− Пришел меня спасать?
Спросил он гнусавым голосом. Рекс ухмыльнулся, его зубы выглядели совсем нездорово.
− Можно и так сказать. Хочешь подзаработать денег?
− Сколько?
− Тридцать тысяч.
На этот раз он не пытался зубоскалить. С нашей последней встречи, Рекс уже понял, что я не стану приходить ради пустых разговоров. Я смотрел, как он мысленно переводил эту сумму в дозы героина. До конца жизни хватит. Судя по его виду, еще и останется.
− Обслуживать твоего дружка-копа я пока не в форме. Давай что-нибудь другое только, говори.
Я выложил ему информацию о продаже почки, Рексу идея понравилась. Я позвонил Белле, и мы сели в машину.
По дороге на Абрикосовую Аллею Рекс пялился в окно так, словно впервые видел Лос-Анжделес, некоторые крупные районы он уже не узнавал. Я поехал вверх по Шоссе Каньона Бенедикта к Малхолланду, чтобы Рекс мог насладиться видом. «Возможно, это напомнит ему о нашей дружбе», − сказал я самому себе. Мы ехали тем же маршрутом, как в ту ночь, когда Рекс впервые взял меня на платное секс-мероприятие. Но, скорее всего, я делал это всего лишь потому, что сам хотел вернуться в то время, когда я не был способен на убийство, не возбуждался, глядя на фотографии с мертвецами, и не вез бывшего друга на съедение безумной миллионерше, чтобы остаться на экране телевизора.
По дороге Рекс почти не разговаривал. Лишь один раз он повернулся ко мне и посмотрел так просительно, что я решил, будто он сейчас расплачется.
− Мне так жаль.
Но когда я улыбнулся его словам и уже хотел было сказать, что все в порядке, Рекс резко отвернулся к окну и безучастно уставился на огни города.
Белла встретила нас в конце лестницы, ведущей из гаража, она уже надела зеленый халат хирурга. Ее темные глаза блестели. Она даже не пыталась заговорить с Рексом или успокоить его. Он пришел за деньгами, а она забрать его почку.
Белла велела Рексу раздеться и принять душ. Он прошел в ванную, что располагалась возле предоперационной. Белла нахмурилась, глядя на его тощую задницу.
− Он тебе близкий друг?
− А что?
− Будешь скучать по нему?
− Ты же у него просто почку заберешь.
− Он в плохом состоянии. Без Пауэлла мне придется использовать внутривенную анестезию. Я постараюсь максимально сократить время пребывания под наркозом, но есть риск дыхательной недостаточности, этот наркоз может навредить. И даже если он перенесет операцию, то одна его почка может не справиться.
− Он может умереть?
− Возможно, несколько дней он будет страдать от почечной недостаточности. Смешение героина и анестезии в его организме довольно опасно.
− Но он может поправиться?
− Не могу обещать.
− Господи, что ты хочешь, чтобы я сделал.
− Мне плевать, что ты будешь делать, пока у меня есть донор. Если хочешь, можешь поехать и привезти кого-нибудь еще, было бы здорово. Если хочешь, можешь предупредить его об опасных последствиях его выбора, как пожелаешь…
Она оставила последнюю фразу незаконченной, очевидно для того, чтобы подчеркнуть, что откладывание ночных дел отнюдь не принесет мне дополнительных очков. Я мог бы поехать и найти кого-нибудь, на Улице Шлюх не будет отбоя от разного человеческого мусора, который только и ждет халявных тридцати тысяч долларов. Но это было рискованно и напряжно, а Рекс и вовсе вышел бы из себя, если бы я лишил его шанса заработать денег. Но мне было наплевать, как пройдет операция. Рекс все равно собирался вскоре умереть, так пусть его смерть хоть кому-нибудь пользу принесет.
Я помог Белле подготовить Рекса – выбрил волосы на его левом боку и покрасил это место липким коричневым антисептиком. Наши глаза встретились, когда Белла вонзила иглу ему в тыльную сторону ладони и подключила к анестезии. В его взгляде я ничего особенного не увидел, покорность обстоятельствам, небольшой проблеск нерешительности, даже немного сожаления. Я мог бы сказать ему что-то обнадеживающее, но это не имеет смысла, когда тот, кого ты хочешь подбодрить, сам ищет смерти. Так что я держал рот на замке и смотрел, как он медленно терял сознание.
Белла хотела, чтобы я надел халат и находился рядом с ней во время операции. Но одно дело втянуть Рекса в ситуацию, где он может лишиться органа, совсем другое наблюдать, как это будет происходить. Поэтому, я помог Белле отвезти его на каталке в сверкающую зеленую операционную и положить под пучок лампочек, а сам поднялся по лестнице смотреть телевизор. Я заснул под звуки документальной передачи о китах, и спал, пока меня не разбудила Белла. Она устало улыбнулась, ее взгляд смягчился, любимая напоминала насытившегося вампира.
− Как там Рекс?
− В порядке. Состояние стабильно, но я не знаю, как долго оно продержится.
− Я хочу его видеть.
Выглядел Рекс неважно, его кожа посерела, под ней совсем не чувствовалось жизни. Он еще полностью не отошел от наркоза, но уже спрашивал, где его деньги. Рекс хотел сразу идти домой, но Белла запретила. Мы оставили его с капельницей в руке и медицинским аппаратом, который пичкал его морфием каждые пять минут, стоило ему нажать на кнопку. Белла заперла дверь.
Той ночью мы спали в одной из спален на верхних этажах подземной клиники. Впервые Белла не пыталась меня соблазнить, и меня это устроило. В тот момент я не чувствовал с ней никакой близости.
Глава тридцать девятая
Вечернее солнце, пальмы на фоне неба, все тот же приятный ветерок с пляжным песком. Лос-Анджелес. В этом городе можно жить по-разному. Черные убивают друг друга в Уоттсе, а кинозвезды трахаются друг с другом в Беверли-Хиллз. И где окажешься ты, зависит только от удачи. Но уж если тебе здесь повезет, то по-крупному – пляжный бомжара может стать киногероем, хуесоска супермоделью, торговец крэком рэп-звездой... из одной крайности в другую. И где-то среди всего этого болтался я, скользил по волнам Лос-Анджелеса, играя совсем небольшую роль в том, чем славилось это место – возможностью вырваться из серой массы.
Последние несколько дней Белла вела себя странно. Когда я пытался с ней заговорить, она отвечала с плохоскрываемой злобой. Она не разрешала мне спать в ее комнате, мы перестали трахаться. Такая резкая перемена в отношениях пугала меня. Мне на ум пришла только одна мысль: Белла пожалела о том, что позволила мне увидеть, как она впустую расходует человеческие почки. Возможно, ее злило, что она дала слабину.
Но, несмотря на новые неприятности, я чувствовал себя хорошо. Сегодня я весь день провел со своим агентом из Сенчери-Сити, меня привели в порядок, поработали над моим стилем, потом фотографировали и снимали на видео, намечалась рекламная кампания, посвященная мужским гигиеническим средствам, меня снимали на продажу. Если все получится, это будет невероятный успех – меня покажут на общегосударственном телевидении, разместят на рекламных щитах, обложках газет, журналов, и календарях на следующий год. Я стану лицом глянцевых журналов, мужской эквивалент Изабеллы Росселини или Элизабет Херли.
Я не стал смывать грим. Остановившись на светофоре, я эффектно окинул взглядом все окружавшие меня машины, смотрел, не пялится ли кто на меня. Я увидел несколько обращенных ко мне лиц, должно быть они мысленно вспоминали имена известных людей, думали, на кого из них я похож.
Бульвар Санта-Моники, прямо сквозь Беверли-Хиллз, Доухени, вверх по Бульвару Закатов, потом слева от меня появилось шоссе Лорел Каньон. Я позвонил Белле по мобильному, но не сказал ей, чем занимался сегодня. Решил, что разумнее будет не афишировать свой возможный успех, которого добивался без ее участия. Поэтому только расспросил ее о Рексе. Новости были не слишком обнадеживающие. Спустя полторы недели, он полностью прошел курс реабилитации, и ему велели идти домой. Белла, избавившись от необходимости следить за ним, уже вернулась в Малибу. Только что приехал Райан, и Белла хотела, чтобы я разделил с ней всю тяжесть встречи со старым копом. Я не хотел слишком быстро портить себе настроение. Я согласился приехать, но сказал, что сначала мне придется заглянуть в Уиллоу Глен и переодеться. Разумеется, у меня хватало одежды в Малибу, но мой агент распечатал мне несколько фотографий, я хотел изучить их дома.
Дома на автоответчике было несколько сообщений от Лорн. Из-за разных расписаний мы никак не могли встретиться. Она уже услышала об увеличении моего эфирного времени, и я могу точно сказать, что ее это отнюдь не обрадовало. Я не винил Лорн, потеря эфирного времени, это потеря собственной значимости. Я понимал, что мне следовало ей позвонить, но не позвонил. Будь у меня немного кокса, я бы нашел силы. Но я решил не слишком увлекаться наркотиками, мне нужна была здоровая кожа.
Вместо этого я начал разглядывать фотографии. Я положил их рядом со снимками различных мужчин кинозвезд, хотел проверить, как я смотрюсь на их фоне. И увиденное меня отнюдь не разочаровало. Я достал свою коллекцию, сексуальных мертвых тел и разложил фотографии на гладком деревянном полу. Я поставил видеокассету с убитой в ювелирном магазине женщиной. Я попытался осмыслить все сразу – лица звезд Голливуда, трахающихся мертвецов, дорогой дом, в котором жил...Я кончил, сперма брызнула на экран телевизора. Потом я принял душ. Когда я вышел из ванны, фотографии на полу стали казаться мне чем-то опасным – улики, способные меня разоблачить. Оставайся я никем, все могло выйти очень плохо, а уж если у тебя есть контракт на рекламную кампанию, то и до катастрофы недалеко. Гораздо разумнее было бы сжечь их, но я не мог заставить себя сделать это. Я убрал фотографии в шкаф до лучших времен.
Райан кончил два раза, один раз Белле на лицо и сиськи, другой между ее раздвинутых ягодиц. Думаю, он специально копил сперму, Белла была вся мокрая. Белая жидкость хлестала из Райана фонтаном. Я наблюдал за всем сидя в кресле в углу комнаты, и дивился, как его сердце выдерживает такое.
После мы втроем пообедали в Монике и отправились на «послепремьерную» вечеринку в Голливудские холмы. Все это время Белла меня игнорировала. Мы стояли в углу комнаты, похожей на древний храм, Райан, как всегда, вел свои похабные разговорчики. Наконец, Белла выпила уже достаточно и ушла поссать.