— Ты где, третий?
Вместо Даглиева вернулся Рощин со своими мольбами о помощи. Безарин холодно приказал ему убраться из эфира. В оптике Безарина появился вражеский танк, настолько близко, что казалось, они столкнуться.
— Цель слева! Бей его! — Крикнул Безарин наводчику.
— Слишком близко!
— Огонь!
Поле зрения Безарина заполнила вспышка взрыва. Они попали в британский танк первыми. Он ощущал слабость, тошноту, сердце билось так, что, казалось, вот-вот взорвется.
— «Волга первый», я «Ладога»… Это твои смешались с британцами у вершины?
— Это первый. Я все еще в дыму. Там, наверное, второй.
При упоминании этого позывного, Рощин вернулся в эфир. Он просто плакал.
— Они все ушли, — сказал он. — Все ушли…
Наводчик Безарина вскрикнул. Британский танк разворачивал башню прямо в них.
— Вперед! — Крикнул Безарин. — Огонь!
Он понятия не имел, какой снаряд был в казеннике, если был там вообще.
Взрыв высек веер искр из маски пушки британского танка. Через мгновение тот дал задний ход, не стреляя. Безарин испытал желание добить его и методично поправил наводчика. От следующего снаряда британский танк остановился, из-под его крыши повалил дым. Рощин тем временем натурально плакал, словно лишившись рассудка. Безарин проклинал сопляка, даже желая, чтобы британцы пристрелили его и заставили заткнуться. Он опасался, что паника Рощина станет заразительна.
— Рощин, — сказал Безарин, отбросив положенный порядок радиопереговоров. — Рощин, возьми себя в руки. Ты все еще жив. Ты можешь дать отпор. Все нормально.
Безарин не был уверен, что парень, что-то бессвязно бормочущий, понял его.
Вдруг Безарин вышел из себя.
— Рощин, твою мать, не заткнешься, я тебя сам пристрелю. Ты меня понял, трусливый кусок дерьма?!
Рощин мгновенно пропал из эфира. Механик-водитель танка Безарина едва избежал столкновения с другим советским танком, когда они въехали в последнее облако дымовой завесы. Механик остановил танк, пропуская другую машину. Безарин использовал эту паузу, чтобы помочь наводчику догрузить снаряды в автомат заряжания.
Рощин снова вернулся в эфир. Но на этот раз в его голосе было больше самообладания.
— Они за нами, — рыдал он. — Вражеские танки зашли мне в тыл.
— А мы за ними, придурок, — ответил Безарин. — Просто стреляй.
Кикерин, механик-водитель, вернул танк в движение, бросив Безарина на стенку. Придя в себя, он попытался восстановить связь с батальоном.
— Первый, где тебя черти носят?
— Не могу говорить, — ответил Воронич. Он говорил задыхаясь. — Ведем бой с целой ротой противника. Похоже, они потерялись в дыму.
Нормально. По крайней мере, Воронич вел бой.
— «Волга третий», это «Ладога пятый».
Нет ответа. Безарин удивился бы, если бы потерял целую роту, причем свою лучшую роту, отправленную в обход высоты. Он приказал механику двигаться к роще, расположенной немного выше текущего местоположения танка. Когда они приблизились, Безарин осторожно осмотрел лес.
Британский бронетранспортер вылетел из-за деревьев, словно перепуганный заяц. Кикерин был достаточно опытен и остановил танк, а наводчик уже навел орудие на цель.
— Огонь!
Британский БТР взорвался огромным шаром огня.
— Двигайся к зеленке и остановись там, — приказал Безарин. В дыму и суматохе боя он утратил контроль над батальоном. Но он не думал, что мог поступить иначе. Теперь он мог только надеяться, что сможет собрать то, что осталось от батальона. Он даже не знал наверняка, кто побеждает. Если верить переговорам по рации, это была катастрофа. Но здесь, на венчавшем гряду холмов плато, было слишком много подбитых британских машин. Трудно было что-то понять. Во всяком случае, интенсивность боя заметно снизилась. Вокруг танка словно вырос карман тишины.
Он снова попытался связаться с Даглиевым, надеясь, что на его высокой позиции связь будет лучше.
— «Волга третий», это «Ладога пять». Где вы находитесь?
Даглиев ответил быстро и так чисто, словно никуда и не уходил.
— Это третий. Я за ними. Все нормально. Расстреливаем их одного за другим. Прямо как на стрельбище!
— Потери?
— Потерь нет. Они не ждали нас. Похоже, расположились у самой дымовой завесы и больше ничего не видели. Мы выскочили прямо на позиции их артиллерии.
— Хорошо. Просто замечательно. После выполнения задачи, двигайся на восток ко мне. Захлопните ловушку полностью. Я на плато. Внимательно следите, куда стреляете.
Возможно, все не так уж плохо. Безарин ощутил огромное удовлетворение оттого, что отправил Даглиева в обход.
— «Волга первый», это «Ладога пять». Доложите.
— Сейчас… Подкалиберный! Я все еще по колено в дерьме, но, похоже, цел.
— С тобой все в порядке? — Безарин, в конечном счете, был удивлен своей удаче.
— Да, все нормально. Но Рощин погиб… Огонь!…Я видел, как подбили его танк. В металлолом. И видел, как подбили последний танк его роты. Они вылетели из дыма, под углом как раз между моими танками и британцами. Все кончилось в считанные секунды.
Похоже, какая-то темная сила все же исполнила недобрые пожелания Безарина. Но он не мог позволить себе думать об этом сейчас.
— Хорошо, — отозвался Безарин. — Просто удерживай плато. Третий идет к вам.
— Я слышал передачу.
— Удачи.
Безарин переключился на частоту полка.
— «Урал пять», я «Ладога пять», прием.
Тишина. Потом слабая, жуткая трель.
— «Кубань пять», я «Ладога пять», прием.
— Цель слева, — крикнул наводчик.
— Стой, это же наш, — ответил Безарин. И снова попытался выйти на связь.
— «Кубань пять», я «Ладога пять», прием.
Нет ответа. Где же все?
Безарин со злостью разблокировал люк и поднял тяжелую крышку. Ему иррационально казалось, что снаружи у него будет больше шансов с кем-то связаться.
— Товарищ командир! — крикнул наводчик, пытаясь остановить его.
Безарин проигнорировал попытку придержать его за комбинезон. Воздух, даже наполненный гарью от взрывов, дымом и выхлопами, показался ему необычайно свежим после ядовитых испарений внутри танка. Бой все еще грохотал, но уже тише. Затем Безарин увидел огромный черный шрам на борту башни. В ряду пластин динамической защиты зияла почерневшая брешь, отчего тот напоминал щербатую улыбку. Безарин вдруг вспомнил сильнейший удар по танку в самом начале боя. У него похолодело внизу живота от осознания того, насколько близко была смерть.
Безарина напугало уже второе появление танка Воронича, за которым по косогору следовало еще пять. На некоторых танках тоже виднелись шрамы там, где сработавшая динамическая защита спасла их.
Покачав головой, Безарин поднес микрофон ко рту.
— «Волга первый», это «Ладога пятый». Двигай свои танки в зеленку немного ниже по склону. Потом прикрываем седловину и движемся на север, как понял?
Шесть танков, подумал Безарин, а еще его собственный. То есть семь. И Даглиев в своем последнем сообщении говорил об отсутствии потерь.
Рощин погиб. И, похоже, большая часть его роты тоже. Но Безарин надеялся, что хотя бы некоторые их них окажутся невредимы, когда остатки дыма рассеются.
Безарин вызвал Даглиева.
— Третий, где ты сейчас?
Сначала ответа не последовало. Безарин уже собирался вызвать его во второй раз, когда Даглиев ответил.
— Это третий. Не до разговоров. Тут горячо.
Обретенная Безариным уверенность начала рассеиваться.
— Третий, ты где? У меня есть семь танков. Я иду к вам.
— Да все нормально, — ответил Даглиев. Его словно задело предположение, что он нуждается в помощи. — Просто стреляем так быстро, как только можем. Похоже, взяли в оборот их резерв.
— Первый, это «Ладога». Готовься двигаться.
— Вас понял.
Безарин понимал, что они сделали британцев. И хотел окончательно выполнить задачу. Но ему по прежнему не давало покоя молчание на частоте полка.
— «Урал», «Кубань», я «Ладога». Как слышите меня, прием?
— «Ладога», это «Бук». Слышу вас четко.
Безарин понятия не имел, кто такой «Бук». Он попробовал выйти на связь еще раз.
— «Урал», «Кубань», я «Ладога». Где вы сейчас, прием?
— «Ладога», это «Бук», — настаивала неизвестная станция. — Артиллерия полка. Атака провалилась. «Кубань» разнесли на марше артиллерией и авиацией. «Урал» не достиг британских позиций. Все батальоны уничтожены. Все кончено.
— Твою ж мать, — сказал Безарин. — Мы прорвались. Южная часть гребня очищена. Закрепились. Собираемся ударить на север, можете ли поддержать меня, как поняли?
Ответа не было. А затем раздался вызов.
— «Ладога», я «Невский десять». Как слышишь меня?
Передатчик явно был очень мощным. Кем бы не был «Невский десять», ему были не страшны помехи и местные станции.
— Слышу вас четко, «Невский десять».
— Действуйте согласно своему плану, — велел «голос свыше». — Мы поддержим вас. Вертушки подходят к северному фасу. Атакуете британцев с юга. Будьте готовы обозначить себя сигнальными ракетами. Я буду на связи. Если возникнут проблемы, докладывайте немедленно. Подождите… «Буку» продолжать огонь по приказам командования. Но запросы «Ладоги» имеют первостепенное значение, вы меня поняли?
У Безарина не осталось сомнений в том, кем был «Невский десять». Генерал-майор Дузов, командир дивизии.
Британцы попали в ловушку. Безарин двинул свои танки на север по венчавшему гребень выжженному плато, в тыл последней линии обороны противника гладко, словно на учениях, на которых присутствовали наблюдатели самого высокого ранга. Казалось, все было под полным контролем. Большую часть целей составляли боевые машины пехоты и бронетранспортеры, и только несколько танков. Безарин пришел к выводу, что у британцев кончились противотанковые средства, так что они не могли оказать серьезного сопротивления. Их машины носились, словно мыши, окруженные кошками. Когда танки Безарина ворвались на британские позиции, один из солдат опустошил магазин прямо в его командирский танк, а затем бросился на сорокатонную машину, размахивая винтовкой, словно дубиной. Безарин развалил его пополам пулеметной очередью.