).
Понятно, что это комиссия, что она давала только черные стороны, но все же…
Командующего фронтом В. Д. Соколовского сняли и навсегда перевели начальником штаба к Жукову, после войны Соколовский стал крупным военным теоретиком, труд написал – «Военная стратегия». Что поделать, у нас все генералы «а-ля Жуков» стратеги. Командующего артиллерией Камеру тоже сняли с понижением в должности, но в связи с болезнью отправили в отставку. А начальника разведки полковника Ильницкого еще и разжаловали в подполковники.
Но заметим, что это 1944 год, заканчивался третий год войны, а генералы Западного фронта кем были, тем и оставались. Ничему сами не учились, подчиненных не учили и продолжали командовать вверенными им войсками не так, чтобы немцев победить с минимальной кровью, а так, как им удобнее, как их в академиях научили.
Этот мой критический отзыв о советских академиях многих обидел, и мне привели в пример китайско-вьетнамский конфликт 1979 года, в ходе которого артиллерией командовали уже не простые вьетнамские партизаны, победившие американскую армию в 1973 году, а выпускники советских военных академий. Знай наших!
Правда, этот восторг быстро погас после уточнения подробностей цитатой из книги В. Славина «Первая социалистическая»:
«Вторжению китайских войск предшествовала артиллерийская подготовка, начавшаяся в 5.20 17 февраля 1979 г. (на лангшонском направлении в 2.30 17 февраля 1979 г.). Артиллерия ВНА открыла ответный огонь с большим опозданием, причем только в 7.00.
Большинство артиллерийских дивизионов к тому времени вести огонь уже не могли, так как ряд наблюдательных пунктов был захвачен противником. Уже 17.2 большая часть артиллерийских батарей артиллерийского полка одного из военных округов ВНА оказалась в тылу противника. 18.2 в таком же положении оказались и батареи артиллерийского полка соседнего военного округа.
В течение 17–18.2 артиллерия пехотных дивизий, военных округов и РВГК вела в основном заградительный огонь. В ряде случаев вьетнамской артиллерией отмечались попытки ведения контрбатарейной борьбы (но без какого-либо существенного результата).
Только 19 февраля 1979 г. артиллерия начала поддержку контратак своей пехоты. В ряде случаев в результате поспешного отхода пехоты артиллерийские подразделения оказывались без прикрытия и отбивали атаки неприятеля огнем прямой наводкой и из стрелкового оружия. Свои задачи артиллерия выполняла, как правило, огнем батареи, дивизиона, редко двумя дивизионами. Сосредоточение огня артиллерийского полка (бригады) не проводилось. 6 марта в 5-м АК было спланировано массирование огня, но ввиду отхода противника осуществлено не было. Взаимодействие между артиллерией дивизий, корпусов, округов и резерва ВГК (так же как и с общевойсковым командованием) так и не было налажено должным образом. Артиллерийские командиры вели огонь в основном самостоятельно, по своей инициативе, причем на борьбу с артиллерией противника приходилось всего 10 процентов общего объема выполняемых огневых задач. На всех направлениях остро ощущался недостаток в полковой и батальонной артиллерии, особенно при отражении атак обходящих отрядов, так как условия местности не позволяли осуществлять маневр огнем дивизионной и окружной артиллерии.
Артиллерия резерва ВГК использовалась нерешительно, силы распылялись, управление было децентрализовано. Треть ее оставалась в пунктах дислокации. Части и подразделения резерва подчинялись окружным артиллерийским полкам и даже артиллерийским полкам дивизий. К сосредоточению и массированию артиллерии на главных направлениях у вьетнамских военачальников даже стремления не было отмечено. Артиллерийские группы не создавались. Реактивный полк резерва ВГК был выведен на позиции только 5 марта 1979 г. Простояв там до 24 марта и не сделав ни одного выстрела, реактивный артиллерийский полк был возвращен в пункт постоянной дислокации».
Да, действительно, знай наших!
Инцидент в Майниле
Цели сторон
Ленинград с военной точки зрения чрезвычайно уязвим. Даже без авиации для сильного вражеского флота взятие Ленинграда не является большой проблемой. Для главных калибров артиллерии вражеских линкоров Кронштадт не велика помеха, а при захвате ленинградских портов подвоз войск морем превращает ленинградскую область в район, из которого вражеская армия легко может наносить удары в сердце России.
Поэтому и у царей главной идеей обороны Петербурга было недопущение флота противника к петербургским подступам. Для этого Финский залив и все подходы к нему в Первую мировую войну перегораживались минными заграждениями. Но мины можно снять. Поэтому главной задачей Балтийского флота было недопущение прорыва минных заграждений – его корабли должны были топить корабли противника при попытке снять мины.
Однако царю было проще. Если вы взглянете на карту Российской Империи, то увидите, что северный берег Финского залива – это Финляндия, входившая тогда в состав Российской империи, а южный берег – это имперская Прибалтика. Балтийский флот был везде дома, по обоим берегам залива стояли его береговые батареи, прикрывавшие минные поля от тральщиков противника и не дававшие вражеским кораблям пройти мимо этих батарей к Петербургу.
Но ведь в СССР после Революции от этого ничего не осталось. Южный берег почти весь был у Эстонии, а от финской границы можно было обстреливать Ленинград из полевых орудий. Морские мины, конечно, можно было поставить, но, не защищенные с берега, они были бы моментально сняты. Положение и Ленинграда, и СССР по своей беззащитности было трагическим.
Чего хотел СССР от Финляндии, достаточно правдиво сообщает даже Маннергейм:
«5 марта 1939 года народный комиссар иностранных дел Литвинов через посла Финляндии в Москве Юрье Коскинена предложил приступить к новым переговорам. На этот раз Советский Союз потребовал в аренду на 30 лет острова Финского залива Гогланд, Лавансаари, Сескар и оба острова Тютяр-саари. Целью Советского Союза было не строительство укреплений на этих островах, а использование их в качестве наблюдательных пунктов на пути к Ленинграду. Принятие этих предложений означало бы улучшение отношений между нашими странами и выгодное для нас экономическое сотрудничество.
В ответе, который был передан 8 марта, правительство Финляндии заявило, что не может разговаривать о передаче другому государству островов… Народный комиссар иностранных дел, как чувствовалось, ожидал такого ответа и прямо предложил в качестве возмещения передать Финляндии часть территории Восточной Карелии, лежащую севернее Ладожского озера. Это предложение было отвергнуто 13 марта.
…Руководствуясь прежними мотивами. Штейн утверждал, что безопасность Ленинграда в случае нападения на него со стороны Финского залива зависит от передачи этих островов в пользование Советского Союза, и считал, что лучшим решением будет договор об их аренде. Такое решение стало бы гарантией сохранения финского нейтралитета. Советское правительство также готово обменять острова на территорию площадью 183 квадратных километра, расположенную рядом с нашей восточной границей. …Правительство Финляндии продолжало стоять на своей отрицательной позиции.
Я же считал, что нам тем или иным образом следовало бы согласиться с русскими, если тем самым мы улучшим отношения с нашим мощным соседом. Я разговаривал с министром иностранных дел Эркко о предложении Штейна, но уговорить его мне не удалось. Я также посетил президента и премьер-министра Каяндера, чтобы лично высказать свою точку зрения. Заметил, что острова не имеют для Финляндии значения, и, поскольку они нейтрализованы, у нас отсутствует возможность их защиты. Авторитет Финляндии, по моему мнению, также не пострадает, если мы согласимся на обмен. Для русских же эти острова, закрывающие доступ к их военно-морской базе, имеют огромное значение, и поэтому нам следовало бы попытаться извлечь пользу из тех редких козырей, которые имеются в нашем распоряжении.
Моя точка зрения понимания не встретила.
…Я серьезно предупредил, чтобы посол Штейн не уезжал в Москву с пустыми руками. Однако так и произошло. 6 апреля он покинул Хельсинки, не решив порученной ему задачи. Парламент был не информирован о цели визита Штейна. О недальновидном сокрытии этого факта можно только сожалеть».
То есть целью СССР было приобретение у Финляндии нескольких необитаемых островов для надежного прикрытия устья Финского залива минами на случай войны с Германией. А чего хотело правительство Финляндии, скрывающее эти просьбы СССР и от народа, и от парламента? И вопреки настоянию председателя Комитета обороны Маннергейма? Сегодня это не секрет, правда не афишируемый «демократическими» историками.
Из оперативных планов финской армии, сохранившихся в Военном архиве Финляндии, следует, что «предполагалось сразу после нападения СССР перейти в наступление и занять ряд территорий, прежде всего в Советской Карелии… командование финляндской армии окончательно отказалось от этих планов лишь через неделю после начала “зимней войны”, поскольку группировка Красной армии на этом направлении оказалась неожиданно мощной». Финляндия собиралась установить новую границу с СССР по «Неве, южному берегу Ладожского озера, Свири, Онежскому озеру и далее к Белому морю и Ледовитому океану (с включением Кольского полуострова)». Вот так!
Захватнические планы Финляндии подтверждаются и другими документами. В 1941 году финны вместе с немцами напали на СССР. СССР начал пробовать мирно вывести Финляндию из войны. По просьбе СССР посредниками стали Англия и США. Советский Союз предлагал вернуть Финляндии занятые в зимней войне 1939–1940 года территории и еще пойти на территориальные уступки. Англо-американцы настаивали, угрожая Финляндии войной. Но финны не уступали, и в ответной ноте США 11 ноября 1941 года Финляндия заявила: «Финляндия стремится обезвредить и занять наступательные позиции противника, в том числе лежащие далее границ 1939 года. Было бы настоятельно необходимо для Финляндии и в интересах действенности ее обороны предпринять такие меры уже в 1939 году во время первой фазы войны, если бы только ее силы были для этого достаточны»