«Да ты борец за правду», – усмехнулся про себя Савельев.
Хотел уже перелистнуть страницу, но замер.
Стокусов, говорите? Да еще – Юрий Богданович?!
Люська снова ее разбудила:
– Надюха! Сбылся мой сон!
Митрофанова, как верная жена, честно встала вместе с Димой, в восемь утра. Проводила любимого на работу, прилегла «помедитировать» и задремала. Почему нет, если врач Черемисина снова высадила ее на больничный?
Телефон всегда в подобных случаях выключала, но в последние дни рассеянность накрыла. Что ночью забыла звук убрать, что сейчас.
А Люся продолжает вопить восторженно:
– Он меня понял! Написал – договаривайся с Майком! Бабки подгонит!
– Только этого не хватало, – пробурчала Митрофанова.
– Ты что, за меня не рада?! Мечта всей моей жизни сбывается!!! Прямо, сказал, на завтра можно!
«Блин, вот история. Матушке, что ли, сдать тебя и Гарика твоего?!»
Люся словно прочла ее мысль, понизила голос:
– Только маман ни слова! Я уже все организовала. Мы с тобой завтра вроде как в Мытищи. Термы, бассейн открытый, хамам, короче, на релакс. А по факту – поедем к Майку, за мотоциклом.
– Люська, ты сумасшедшая.
– Надюха! Да мне теперь хоть есть ради чего жить!
– Ну, и делай сама свои глупости. Я в этом участвовать не буду.
– Надь, ну, пожалуйста! Да и маман сказала: только с тобой меня отпустит! Потому что ты на меня положительно влияешь!
– Угу. Но вернешься ты – на мотоцикле.
– А тогда поздно будет. Надь, ты разве не поняла? Я все равно по-своему сделаю. Ну, поехали, пожалуйста!
– Зачем вообще куда-то тащиться? Он продает, значит, ему нужно. Пусть сам свой мотоцикл привозит.
– Майк мне резины второй комплект хочет отдать, бесплатно. Два шлемака крутых, комбез. На мотик не погрузишь. А у тебя машина… Да и обмыть надо всем вместе.
– Прекрасно. Вы будете обмывать – а я таксистом работать!
– Надюха, ну, почему ты такая злющая?
– Нет, Люська. Даже не проси. Все, пока. Я вообще-то спала.
Выключила телефон, откинулась на подушки, закрыла глаза. Но сон, конечно, не шел.
Что делать с глупой подругой? Может, с Полуяновым посоветоваться?
Обычно Димино мнение уважала. Но сейчас понимала: скажет категорически нет – и весь разговор. А Люська ведь все равно поедет. Сама. И с нее станется: обмыть – а потом за руль.
«Ну, а тебе что? Ее жизнь, ее глупости. Пусть сама за них и отвечает. А я буду в стороне держаться».
Вроде решение приняла правильное.
Но чувствовала себя предательницей. И слабачкой.
В прежние годы упрямца смогли бы нагнуть. Но во времена нынешние Юрий Стокусов держался дерзко. Продолжал утверждать: Марию он не убивал, а все, кто следствие ведет и его в тюрьме держит, очень хорошо заплатят – за каждый день, несправедливо проведенный им за решеткой.
Савельева встретил агрессивно. Но когда речь о старом кореше зашла, растерялся:
– Колян здесь причем?
Строил из себя прожженного-опытного, но руки о штаны сразу вытер, занервничал.
– Биографии у вас похожи. Он по той статье сидел, по какой и ты пойдешь.
Приободрился:
– Вот именно! Обоих нас оговорили! Но мы этого так не оставим. Вместе с Колькой будем в Страсбургский суд подавать. Разорим нафиг всех, кто в тюрьме гнобил ни за что.
– Так зачем он приехал? С тобой опытом делиться? – усмехнулся Савельев.
Юрий куснул губу, замялся. Пробурчал:
– Чушь несете. Каким таким опытом? Его ко мне пустят, что ли? Даже отца повидать не дали, изверги.
– Мы знаем, что Рокотов в Москве. С восемнадцатого января, – рубанул полковник, – зачем он здесь?!
– Потому что друг! Вам-то плевать, а у меня батя лежачий! Один остался! Помочь некому. Или в богадельню, или помирай в г…не!
– Николай, что ли, за твоим отцом ухаживает?
– Ну да! Вот все кричат – правовое государство! А по факту: за решетку, без всяких оснований. Отца-инвалида – на произвол судьбы! Я про это тоже в Страсбургский суд напишу!
Сделку по продаже «Бандита» назначили на одиннадцать утра.
Надя в Мытищи ехать не собиралась, но пообещала: перед матерью она Люську прикроет. Выйдут вроде как вместе с Егоркой гулять, а дальше пусть сумасшедшая сама отправляется покупать свое чудище.
Подруга расстроилась:
– Ладно, поеду одна, раз ты такая трусиха. Хотя бы матери меня не сдавай.
Однако конспиратор из Люськи хреновый. Едва Надя вошла, родительница сразу к ней:
– Надечка, не знаешь, почему на ней лица нет с раннего утра? Чует сердце: что-то затевает она!
Митрофанова (чувствуя себя последней сволочью) пробормотала:
– Да нет! Мы просто гулять идем!
А Люсина мать взмолилась:
– Надечка, я ее, как облупленную, знаю. Остановить не могу, но хоть ты, человек разумный, не бросай ее! Приглядывай, чтоб глупостей не натворила!
– Матушка, хватит ерунду болтать, – зашипела Люся. – Утащила Митрофанову в комнату. Взглянула умоляюще: – Может, все-таки вместе, а? Если я сейчас мотосапоги надену и кожанку теплую, сразу прочухает! Дверь запрет, придется с боем прорываться! А так бы вынесли незаметно, потом у Майка переоденусь.
– Все равно узнает!
– Так не сделает ничего! Прежний-то мотик на нее был, а этот я на себя оформлю! Ну, пожалуйста!
Митрофанова осторожно спросила:
– А ехать куда?
– Да тут рядом совсем! Мытищинский район, шесть километров всего от МКАД! Военный городок бывший! Майк там живет, и Гарик сказал, что ему удобно туда подъехать! В Москве светиться не хочет.
– Ты давно его знаешь?
– Кого?
– Майка этого. И Гарика.
Люся захихикала:
– Так мы все с одной тусовки! Майк вообще мой одноклассник бывший. А с Гариком вместе в детский сад ходили!
Вроде бы все свои.
«Ладно, поеду. Димка на работе, ничего не узнает».
На квартире Стокусова застали только его отца. Пожилой мужчина поведал: Николай Рокотов действительно живет у него. Специально приехал, чтобы ему помогать. По просьбе сына. Из квартиры выходит только по необходимости – в аптеку, в магазин. «Я его уговаривал хоть город посмотреть, но Коля Москву не любит, говорит, сутолока одна».
Впрочем, сегодня его дома не оказалось. Наконец согласился на уговоры Стокусова-старшего: до Кремля доехать, на Царь-пушку посмотреть. Готовился обстоятельно: узнал расписание экскурсий, еды своему подопечному наготовил впрок – такой, чтоб не надо разогревать. Винегретик вот у постели, бутерброды.
– А когда Николай к вам прибыл? – уточнили у старика.
– Я числа плохо помню. После праздников новогодних где-то через неделю.
– Сразу с вокзала к вам?
– Да. У него в Москве нет никого.
– И все это время у вас живет?
– Да.
– Никуда не уезжал?
– Нет. Только сестру двоюродную навестил. Она недалеко, в Подмосковье. Но не загостился – следующим днем вернулся.
– Когда это было?
– Ну, через день где-то, как приехал. Сказал, Милка давно его зазывала, обидится, если узнает, что в Москве и сразу не помчался повидать.
Получалось – вероятнее всего – как раз двадцатое января. Тот самый день, когда на Люсю с Надей напали.
Тоже могло быть совпадением.
Сестра у Рокотова действительно имелась. Проживала в Абрамцево. Но был ли он у нее? Или попросил, чтоб «прикрыла»?
– Телефон Рокотова есть у вас? – спросили у старика.
– Конечно. Коля всегда на связи.
– Позвоните. Узнайте – как там Царь-пушка?
– Господи, да что случилось?
– Просто наберите номер и спросите, где он сейчас.
– Конечно… хорошо.
Взял аппарат, дрожащими пальцами понажимал на кнопки. Взглянул виновато:
– Вне зоны. В метро, наверно.
Может, и правда – в метро.
Но Полуянова лучше на всякий случай предупредить.
Главный редактор категорически настаивал: планерка – действо священное. Как спектакль в театре или йога-клуб. Никаких телефонов, даже в бесшумном режиме. Кто достал аппарат – выходит немедленно вон, несмотря ни на какие регалии. Дима по мелочам предпочитал не нарываться, высочайшему повелению следовал. Так что увидел два неотвеченных от Савельева только без двадцати одиннадцать, когда планерка закончилась. Перезвонил немедленно.
Полковник не поздоровался:
– Где сейчас Надя?
– К Люсе вроде пошла.
– Выясни точно. И скажи, чтоб из дома сегодня не выходили. Обе.
– Но…
– Ничего пока страшного. Просто для подстраховки. Сразу мне отзвонись.
Митрофанова на звонок не ответила. Ее подруга тоже. Полуянов, весь на нервах, позвонил Люсиной матери. Женщина встревоженным голосом отозвалась:
– В термы они поехали. В Мытищи.
– Куда?!
– Какие-то бани там открылись новые. В будний день народу мало. Сказали, хотят развеяться. И Егорушку взяли с собой.
– Какая сейчас Надьке баня?!
– Она сказала, в бассейне поплавает.
– Вот засранки! – не удержался Полуянов.
Женщина всхлипнула:
– Только на самом деле не в банях они.
– А где?
– Какой-то «Южный-два». По Осташковскому шоссе.
– Вы откуда знаете?!
– Ох, Дима, Люська убьет меня, что рассказала! Но и молчать больше не могу! Я ведь с ней как на пороховой бочке, никогда не предскажешь, что в очередной раз отчудит.
– Давайте ближе к делу!
– Сердце за нее постоянно не спокойно, где она, с кем. Сама не рассказывает. Вот и поставила ей на телефон программу специальную. Трекер. Чтоб хотя бы понимать, где искать, если что.
– Люся знает об этом?
– Нет, конечно! Тайком сделала.
– И что они делают в «Южном-два»?
– Понятия не имею.
Отлично, просто отлично. Миллион ведь раз предупреждал: никаких гостей, из города не выезжать!
А Люсина мама виноватым тоном добавила:
– Я еще, знаете, чего волнуюсь? Надя вам записку оставила. Сказала лично в руки отдать – если вы ее вдруг искать будете.