— И быстренько угодили в депутаты — комсомолка, активистка, красавица. Может, еще и спортсменка?
— Напрасно иронизируете. Молодые и красивые тоже, наверное, надоедают. Один раз можно выбрать за то, что молодая, другой раз — за красоту. Но я ведь по пятому кругу пошла… Мне просто повезло, что я работала с прекрасными людьми, которые оказывали мне свое доверие. У меня в жизни ни с кем конфликтов, расхождений не было. Я всегда старалась объединить, сделать другим хорошее. Может, и нескромно об этом говорить, но, когда, например, мне как бригадиру выделялась какая-то премия, я отдавала ее бригаде. 40 рублей, 50… Тогда это деньги были. Начальник ругался: зачем ты свое отдаешь? А я иначе не могла. В этом месяце одним помогу, в следующем — другим. У меня даже отпетые бездельники начинали хорошо трудиться.
— Извините, Сажи, но, может, за эту вашу покладистость, умение ладить с людьми вас и выбирали в депутаты? Руководство вы устраивали: товарищ проверенный, фортель не выкинет. В последний раз вас ведь вообще выбрали депутатом от КПСС. В эту сотню избранных, как я понимаю, случайные люди не могли попасть. Тем удивительнее ваше антигорбачевское заявление на IV съезде. До того ведь, кажется, вы себя революционными речами не проявили?
— Я самостоятельный человек, во мне долго зрело решение, наконец я отважилась громко сказать свое мнение с трибуны.
Потом распускали слухи, что меня кто-то науськивал, подбивал выступить против Горбачева. Ничего подобного. Те, кто меня знает, подтвердят: нельзя заставить меня сделать что-то против моей воли. Я всегда говорю то, что думаю. В Горбачеве я разобралась давно. Не стану уверять, что я ясновидящая или предсказательница, но чего стоит этот человек, я поняла быстро. Мы еще с мужем спорили, Саиду очень нравился Горбачев. Но меня не проймешь демагогией, я сразу почувствовала неладное, когда увидела, что Горбачев в своих речах не говорит о дисциплине, порядке. Эге, думаю, тут дела не будет! Так и оказалась. В нем с самого начала была заложена разрушительная сила, уже в конце 85-го года я говорила, что такой курс приведет к развалу.
— Лично вы с Михаилом Сергеевичем встречались?
— Ни разу.
— Даже став депутатом от КПСС, вы не проходили собеседований, консультаций у генсека?
— Что вы! Нас только на пленумы ЦК приглашали.
— А с Ельциным вы знакомы?
— К нему я никогда никаких симпатий не испытывала. Даже внешний вид его меня раздражал. Эти страшные диктаторские замашки, этот человек стремился к единовластию. Ему надо всех размести, уничтожить, чтобы воцариться самому.
Я это на расстоянии чувствовала. Когда, случалось, он шел мне навстречу, я старалась свернуть куда-нибудь, чтобы не сталкиваться. Хотя, подходя ко мне, Ельцин подавал руку, здоровался, я отвечала, но мне это было неприятно.
Бывает такая антипатия, которую и словами трудно передать.
— Сажи, что вы думаете по поводу чеченской мафии, вокруг которой столько разговоров?
— Преступность не имеет национальности. Можно говорить о чеченской, русской, узбекской мафии, но уголовники не признают родства крови, для них нет ничего святого.
— Но вам соплеменники не предлагали здесь, в Москве, свои услуги — наблюдение, охрану и т. д.?
— Как правило, эти люди на меня не выходят. Однажды была какая-то попытка приставить ко мне телохранителей, это как раз после съезда в Воронове, когда сыпались угрозы, но я от охраны отказалась быстро. Я хочу чувствовать себя свободной. Я не нуждаюсь ни в чьих деньгах, ни в чьей помощи.
— Вы союзница Дудаева?
— Когда хотели ввести чрезвычайное положение в Чечне, я не Дудаева защитила, а свой народ, тех мальчиков, которых намеревались бросить в кровавую мясорубку для удовлетворения амбиций Хасбулатова, Руцкого, Ельцина. Я знала, что может быть страшная кровь, море горькой крови. Я отдавала себе отчет, что Дудаев и его власть не принесут счастья республике и ее народу, но и допустить насильственного свержения Дудаева я не могла. Как я могу быть за Дудаева или против? Они же все, словно бройлеры из инкубатора, наши правители. Похожи друг на дружку и заняты одним — развалом нашей великой страны.
Дудаев — зависимый человек, стоящие за его спиной диктуют ему линию поведения. Это беда Джохара. Я не нахожу ему оправдания.
— Сажи, давайте подбросим пищи вашим недругам. Скажите, за два с половиной года последнего депутатства вы много раз ездили за границу?
— По линии Верховного Совета ни разу. Таких, как я, не пускали.
Единственный раз вместе с представителями группы «Союз» я ездила в Ирак, чтобы собственными глазами убедиться, что там происходит.
— Вы ездили поддержать Саддама Хусейна?
— Я просто знала, что в газетах пишут и по телевидению показывают ложь. Нас долго не хотели пускать, точнее, выпускать из Союза. И все же мы прорвались. Это было в марте 91-го, уже после войны. Я увидела, что американцы бомбили мирные объекты. Первое, что они сделали, это с лица земли стерли поселок, где работали советские специалисты. Наши друзья американцы, так желающие нам добра! В Багдаде разрушили красивейшие памятники архитектуры, которые, конечно, не могли иметь никакого военного значения. Цель была другая — унизить, оскорбить народ. Американцы разбомбили комбинат детского питания, крупнейший в Ираке. Это чтобы возмутились матери, когда их дети будут умирать от голода, чтобы женщины прокляли Саддама. Но этого не случилось, иракский народ оказался крепким орешком. Вернувшись в Союз, я рассказала обо всем увиденном. Поэтому, конечно, меня больше никуда не пускали. Я бы везде говорила правду, не поливала Родину помоями, не зарабатывала бы доллары у наших врагов…
Еще раз в Ираке я побывала осенью 92-го. Ужасно, когда наверху находятся трусы и предатели. Переводчик Саддама Хусейна во время первой поездки сказал нам: «Мы никогда не забудем, как после начала американской бомбардировки Багдада Горбачев позвонил Саддаму и дрожащим голосом умолял не наносить ответного удара. Саддам не стал слушать, бросил трубку». Стыдно за таких руководителей, как наши. Запад умело вычленил слабое звено, сделал ставку на людей типа Горбачева, Ельцина, Бурбулиса, доверив им развал СССР. Но пусть они за рубежом не радуются.
Государство — это надстройка, существует союз народов. Мы все равно будем вместе.
— Вы коммунист?
— Да, я не вышла из членов партии, не бросила партийный билет, когда это стало выгодно. У меня жизненный принцип: предавший единожды предаст вновь. Поэтому я никогда не стану предателем из-за личных выгод. Для меня сегодня очевидно, что наши руководители не были коммунистами, они были предателями. Не уподобляться же мне им, в самом деле?
— Какие чувства вы испытываете к гекачепистам?
— Хорошие. Они желали блага стране, но их подвела нерешительность. О планах ГКЧП наверняка знал Горбачев, не было никакого заточения в Форосе, он в своей обычной манере хотел пересидеть трудный момент. Не исключаю, все знал и Ельцин и блестяще разыграл свою козырную карту. Впрочем, и Горбачев не остался внакладе. Сегодня он разъезжает по всему миру, собирает дань за проделанную работу.
— Сажи, вчера вы отмечали день рождения. Много было гостей?
— Я специально никого не зову, приходят только близкие люди. Был случайно оказавшийся в Москве заместитель генерального директора моего завода из Грозного. Как видите, старые товарищи от меня не отворачиваются. А вообще я не люблю день рождения и Новый год.
— Почему?
— Становишься старше, что-то уходит из жизни, а так хочется остаться молодой!
— Какие же праздники вы любите?
— Первое мая. Я человек труда, потому в этом нет ничего странного. Еще любила 7 ноября.
— А как вы отдыхаете?
— Сложный вопрос. Я с 89-го года не была в отпуске. Сколько раз порывалась уехать куда-нибудь, но обязательно находятся неотложные дела. До отдыха ли сегодня?
— Поликлиника 4-го управления, или как оно сейчас называется, вас обслуживает?
— Меня давно открепили. Заболела тут недавно, позвонила врачу, которая меня раньше наблюдала, та говорит: приходите, конечно, посмотрю. А охранник у входа в поликлинику не пустил… Пришлось заниматься самолечением, ничего, жива-здорова, хотя еще покашливаю…
— Вы пользуетесь депутатским удостоверением? По нему в Кремль ходите?
— Если уж в поликлинику не дали больному человеку зайти, то в Кремль и подавно с таким мандатом не пустят. Нам с января 92-го даже на Калинина, 27, где раньше работали комитеты и комиссии Верховного Совета, ходу нет. Они считают этот мандат недействительным, а я другого мнения. Все еще вернется на круги своя.
— Вы помните, когда впервые в Кремль попали?
— Это было на XXVI съезде КПСС, делегатом которого я была. Врезалось в память, какие дифирамбы пел Горбачев «дорогому Леониду Ильичу».
— Тогда делегатам что-то дарили?
— Дипломат, мыло, какие-то духи и набор ручек. Дипломат я отдала золовке, он такой был аккуратный, бордовый, сестра мужа с ним пять лет в институте проучилась.
— А депутатские наборы практиковались?
— По-моему, все ограничивалось папками, ручками, блокнотами, мелочовкой всякой.
— Вопрос с пропиской мы с вами уже обсуждали. Осталось выяснить с гражданством. Чечня, кажется, вводит свое. Примете?
— А почему я должна его брать? Я гражданин Советского Союза.
— Но если Дудаев поставит условие?
— Пусть он себе условия ставит! Что, он мне давал жизнь, чтобы сейчас диктовать? Пусть в своей семье командует. Это и к Ельцину относится, и ко всем остальным. Только народ может ставить условия.
— А вдруг получится как с удостоверением народного депутата СССР и паспорт Советского Союза будет иметь примерно такие же полномочия, как проездной билет за прошлый месяц?