэссиди прикусила язык, но не успела извиниться, как Ричард уже вышел из кухни.
Стоял замечательный весенний день. Пока Кэссиди переодевалась, она обдумала, как должна вести себя. Они встретились с Ричардом у взятого напрокат «Воксхолла», который стоял на подъездной аллее. Лицо Ричарда казалось непроницаемым. Забросив на заднее сиденье корзину со съестными припасами, он посмотрел на нее и спросил:
– Ну что, помиримся?
– А разве мы ссорились?
– По-моему, мы только и делаем, что ссоримся. Так или иначе. Давай договоримся: сегодня ни о чем меня не спрашивай. Ты еще не готова услышать правду, а меня тошнит от вранья. Давай прикинемся мирной американской четой, которая путешествует по провинциальной Англии. Никаких убийств, лжи или тайн. Хотя бы на сегодня.
Переполняемая чувствами, Кэссиди кинулась к нему на шею.
Ричард обнял ее и прижал к себе, чувствуя, как колотится ее сердце. В такт его собственному.
– Согласна, – сказала она, боясь разреветься.
Сезон ягнения был в самом разгаре, и поля, мимо которых вел машину Ричард, буквально кишели овцами и их тонконогим потомством. Деревья и кустарники еще не полностью покрылись листвой, зато нарциссы цвели вовсю, наполняя воздух свежим и душистым ароматом.
По дороге Кэссиди и Ричард слушали радио, то и дело передающее сводки погоды в Уэльсе, вели непринужденную беседу – о детстве, любимых книгах и фильмах, об учебе в колледже. События последних двух лет не упоминал никто. Не заходила речь и о делах семейных. Кэссиди, удобно пристроившись на сиденье, любовалась умиротворяющим деревенским пейзажем, втайне мечтая, чтобы поездка никогда не кончилась.
К городку Нитсфут они подкатили уже ближе к полудню. Салли с детьми занимала уютный домик на самой окраине, и хотя Кэссиди недоумевала, почему бы им не жить в Черринг-Кросс, спрашивать об этом она не стала, решив хотя бы сегодня не проявлять излишнего любопытства. В конце концов, самое главное она выяснит и без посторонней помощи, просто подмечая, что творится вокруг.
Сумев перебороть свою неоправданную ревность, Кэссиди убедилась, что отношения Ричарда и Салли носят чисто дружеский характер. По крайней мере, со стороны самого Ричарда. При встрече Ричард непринужденно поцеловал свою преданную подругу в щеку, что тем не менее больно задело Кэссиди. Да, она жаждала его любви и его страстных ласк. Но и искренней дружеской привязанности с его стороны ей тоже остро недоставало.
Детишки тут же облепили отца и утащили в дом, треща без умолку, как сорочата. Кэссиди, немного растерявшись, осталась у машины, но затем, обернувшись, встретилась с пристальным взглядом карих глаз Салли Нортон.
– Итак, вы вернулись, – промолвила Салли.
– Да.
Задумчиво посмотрев на нее, Салли кивнула.
– Пойдемте со мной, – сказала она. – Я хочу вам кое-что показать.
Никаких вопросов, напомнила себе Кэссиди, кивая в ответ. Пока не научишься спокойно воспринимать ответы.
Салли провела ее через дом, мимо гостиной, где стоял оживленный гомон, детский визг и заливистый смех, время от времени прерываемый спокойным голосом Ричарда. А все-таки он хороший отец, машинально отметила про себя Кэссиди. Спокойный, рассудительный, способный беззаветно отдаваться детям. И как она могла усомниться в этом, когда он и в самом деле собирается отдать за них жизнь? Сейчас Кэссиди уже с трудом это понимала.
Садик, в который провела ее Салли, был совсем небольшой, еще по-зимнему серый, лишь в одном месте расцвеченный яркими нарциссами. Метнув прощальный взгляд на домик, из которого доносились звуки веселой возни, Кэссиди уселась на скамейку рядом с Салли и приготовилась слушать.
– Вы не имеете права предать его! – с места в карьер заявила Салли.
Кэссиди недоуменно пожала плечами.
– Я и не собиралась, – ответила она.
– Это слова. Человек он сложный, и вас могут подстерегать любые неожиданности.
– Я знаю, – с достоинством ответила Кэссиди.
– Вы считаете, что уже так хорошо его изучили? – спросила Салли с едва различимой горечью.
– Да.
– И вы его любите? – вздохнув, спросила Салли. – Бедная глупышка.
С этим утверждением Кэссиди была полностью согласна.
– Скажите, что мне делать? – спросила она. – Как я могу помочь ему?
Салли покачала головой.
– Он ведь вас околдовал, да? Как в свое время околдовал и меня. Между прочим, он никогда даже не притворялся, что меня любит. В этом тоже его опасность. Он никогда не дает невыполнимых обещаний, так что вам не придется укорять его в обмане. Вы сами добровольно позволили заманить себя в ловушку, спрятали голову под крыло, чтобы не замечать правды.
– А в чем состоит эта правда? – не выдержала Кэссиди.
– В том, что он никогда не полюбит вас. Он, по-моему, просто на это не способен. О нет, в постели он дьявольски хорош, думаю, вы и сами уже в этом убедились. Но сердце его навсегда сковано льдом из-за этой гадины – Дианы, чтоб ей вечно гореть в аду! А ведь он просто обожал ее! Готов был пыль целовать под ее ногами. Как, впрочем, и все остальные. Милая, божественная Диана, сказочная принцесса. Все ее просто боготворили. Даже детишки почитали ее как фею, хотя и виделись с ней нечасто.
– Почему? – с недоумением осведомилась Кэссиди.
– Она была слишком нервической натурой, чтобы справляться с детьми. Поэтому ухаживала за детьми постоянно проживающая в семье нянька, а занимался с ними только Ричард. Маленькая Диана же только грелась в лучах всеобщего обожания, начисто позабыв о материнских заботах.
– А как вы к ним относитесь?
– О, я люблю этих детей, как своих собственных, и готова сделать для них все. И мне не хочется их бросать. Я уже говорила Ричарду, что с лечением можно повременить, но он и слышать об этом не хочет. Сама виновата, – с горечью добавила Салли. – Нужно было помалкивать о своей болезни.
– А зачем же вы ему рассказали? – спросила Кэссиди.
– Потому что в противном случае он, возможно, был бы уже мертв. Ричард ведь даже не пытался оспаривать вынесенный ему смертный приговор. Он был уверен, что обо всем уже договорился с Марком Беллингемом и со мной. Лишь узнав о моей болезни, он принял решение подать апелляцию и понял, что ему еще есть за что бороться.
– Но почему? – воскликнула Кэссиди, сердце которой просто разрывалось от сострадания. – Почему он отказался рассказать им правду, когда мы с вами точно знаем, что он не убивал свою жену?
Салли Нортон криво улыбнулась.
– Я не в счет, – сказала она. – Я знаю, что случилось. Ричард рассказал мне. Если тоже хотите знать, спросите его сами.
Кэссиди похолодела, сердце ее словно сжали ледяные пальцы страха.
– Он ее не убивал, – хрипло выдавила она, не узнавая собственного голоса.
Но Салли пропустила ее слова мимо ушей.
– Вы не посмеете нарушить своего обещания! – резко, почти свирепо сказала она. – Если я оставлю детей на вас, отступить вы уже не посмеете! Пусть Ричард и не сможет вам воспрепятствовать, но уж я-то вас не оставлю! Если вы хоть чем-то поставите детей под угрозу, я вас убью! Надеюсь, вы понимаете, что это не шутка?
У Кэссиди не было сомнений на ее счет.
– Я никогда не сделаю им ничего дурного, – пообещала она.
Салли встала со скамейки. Ярости ее как не бывало, и выглядела она, напротив, совсем бледной и даже немного растерянной.