Откуда ни возьмись возникла Мабри.
– Как я рада, милая, что ты решила приехать, – проворковала она. – Я несколько раз звонила, надеясь тебя уговорить, но неизменно натыкалась на автоответчик. Даже, признаться, беспокоиться начала.
– Я навещала подругу на севере штата, – сболтнула Кэссиди первое, что пришло ей в голову. Она еще до сих пор не приняла окончательного решения о том, что говорить Шону и Мабри. Не решила, стоит ли предупреждать их. А может, вообще умолчать обо всем?
Если бы только Ричард мог остаться в Англии! Спрятаться с детьми в каком-нибудь укромном местечке. А она знала бы, что у него все в порядке, а дети обрели любящего отца. Ну какой смысл возвращаться в Штаты и добровольно идти на казнь? С другой стороны, ни в одном поступке Ричарда Кэссиди, как ни старалась, не могла отыскать ни зернышка здравого смысла. Включая историю с ее совращением.
Да, да, именно совращением. Иначе все это назвать нельзя. И именно Ричарду Тьернану это удалось. Он пробил ее броню и завоевал всю без остатка. Она отдала ему ум, тело и чувства. Интересно, возможно ли восстановить утраченное?
Ну почему Ричард отказался сказать правду на суде? Ведь его обвинили в преднамеренном убийстве и именно за это вынесли смертный приговор. Скажи он правду, что схватил нож в состоянии слепой ярости, узнав о том, что жена вынашивает ребенка другого мужчины, и приговор суда был бы несравненно мягче.
Нет, непонятно. Уму непостижимо. Вдруг на него сойдет озарение, и он сбежит вместе с детьми и затаится в какой-нибудь глухомани.
Кэссиди покосилась на Мабри.
– А с Ричардом ты в последние дни беседовала? – спросила она как бы вскользь.
– Ричард не тот человек, с кем можно так легко побеседовать, – сухо промолвила Мабри. – Должно быть, наслаждается сейчас одиночеством.
– Наверное.
– Кстати, мы припасли для тебя небольшой сюрприз, – сказала Мабри. – Впрочем, даже не такой уж и небольшой, – добавила она с улыбкой после секундного размышления.
– Даже не знаю, в состоянии ли я сейчас радоваться сюрпризам, – вздохнула Кэссиди.
– Ты ведь знаешь Шона, он обожает мешать все в одну кучу, – загадочно сказала Мабри, но вдаваться в объяснения не стала. – А почему ты все-таки решилась приехать? – спросила она, откидывая с прекрасного лба выбившуюся белокурую прядь. – Ты ведь никогда не питала особой любви к нашим увеселениям.
Да, когда Кэссиди покидала Англию, все казалось яснее ясного. Она собиралась как можно быстрее разыскать Шона и открыть ему глаза на Ричарда.
Теперь же Кэссиди сомневалась в собственной правоте.
– Я волновалась из-за Шона, – уклончиво ответила она. – К тому же питала иллюзии, что, поскольку еще не сезон, гостей у вас не так много.
Мабри рассмеялась.
– Зная своего отца, ты должна была сообразить, что он не откажет себе в излюбленных развлечениях, – сказала она. – Переночуешь в своей старой спальне, но только боюсь, что будешь там не одна. На сей раз у нас весь дом битком набит.
– Кто приехал? – поинтересовалась Кэссиди.
– Стандартный набор, – отмахнулась Мабри. – Выбери самых невероятных гостей, умножь это количество на десять и получишь нашу компанию. За коктейлем сама увидишь.
И, лукаво подмигнув, Мабри уплыла прочь, грациозная и изящная, как всегда.
И в лучшие времена рядом с Мабри она чувствовала себя неповоротливой коровой. Теперь же, после перелета через Атлантику, утомительной дороги и недосыпа, Кэссиди мечтала удалиться в свою комнату, принять душ и выспаться всласть. Однако Мабри уже дала понять, что на это Кэссиди рассчитывать не придется.
Непонятно только, что ей вообще тут делать, если она не собирается рассказать Шону правду про Ричарда. Правильнее всего было бы вернуться в Балтимор. И никогда, ни при каких обстоятельствах не встречаться больше с Ричардом Тьернаном. Забыть навсегда его прикосновения, ласки, его руки убийцы, ненасытные губы…
– О чем задумались?
Как же не хотелось оборачиваться на этот голос. Она просто ушам своим не поверила. Но, с трудом заставив себя нацепить дежурную улыбку, скрепя сердце все-таки повернулась.
– Генерал Скотт.
– Ваши родные уже начали беспокоиться, – сказал генерал. – Опасались, уж не случилось ли чего.
– Что со мной может случиться? – с наигранной беззаботностью произнесла Кэссиди. – Должна признаться, генерал, я удивлена, встретив вас здесь. Во вражеском лагере, если можно так выразиться.
– О, я вовсе не считаю вашего отца своим врагом, – спокойно, почти благодушно заявил генерал. – Ни в коей мере. Возможно, он несколько дезориентирован и сбит с толку, но я даже в этом не уверен. Думаю, мы оба с ним хотим, чтобы Ричард получил по заслугам, хотя мотивы у нас и разные. Для вашего отца главное – успех его книги. Для меня же – отмщение.
Кэссиди посмотрела на него, пытаясь подавить зарождающийся в глубине подсознания страх. Генерал Эмберсон Скотт был одет в штатское, прекрасно сшитый, с иголочки костюм подчеркивал его статную фигуру. Загорелый и подтянутый, с отменной выправкой, генерал запросто дал бы сто очков вперед многим молодым парням. Кэссиди не сомневалась, что он от своего не отступится.
– А вдруг вы хотите покарать не того человека? – спросила она.
Лицо генерала потемнело, он даже не пытался скрыть разочарования.
– Значит, ему все-таки удалось провести вас? – спросил он, насупившись. – Да, Ричард всегда был мастак по части обращения с женщинами. Великий мастер втираться в доверие. Убеждать в своей правоте. Моя бедная Диана оказалась очередной жертвой из длинного списка. Что он вам про нее говорил? Что она была избалованная, капризная, эгоистичная?
– Он сказал, что она свихнулась.
Посреди праздничного шума слова прозвучали, казалось, особенно громко и отчетливо. Эмберсон Скотт даже глазом не моргнул, только весь подобрался и напрягся, как лев перед прыжком.
– Если это и случилось, – сказал он наконец, – то по его вине.
Он вдруг вытянул руку и с неожиданной мягкостью провел по волосам Кэссиди. Чисто отеческое прикосновение, приятное и успокаивающее. Кэссиди невольно захотелось прижаться к этой руке, ее тянуло к родительской ласке, которую она так и не познала.
– Только не позволяйте ему, Кэссиди, сделать то же самое и с вами, – произнес генерал. – Тьернан уже многих женщин сгубил. Нельзя, чтобы он погубил и вас.
– Эмберсон! – Рядом с ним появилась бледная седовласая женщина. По фотографии Кэссиди узнала жену генерала Скотта. Мать Дианы. Странное создание, похожее скорее на бестелесный призрак; в ней не было ни хрупкой красоты покойной дочери, ни кипучей энергии мужа.
– Эсси, познакомься с Кэссиди Роурки, – сказал генерал. – Она дочь нашего радушного хозяина. Кэссиди, позвольте представить вам мою жену Эстер.
Кэссиди вежливо улыбнулась. Ответной улыбки не последовало. Серые и невыразительные глаза Эсси Скотт безжизненно скользнули по ней, она что-то вяло пробурчала.
И вдруг Кэссиди отчаянно захотелось сбежать отсюда. Подальше от генерала, назойливого и угнетающего, но вместе с тем странно притягательного, и его серой и какой-то неживой супруги. – Прошу прощения, но мне нужно увидеться с папой, – сказала она. – Вы уж извините.
– Ну разумеется, моя милая, – кивнул генерал. – Увидимся за завтраком.
– За завтраком? – в ужасе переспросила Кэссиди, не веря своим ушам.
– Вы ведь знаете своего отца, – улыбнулся генерал. – Он был настолько любезен, что пригласил нас с супругой на весь уик-энд. Как, кстати, и вашего приятеля, Марка Беллингема. Осталось теперь только выманить Ричарда Тьернана из его нью-йоркского гнездышка, и будет полный комплект! – Несмотря на полушутливый тон, глаза генерала не смеялись. – Он ведь по-прежнему в Нью-Йорке, не так ли?
– Наверное, – пожала плечами она. – Где ему еще быть?
Но генерал был не из тех людей, кого легко провести.
– Где ему еще быть? – эхом откликнулся он. – В самом деле. А вам, милая, не мешало бы поспать. У вас такой вид, словно вы еще не акклиматизировались после смены часовых поясов.
Но Кэссиди даже бровью не повела.
– О какой акклиматизации можно говорить после поездки в Коннектикут?
– Мне казалось, вы говорили, что навещали подругу на севере Нью-Йорка, – напомнил генерал.
– У меня много подруг, – процедила Кэссиди, уже начиная раздражаться.
– Не сомневаюсь, – сухо сказал генерал Скотт. – И я уверен, что вы способны за себя постоять. Вы никому не позволите на себе ездить. И уж тем более обижать себя. Не так ли, Кэссиди?
– Может, хватит, Сонни? – прошипела забытая всеми седовласая серая мышка. И потянула его за рукав. Но генерал не обратил на нее ни малейшего внимания.
– На мою долю в жизни выпало немало испытаний, генерал, – с достоинством ответила Кэссиди. – Меня голыми руками не возьмешь.
– Рад это слышать. К сожалению, нередко случается, что удар в спину наносит именно тот человек, которому больше всего доверяешь. Запомните это, дитя мое.
Кэссиди, вымахавшая под пять футов девять дюймов ростом и весившая около 63 кг, уже давно не ощущала себя ребенком. Однако было в облике и поведении генерала что-то, заставлявшее чувствовать себя слабой, беззащитной женщиной. И Кэссиди вовсе не была уверена, что ощущение это ей нравится.
– Я это запомню, – холодно проронила она, торопясь покончить с затянувшимся разговором.
Она уже собралась уходить, но генерал вдруг схватил ее за руку, которую тут же начал медленно поглаживать. И вновь это вышло у него совершенно естественно и по-отечески, однако Кэссиди вдруг обуяло страстное желание выхватить руку и бежать со всех ног.
– Если хотите поговорить со мной, – тихо, чтобы не услышала жена, промолвил он, – то найдете меня здесь.
Кэссиди посмотрела на него, уже не в силах скрыть испуга. Что-то было в нем от обольстителя, хотя Кэссиди наверняка знала, что обольщать ее Эмберсон Скотт не собирается. Должно быть, сочетание властности и природного обаяния делало его столь неотразимым. Кэссиди этот мужчина притягивал и отталкивал одновременно.