Нобору встал и первым вышел на улицу через кухонную дверь. Ну и нахал, подумал Нобору, он, мол, «не кто попало, а Мацудзиро Такада». Вслед за ним вышли Ёхэй, Мацудзиро, Тёдзи и Косукэ.
— Нам сюда, — сказал Тёдзи и двинулся по дороге к пустырю.
Уже стемнело, в окошках бараков зажглись огни, дым из очагов стелился по земле, по улице, словно чертенята, с криками носились ребятишки.
Бараки остались позади, дорога пошла на подъем и вскоре вывела к пустырю, на противоположной стороне которого виднелась скала с возвышавшимся на ней особняком. Пустырь зарос высокой травой. Трава высохла и при малейшем дуновении ветерка неприятно шелестела. Чуть поодаль виднелись две сосны с причудливо изогнутыми ветвями.
Тёдзи приблизился к соснам и, внимательно оглядевшись по сторонам, сказал:
— Где-то здесь.
— Что это значит — «где-то здесь?» Что ты имеешь в виду? — спросил Мацудзиро.
— Место, где спрятан документ, — ответил Тёдзи. — Пожалуйста, подойдите сюда.
Мацудзиро поглядел на Нобору. Тот сделал знак рукой, предлагая ему идти первым. Мацудзиро в нерешительности потоптался на месте, потом двинулся в сторону Тёдзи.
— Чуть правее, — предупредил Тёдзи, поглядывая то на скалу, то на сосны.
Мацудзиро сделал несколько шагов вправо.
— Еще немного. — Тёдзи понизил голос и присел на землю. — Еще шаг.
Мацудзиро шагнул и, взмахнув руками, исчез из виду.
Все произошло так внезапно, что Нобору в первый момент ничего не понял. Падая, Мацудзиро закричал, потом его крики стали глуше и, казалось, доносились уже откуда-то из-под земли.
— Это и есть «колодец», — пояснил Ёхэй. — Мацудзиро туда свалился. Мы заранее проверили: воды там нет, ядовитых испарений — тоже. Говорят, в давние времена в этот колодец сбросили девочку по имени О-Кумэ — там она и погибла. С тех пор его так и прозвали — «Колодец О-Кумэ» — и, чтобы детишки случайно в него не провалились, накрыли каменной плитой и огородили. Мы знали об этом и решили сыграть с Мацудзиро злую шутку.
— Прикуси язык, Ёхэй. Сейчас еще не время рассказывать, — перебил его Тёдзи. — Эй, Масакити, где ты там? Давай сюда фонарь.
— Ну как, все сошло гладко? — спросил Масакити.
— Полный порядок. Он угодил прямо в колодец. Сейчас воет там, как собака. Должно быть, пробрало до печенок. Давай фонарь!
Нобору, не произнося ни слова, наблюдал за их действиями.
— Поскольку вы свидетель, — обратился к нему Тёдзи, — подойдите поближе и слушайте, о чем мы будем говорить с этим негодяем.
Нобору кивнул. Небо было еще светлое, а на пустыре под скалой уже сгустились сумерки. Ветер усилился, сухая трава зашелестела громче. Фонарь тускло освещал лица пятерых мужчин, сгрудившихся у колодца. Тёдзи осторожно приблизился к самому краю зиявшего в земле отверстия, края которого слегка осыпались во время падения Мацудзиро.
— Эй, Такада, как вы там себя чувствуете? — крикнул Тёдзи, склонившись над отверстием.
Со дна донеслись вопли, отражавшиеся эхом от стенок колодца, но слов разобрать было нельзя.
— Похоже, с вами все в порядке, раз вы так громко орете. А теперь послушайте, что я вам сейчас прочитаю. — Тёдзи вытащил из-за пазухи свернутый в трубочку документ.
— Хорошенько прочисти уши, — крикнул Ёхэй.
— Не мешай, — оборвал его Тёдзи, потом снова склонился над колодцем и начал излагать Мацудзиро содержание документа. — Девятнадцать лет тому назад пятнадцатого октября ты случайно свалился в этот колодец. Тебе тогда было четыре года. Ты был единственным сыночком, и отец в тебе души не чаял. Когда ты исчез, его чуть не хватил удар. Он нанял людей, прочесали всю округу, но тебя не нашли. Тогда твой отец обратился к гадалкам, заказал молитвы в храмах, но все было напрасно. Он решил, что тебя либо украли и увезли в чужие края, либо ты погиб. На четвертый день, когда отец твой совсем отчаялся, тебя случайно нашел на дне этого колодца один человек, который жил в принадлежавших твоему отцу бараках. Он обвязался веревкой, спустился в колодец и вытащил тебя наверх. Позвали доктора. Он осмотрел тебя и сказал, что вряд ли удастся спасти...
Со дна колодца больше не доносилось ни звука, голос Тёдзи особенно громко звучал в царившей вокруг тишине.
— Тем не менее ты выжил, — продолжал Тёдзи. — Можешь себе представить, как счастлив был твой отец. Он сказал, что этого никогда не забудет и завещает своим детям и внукам помнить о таком благодеянии. В благодарность за найденного сыночка он пообещал не взимать плату с двадцати четырех семейств, проживавших в его бараках, и скрепил свое обещание документом, который я держу сейчас в руках. Единственное условие, которое он поставил, — это хранить документ в тайне. Тебе в ту пору исполнилось всего четыре года. Ты еще ничего не понимал, и отец надеялся, что с годами ты забудешь о случившемся. Ему не хотелось, чтобы кто-нибудь омрачил твою жизнь напоминанием об этом несчастном случае. Как видишь, обещание дал твой отец по доброй воле. Надеюсь, теперь ты убедился в этом, Такада? Те, кто поставил свои подписи под документом, сдержали свое слово. Вот почему до сегодняшнего дня мы не считали себя вправе разглашать, почему твой отец освободил нас от платы за жилище.
Тёдзи рассказал, каким образом обнаружили документ в домашнем алтаре, куда его припрятал отец Какудзо, и в заключение добавил:
— Теперь ты знаешь все. Ты заявил, что обещание твоего отца — пустая бумажка. Тогда мы предложили платить за жилье, но ты не пожелал даже слышать об этом, и нам ничего не оставалось, как принять свои меры. Вот ты и очутился в том самом месте, откуда тебя вытащили девятнадцать лет тому назад.
Со дна колодца донеслись вопли. Усиленные эхом, они напоминали жалобный вой попавшего в западню зверя.
— Эй, не ори так, а то все силенки выорешь. Здесь место безлюдное: сколько ни кричи — никто не придет на помощь. В свое время мы тебя спасли, но, если теперь не пойдешь на наши условия, подохнешь в этом колодце. А теперь прощай. — Тёдзи подал знак, и Ёхэй с остальными надвинули на отверстие каменную плиту.
— Теперь вам понятно, почему мы заранее не раскрыли свои планы, — сказал Тёдзи, обращаясь к Нобору, — иначе бы вы отказались быть свидетелем.
— Кто знает! — усмехнулся Нобору.
— Он вынудил нас пойти на это. Теперь у него есть время подумать... А пока пойдем к Какудзо и еще раз почитаем документ. Должно быть, он ждет не дождется нашего возвращения.
— Но я надеюсь, вы не оставите Такаду в колодце, — сказал Нобору.
— Все от него зависит, — неопределенно ответил Тёдзи. Они вернулись к Какудзо, предупредив ожидавших своего господина телохранителей, что он ушел домой. Нобору вручили документ, который он внимательно изучил и убедился, что Тёдзи правильно и во всех подробностях изложил Такаде его содержание.
— Я не хочу вмешиваться в ваши дела, но, раз вы пригласили меня как свидетеля, предупреждаю: если с Такадой что-нибудь случится...
— Уверяю вас, — перебил его Какудзо. — Мы ничего не сделаем такого, что доставило бы вам неприятности. Когда все решится, мы обязательно вас известим.
Нобору простился и пошел в больницу. На пятый день, во время очередного визита Нобору, Какудзо сообщил: «Все закончилось благополучно».
— Вчера вечером мы его вытащили из колодца, — сказала О-Танэ. — Мы будем жить в этих бараках на прежних условиях.
— А вы не боитесь, что он отомстит?
— Не думаю. Пребывание в колодце, должно быть, пошло ему на пользу, так что он добровольно поставил на том самом документе свою подпись и приложил личную печатку.
— Похоже, несладко ему пришлось, — пробормотал Нобору.
— А мы все же решили отныне платить за жилье... Ой, больно! Нельзя ли поосторожней, доктор! — застонал Какудзо, когда Нобору снимал с раны пластырь.
Ростки подо льдом
В середине декабря из аптеки «Окакудо» сообщили о поступлении очередной партии лекарств, и в больнице Коисикава все врачи, включая Ниидэ, занялись составлением заказов. Ниидэ даже отменил по этому случаю очередной обход больных. Нобору в тот день собирался посетить своих родителей в Кодзимати, причем Ниидэ трижды напоминал ему об этом. Но он решил отложить свой визит, чтобы помочь Мори.
В два часа они отправились в столовую выпить чаю. Мори сообщил ему, что сумасшедшая О-Юми в крайне тяжелом состоянии и протянет дней десять, не больше. Периоды улучшения состояния наступают все реже, аппетит то резко ухудшается, то непомерно возрастает. Длительная бессонница и приступы буйного помешательства совершенно истощили ее организм. Последние дни О-Юми отказывается принимать пищу, не узнает окружающих.
— Вчера приходил ее отец, — продолжал Мори. — Худощавый мужчина лет пятидесяти. О себе он говорил мало, даже не сообщил, где живет. Красная Борода ничего о нем тебе не рассказывал?
Нобору отрицательно покачал головой.
— Я с ним встречался. У меня сложилось впечатление, что он крупный торговец, но собирается отойти от дел. Когда заходил разговор о дочери, он не мог сдержать слез.
Мори налил себе еще одну чашку чаю. Затем они снова занялись лекарствами.
— А отец О-Юми ничего не говорил о доме, который для нее построил? — спросил Нобору.
— Он сказал, что сдержит обещание и передаст его в дар больнице... Кстати, ко мне приходил на переговоры Ино.
— На какие еще переговоры?
— Похоже, его беспокоит будущее О-Суги: если сумасшедшая умрет, ей придется уехать к родителям, а он этого не хочет. Ворвался ко мне, когда я беседовал с отцом О-Юми, и заявил, что должен немедленно со мной переговорить — мол, от этого разговора зависит его будущее.
— Вот как!
— Он прямо так и сказал. — Мори расхохотался. — Потом заявил, что намерен жениться на О-Суги, а если я пожелаю узнать о его прошлом, то все необходимые сведения могу получить у плотника Токити, проживающего в Сакуме. Ино поклялся, что сделает все, чтобы О-Суги была счастлива до конца дней.