Я останавливаюсь и замираю. Молчу, тяжело дышу и чувствую прострелы боли в лодыжках.
Ванесса оборачивается и смотрит на меня:
– Все в порядке?
– Просто я впитываю все это. Пожалуй, постою здесь пару минут и… – я призываю Эшли, – помедитирую.
Ванесса смотрит на меня с любопытством:
– Медитировать? Здесь?
– Только в таких местах и надо медитировать, или тебе так не кажется? – произношу я чуть насмешливо.
Ванесса нервно улыбается:
– Жаль, что я не умею этого делать. У меня мозг не способен отключаться надолго. Ну, то есть… я пробую утихомирить все вокруг себя, а вместо этого мое сознание просто льется через край – знаешь, как на уроках в начальной школе, когда дети делают опыты и у них получается вулкан. Кругом пена, пузыри. А ты как это делаешь? Все отключаешь?
– Просто у меня есть опыт.
– О? И как это?
Ванесса с ожиданием смотрит на меня – она ждет разъяснений.
О боже, какая же она прилипчивая. А я в жизни ни разу не медитировала.
– Вот так…
Я замираю, зажмуриваюсь и стараюсь выглядеть так, словно в моем сознании пустота. Я слышу, как потрескивает сухая хвоя под ногами Ванессы. Может быть, она уйдет и даст мне немного отдохнуть?
Но когда я разжимаю веки, она стоит прямо передо мной со своим смартфоном, нацелив камеру на меня, и смотрит на экран взглядом опытного профессионала. Прикрывает экран ладонью, чтобы оценить снимок, и начинает быстро набирать какой-то текст. Я тут же понимаю, что она делает. Загружает мою фотографию в свой канал Инстаграма. О Боже милосердный! Этого нельзя допустить!
– Нет!
Я бросаюсь к Ванессе и выхватываю у нее телефон с проворством нападающей змеи. Ну, ясное дело – вот он, мой портрет, я с закрытыми глазами, на моем лице мягкий солнечный свет. И вид у меня… такой умиротворенный. Незаконченная подпись: «Моя новая подруга Эшли…» Что еще собиралась написать Ванесса? Что она хотела сказать обо мне? Я стираю фотографию и закрываю Инстаграм. Ванесса смотрит на меня, вытаращив глаза.
– Ты прости, что я так грубо… но я человек совершенно не публичный. Я понимаю, для тебя социальные сети – это твоя жизнь, но я не хочу, чтобы мои фотографии появлялись в Интернете.
– Прости, пожалуйста. Я не знала. Я просто подумала…
Она испугана. Я ранила ее. Мне чуть ли не стыдно.
– Просто… такой хороший кадр получился.
Я тоже в испуге. Такой риск! Я бережно возвращаю Ванессе телефон:
– Как ты можешь знать – хороший или плохой кадр? Но на самом деле я сама виновата. Надо было мне раньше тебе сказать. Ты только не переживай и не обижайся, ладно?
Ванесса отступает от меня. Она отчаянно ищет, на что бы устремить взгляд, кроме моего лица. Да, я ее напугала, если не хуже.
– Пойду поищу Майкла, – говорю я. – Наверное, он заблудился и бродит по лесу.
– Я подожду вас здесь, – говорит Ванесса.
Я плетусь обратно по тропе. Лахлэн отстал от нас на четверть мили. Он стоит, прислонившись к сосне, и смотрит на свои кроссовки. Увидев, что я одна, он сдвигает брови:
– А где Ванесса?
– Там, наверху, ждет нас.
Лахлэн протягивает руку к моей бутылке. Увидев, что она пуста, хмурится:
– Демонстрируешь свои атлетические способности, да, Эшли?
– По крайней мере, стараюсь, Майкл.
– О чем вы там трепались, кстати? Мне показалось, что я слышал твой крик.
Я не думаю, что стоит рассказывать ему про фотографию. Так или иначе, она стерта.
– Да так, ничего особенного. Она хотела, чтобы я ее научила медитировать.
Лахлэн смешливо фыркает:
– Да уж, в этом плане ты тот еще учитель. Послушай, все эти прогулочки… нам от этого толку мало. Я постараюсь ее дожать, чтобы она нас на ужин пригласила. Мы ее слегка подпоим и попросим, чтобы она нам экскурсию по дому устроила – по всему Стоунхейвену, чтобы мы смогли расставить остальные камеры. Если мы будем в доме вдвоем, это получится проще. Один работает, а второй ее отвлекает.
– Ладно. – Я оборачиваюсь и смотрю назад. – Мне пора вернуться.
– Не надо. Она небось там делает селфи, пустоголовая шлюшка.
Я толкаю его в грудь – сильнее, чем хотела:
– Прекрати. Это просто ужасно.
Он удивленно смотрит на меня:
– Господи, Нина. С каких это пор ты так расквасилась? Она тебе, что, теперь уже нравится?
– Ты ужасен, – бормочу я и отталкиваю Лахлэна.
Но он утыкается носом в мою шею и щиплет кожу губами. Я тяжело дышу и пробую вырваться.
– Шлюшка, моя шлюшка.
Глядя поверх его плеча, я вижу Ванессу, спускающуюся к нам по тропе. Она видит, что мы обнимаемся, и останавливается за соснами. Думает, что я ее не вижу? Я наблюдаю за ней через плечо Лахлэна, чувствуя, как его губы прикасаются к моей ключице. У меня под рубашкой по коже стекают струйки пота. Я вижу, что Ванесса зачарована нашими ласками, хотя и делает вежливый шаг назад. Но вот наконец она отваживается встретиться взглядом со мной. Она замирает, и мы с ней смотрим друг на друга с холодным пониманием, а в это время руки Лахлэна забираются под мою влажную от пота футболку и ложатся мне на грудь. Я вижу, что Ванесса оценивает мою страсть, наблюдая за мной так, как турист смотрел бы на музейный экспонат.
Я вижу в ней отражение ее собственной страсти. Ощущение до странности интимное – как будто это мы с ней вдвоем разделяем эти мгновения, а Лахлэна тут как бы вообще нет. Наконец Ванесса моргает, отворачивается и уходит в лес. Я закрываю глаза и отвечаю на поцелуй Лахлэна. Моя кожа начинает вибрировать, а сердцебиение поет в такт с ветром.
Когда я открываю глаза, Ванесса стоит рядом со мной. Я вздрагиваю и отскакиваю от Лахлэна.
– А вот и ты! – восклицаю я.
Черты лица Ванессы заострены, она явно раздражена. Она смотрит на Лахлэна, переводит взгляд на меня.
«Ей не нравится, когда мы не уделяем ей внимание», – догадываюсь я.
Лахлэн медленно проводит рукой по губам. Вид у него весьма наглый.
– О, какая радость, – говорит он. – Вся команда в сборе. Никто не пострадал.
Ванесса смотрит на меня:
– Что с вами случилось? Я думала, вы вернетесь за мной.
Меня удивляет резкость ее тона. Неужели она все еще в обиде на меня из-за фотографии?
Я заставляю себя говорить робко, извиняющимся тоном:
– У меня нога затекла, прости.
Ванесса склоняет голову к плечу. Она явно обескуражена. – Правда? Я удивлена. Ну, то есть… ты же инструктор йоги, верно? А я чаще всего целыми днями с дивана не встаю. Странно.
– Разные группы мышц работают, видимо, – предполагаю я.
– Ну ладно, а я так просто измочален, – встревает Лахлэн. – А нам же надо поторапливаться, да? Это грозовая туча выглядит зловеще.
– Похолодало. Я замерзаю, – говорю я и понимаю, что добавлять ничего не надо, но ничего не могу поделать с собой. Я беру Лахлэна за руку и забрасываю ее себе на плечо: – Согрей меня, милый.
Ванесса придирчиво следит за нами, но ее взгляд вскоре становится ясным, будто бы налетел ветер и прогнал грозовую тучу.
– О, Эшли! Вот, возьми мою толстовку.
Она снимает толстовку и протягивает мне. Я отлепляюсь от Лахлэна и быстро натягиваю толстовку. Она плотная и мягкая, согретая теплом тела Ванессы.
От одежды даже исходит ее запахи – ароматы дорогого лосьона и саше с лавандой. От этого у меня слегка кружится голова. Мне кажется, что граница между нами стала тоньше. Зря я взяла у нее толстовку. Но я улыбаюсь, потому что Эшли улыбнулась бы.
– Ты так добра. Спасибо тебе!
– Не за что, – говорит Ванесса.
На ее щеках появляются ямочки. Похоже, неожиданной размолвке пришел конец, однако, когда мы шагаем вниз по тропе, я делаю вывод: отдав мне толстовку, Ванесса словно бы разлучила меня с Лахлэном.
Глава двадцатаяНина
Как только я выхожу из-под душа, начинается дождь. Я стою, обнаженная и мокрая, в крошечной ванной комнате и слушаю зловещий стук капель по крыше. Мне совсем не хочется идти в большой дом ужинать. Хочется разжечь камин, свернуться калачиком на диване с книжкой, и пусть себе гроза бушует за стенами домика. Но это конечно же невозможно. Только ради такой возможности мы и приехали сюда. И в итоге, как же все легко получилось! Стоило Лахлэну заикнуться об этом в машине, когда мы возвращались с прогулки: «А не поужинать ли нам завтра у тебя?» – и все сложилось ровно так, как мы планировали.
Но мне не по себе, а почему – сама не понимаю. Я смотрю в зеркало и пытаюсь увидеть там Эшли, но вижу только женщину с мокрыми волосами и темными кругами под глазами, измученную от попыток быть слишком многими людьми сразу. Заботливой дочерью, партнершей и любовницей, учителем и торговкой краденым, подругой и обманщицей… а я, где же здесь я?
Лахлэн заглядывает в ванную. Он в кашемировом свитере и новеньких, с иголочки, джинсах. Он меряет меня взглядом с головы до ног.
– Ты вот так решила одеться? Это я к тому, что одежда с карманами была бы более практична. Если ты только не собралась спрятать камеру сама понимаешь где.
– Очень смешно.
К тому времени как мы набили карманы микроскопическими камерами и обговорили стратегические планы на вечер (Лахлэн будет отвлекать Ванессу, флиртуя с ней, а я расставлю камеры), ливень успевает разразиться с полной силой. Когда мы открываем входную дверь коттеджа, налетает порыв ветра, и створка двери ударяется о стену с такой силой, что я пугаюсь, как бы дверь не треснула. Струи проливного дождя иглами колют мое лицо, пока мы бежим к манящим огням Стоунхейвена. Мы еще на полпути до крыльца, а я уже успеваю вымокнуть до нитки.
Ванесса поджидает нас с бокалами мартини. Вид у нее такой, будто она уже выпила. Я смахиваю дождевую воду с глаз и делаю большой глоток мартини. Он крепкий. Оливковый сок придает ему солоноватый привкус.
– Боже, как крепко! – говорю я, едва не поперхнувшись.
Ванесса обеспокоена:
– Нужно было приготовить тебе что-то другое? Чай матча? Зеленый сок?