и разочароваться и за что они теперь расплачиваются. Мы каждого пролетария в Красную армию принимаем с распростертыми объятиями.
Тем не менее, вопреки всем наговорам правых, мы имеем неплохие но своему социальному положению командные кадры. Участников гражданской войны среди командиров пехотных полков и дивизий 96,6 %, среди командиров кавалерийских полков и кавдивизий —97,5 %. Примерно такая же картина и с командирами батальонов. Среди командиров рот участников гражданской войны 70 %. Все эти командиры прошли с нами всю гражданскую войну. Разумеется, пролетарская революция для них дорога, как и для всякого рабочего и коммуниста. Бывших офицеров, на которых кивают правые и «левые», у нас в среднем комсоставе, основной массе командиров, всего 6,7 %. Всего же бывших офицеров в Красной армии 10,6 %, причем большинство из них – члены партии. Разговоры о том, что Красная армия руководится старыми царскими офицерами, – сейчас уже устаревшая и клеветническая болтовня: 10,6 % старых офицеров, тонущие в 51 % командиров-партийцев, большевиков, – это сущий пустяк. Этим можно пугать только малых ребят да тешить себя уклонистам некоторыми оппортунистическими иллюзиями.
В заключение коротко остановлюсь на правых делах и громких словах, которые мы здесь все слышали. Я не стану утомлять вашего внимания повторением того, что здесь говорилось. На XVI съезде, по-моему, дана сокрушительная, убийственная большевистская оценка выступлениям и действиям правых оппортунистов.
Я хочу остановиться только на одном эпизоде. Томский, выступая с этой трибуны, заявил следующее: «Нас (т. е. Рыкова, Томского, Бухарина) партия знает давно, мы – старые испытанные работники. Мы и раньше ошибались, и нас, меня, Томского в частности, Ленин бивал и бивал больно». Это очень характерное заявление, но оно было бы более правильным и по-большевистски более достойным, если бы Томский продолжил свою мысль и рассказал бы, что Ленин больно бивал не только его, а их всех, т. е. Томского, Рыкова и Бухарина, а также – за что бивал их Ленин. Это было бы интересно и поучительно.
Ленин их действительно бивал, и бивал за все то же, за что их теперь бьет съезд, за что их била партия. Они, и Томский немножко, и Рыков больше, и очень много Бухарин, в свое время «оппозиционно» грешили при Ленине, и за это их Ленин бил. Ленин в своем так называемом завещании записал в отношении Зиновьева и Каменева, что их дезертирство перед Октябрьской революцией было не случайно. Я думаю, что ошибки Рыкова, Томского и Бухарина и вытекавшее отсюда избиение или бивание, как здесь образно выразился Томский, их Лениным тоже было не случайно. Не случайностью также является и то обстоятельство, что Томский, Рыков и Бухарин на протяжении всего времени, когда мы с ними вместе работали после Ленина, когда они имели возможность основательно продумать, за что их бил Ленин и как они должны себя вести, чтобы избежать ошибок, – совершенно не случайно, что они этого не продумали и соответствующих выводов для себя не сделали. Наоборот, они сделали для себя как раз обратный вывод.
На самом деле, что произошло? Бухарин, Рыков и Томский вместе с нами, так сказать, единым фронтом, шли против «левых» оппортунистов, троцкистов и зиновьевцев. Мы громили их общими силами. Почему же немедленно, буквально на второй же день после того, когда мы еще не уничтожили, но уже поставили на колени «левых» оппортунистов, почему Рыков, Бухарин и Томский свернули с ленинского пути и пошли направо? Чем это объясняется? Объясняется это однако очень просто. При жизни Ленина их бивали, а если иной раз не так уж больно, то потому, что они не так много «грешили». Ведь при Ленине все-таки «грешить» групповщиной и уклоном было очень трудно. Ленин имел в сотни раз большую жесткость и крепость руки, чем товарищ Сталин, которого сплошь и рядом обвиняют в мягкости.
Но вот Ленина не стало. Партия должна была повести ожесточеннейшую борьбу с троцкистами, которые на словах прикрывались левыми фразами, а на деле вели нашу революцию к гибели. Томский, Бухарин и Рыков заодно с нами били «левых», но думали – теперь это стало яснее ясного – все время о правых делах. И как только партия покончила с «левыми», эта тройка быстро себя осознала, потом, немного потолковав между собой, обнаружила свое правое нутро и сразу же начала обвинять нас в «левизне», в троцкизме. Получилась этакая аберрация зрения, по-ученому выражаясь, или какое-то психологическое затмение у этих товарищей, причина чему, по-моему, кроется в следующем: дерясь с Троцким – Зиновьевым, правые думали, что вся ленинская партия приняла открыто правую программу, что она после разгрома «левых» оппортунистов пойдет по новому – правому – пути, по пути сдачи наших позиций, по пути ликвидации генеральной линии, но пути уступок мелкой буржуазии, по пути «спуска на тормозах». И когда этого не случилось, произошел разрыв между нашей ленинской партией и Бухариным, Рыковым, Томским и др.
Вот об этом нужно было бы порассказать Томскому.
Когда правые, умолчав об этом, спрашивают, за что же вы нас сечете, мы-де признали свои ошибки, мы готовы работать, когда Томский взывает к съезду – дайте поработать, нельзя же без конца каяться, проверьте меня на работе, то у нас, особенно у тех, кто непосредственно соприкасался на протяжении всех этих лет с Рыковым, Бухариным, Томским, Углановым на практической работе, у меня лично, грешного, возникают большие сомнения в возможности «выздоровления» этих товарищей. Болезнь эта – правая болезнь, как и всякая другая болезнь оппозиции, напоминает коросту, своеобразную чесотку, от которой почти невозможно: или очень трудно излечиться (смех), тем более если лечащийся сам не обнаруживает особенно большого желания излечиться. Этот грех за правыми водится. Прошло немало времени с момента подачи ими заявления об отказе от своих оппортунистических взглядов, а что на деле ими сделано, чтобы доказать партии, пролетариату искренность своего отказа от оппозиции, действительный поворот в сторону партии и ее генеральной линии? Ровно ничего для этого не сделано.
Когда буквально на второй день после XV съезда Рыков, Томский и Бухарин показали свое истинное лицо, начади на наших глазах праветь и выступать против политики ЦК (особенно по вопросу хлебозаготовок), которая была единственно правильной, единственно возможной политикой в наших условиях, мы принимали все меры товарищеского воздействия на правых лидеров. Нам сперва казалось, что это – временное заблуждение, вызванное обнаружившимися трудностями. Но, невзирая на все наши старания, на всю нашу добрую волю помочь товарищам, невзирая на ангельское, я бы сказал, если бы на большевистском съезде было уместно такое выражение, терпение, проявленное всеми членами Политбюро в отношении Бухарина, Томского и Рыкова, а в особенности в отношении первых двух, на протяжении чуть ли не восьми месяцев саботировавших решение Политбюро и волю ЦК, – все это впрок не пошло.
Будет ли им впрок XVI съезд партии, смогут ли они найти в себе настолько большевистской смелости, храбрости и стойкости, чтобы заявить о своих политических ошибках и сказать, что они намерены делать для того, чтобы стать действительно в ряды нашей большевистской партии и вместе с ней идти по труднейшим путям, которые одни ведут нас к окончательной победе, – ближайшее будущее покажет.
1930 г.
Стахановское движение в стране и армии
(из речи К. Е. Ворошилова на первом Всесоюзном совещании рабочих и работниц – стахановцев, 17 ноября 1935 года)
Товарищи! Я счастлив, что на мою долю выпала возможность передать вам, лучшим людям лучшего в мире рабочего класса, братский привет от нашей славной, доблестной Красной армии. Стахановцы – люди первого разряда нашего прекрасного рабочего класса – являются наиболее близкими, наиболее понятными, наиболее дорогими нашим красным бойцам, Рабоче-крестьянской Красной армии в целом.
Красная армия с особенным вниманием следит за тем, что происходит в нашем рабочем классе за эти последние месяцы.
Стахановское движение, охватывающее все большие и большие слои рабочих нашей страны, не может не интересовать живо и непосредственно нас, Красную армию, нас, командиров, политработников, бойцов, инженеров и техников. Могучий народный поход за высокую социалистическую производительность труда близок нам всем не потому только, что Красная армия есть неразрывная, неотделимая часть нашей великой родины; не потому только, что бойцы Красной армии – это вчерашние ударники заводов и фабрик, колхозов и совхозов, железных дорог и других предприятий социалистического государства; не потому только, что наши бойцы и младшие командиры – это завтра снова работники народного хозяйства. Красная армия внимательнейшим образом изучает новые, лучшие образцы работы, которыми, как оказывается, можно буквально чудеса творить, чтобы немедленно переносить их и в свою работу, во все отрасли боевой подготовки вооруженных сил Советского Союза.
Красная армия уже и теперь имеет в своих рядах не одну тысячу людей, которые с полным правом могут называться стахановцами. Как вы знаете, Красная армия непосредственно не производит материальных ценностей, но она принимает самое активное участие в производстве наиболее дорогого, наиболее важного, наиболее ценного из капиталов – по выражению нашего Сталина – в производстве кадров, она растит, формирует и шлифует людей.
Красная армия уже дала стране не одну сотню тысяч великолепных работников и организаторов производства во все отрасли социалистического хозяйства.
Красная армия и сейчас стремится не только не отставать, но по возможности и опережать другие отрасли государственного организма, чтобы оправдать во всех отношениях свое ответственное назначение в системе пролетарского государства.
Мы вырастили в наших воздушных силах и имеем сейчас в своей авиации таких людей, которые по праву считаются лучшими авиаторами мира. Не говоря уже об известных всем именах Героев Советского Союза, можно было бы назвать сотни людей авиации, представляющих собой образец современного социалистического работника в области овладения воздухом, в области овладения самым мощным, самым современным оружием борьбы – авиацией.