Имена сыновьям выбирала жена… бывшая жена. Стоит забыть приставку «бывшая», и я переношусь в иное время, в прошлое, когда мы были семьей: отец, мать и двое детей, привезенных из Испании. Узнав, что я не могу подарить ему внуков, тесть связался с каким-то монастырем в Мадриде. Я до сих пор помню имя той монахини: сестра Мария Гомес Вальбуэна. Она занималась торговлей детьми, как и мои родители, но с благословения церкви и под прикрытием рясы.
– Мы хотим белых внуков, похожих на нас, – объяснил отец Грасьелы, когда я спросил, зачем ехать в Испанию, если здесь найти ребенка проще простого (кому, как не мне, знать). – Мы – испанцы, – заявил он, подчеркнуто не включая в это число меня с моей смуглой кожей. В конце концов, мое бесплодие оказалось благословением для тестя, позволив их белой семье сохранить цвет и расу.
Сестра-аист принесла нам двух новорожденных после четырехмесячного пребывания в Мадриде – достаточный срок, чтобы развеять сомнения относительно материнства Грасьелы. Я поддержал легенду и сочинил отличную историю о ее беременности. Они не братья, у них разные матери. Мальчиков показали тестю: платил он, так как жалованье подающего надежды журналиста и писателя не могло покрыть цену двух европейских детей. Он не смог выбрать и купил обоих. Мы спасли ребятишек от франкизма и подарили им новую жизнь, уверял гордый дедушка.
Мы никогда никому не говорили об усыновлении или о покупке. Моя бывшая советовалась с несколькими психологами, стоит ли сказать детям правду, но тесть запретил, и вопрос закрыли. Андрес, Антонио, Грасьела и я – семья из четырех незнакомцев, уравнение, из которого со временем вычеркнули паршивую овцу.
Когда сыновья приходят в дом, где мои родители продавали детей, я думаю, что, возможно, их покупка стала как бы восстановлением мирового порядка.
30
Суббота, 14 сентября 1985 г.
18:00
Леопольдо Лопес подходит к одному из братьев Эванхелины и кладет цветочную композицию в изножье гроба, возле которого пятеро братьев Монтеро несут вахту.
– Я не знаю, чего они ждут, давно пора посадить этих ублюдков Франко и Переду, – повторяет сестра Эванхелины каждому, кто подходит, чтобы выразить соболезнования.
– Говорят, Франко сбежал в Штаты, – шепчутся присутствующие, но никто не осмеливается спросить у семьи.
Возле гроба в стороне ото всех стоит Беатрис, дочь Эванхелины. Не подпуская к себе никого, она шепотом извиняется перед матерью за то, что не защитила ее от отца.
За несколько часов до бдения Франко вылетел в Хьюстон, приняв столько обезболивающих, что проспал всю дорогу. Его перевезли в больницу прямиком из аэропорта и, пока шло прощание с Эванхелиной, сделали операцию на колене. Очнувшись от наркоза, Умберто первым делом ощупал голень – на месте – и с улыбкой на губах снова заснул.
Рано утром позвонил Эстебан и попросил срочно увидеться там, где их никто не подслушает, то есть не в общественном месте и даже не в гостинице. Договорились встретиться в клинике, как только Лусина закончит прием пациентов.
– Я думаю, что убийца – Хулиан, брат Игнасио, – говорит судмедэксперт, ставя портфель на пол, и неохотно садится – больше для того, чтобы угодить Лусине, указавшей им на два стула. Лично он предпочел бы постоять, вот уже несколько дней Эстебан не знает покоя.
– То есть как? – спрашивает Элена.
Ей не нравится кабинет Лусины, она предлагала Эстебану встретиться в другом месте: «Лучше у тебя дома». Однако Лусина возразила, что ей легче увидеться с ними после консультации. «Сколько раз я здесь была? – вспоминает Элена. – Пять? Шесть?» И каждый раз ждала известий о беременности. После пятого или шестого она стала искать другие варианты за пределами города.
– Кабинет плохих новостей, – проговаривается Элена вслух.
– Что? – спрашивает Лусина.
– Так я называла твой кабинет всякий раз, когда приходила: кабинет плохих новостей.
– Элена, мы можем сосредоточиться на том, для чего собрались? – призывает Лусина и просит Эстебана продолжать.
«Мы можем сосредоточиться?» – мысленно передразнивает Элена, двигая плечами и ртом.
Эстебан молча смотрит на обеих и через несколько секунд возобновляет рассказ.
– Один мой коллега работает в Федеральной прокуратуре, и я попросил его навести справки насчет заключенного Хулиана Конде Санчеса в тюрьме «Санта-Марта-Акатитла». Он сообщил, что Хулиана там больше нет. Вышел. Отбыл свой срок.
– Мой брат Хесус помнит тот день, когда Хулиан оставил меня с Исабель и попросил увезти подальше, чтобы спасти, потому что Мануэль собирался меня убить.
– Хулиан? Это он отдал тебя Исабель? А Игнасио хотел тебя убить? – прерывает Элена.
– Я дважды спросила Хесуса: «Ты уверен, что это был Хулиан?» И он дважды подтвердил. Хесус винит меня во всех семейных несчастьях. Когда ему исполнилось четырнадцать, Исабель оставила его с сеньорой Флорес, чтобы у него была стабильная жизнь и возможность учиться. Они с Исабель редко виделись, он так и не простил матери, что она его бросила.
– Хулиан больше не в тюрьме. Он вышел. Отбыл свой срок, – повторяет Эстебан.
Лусина откидывается на спинку стула.
– Вышел? Когда? – спрашивает она, глядя на него во все глаза.
– Почти два месяца назад.
– Поэтому ты думаешь, что убийца – именно он?
– Кто еще? Элена, на фотографиях, которые подбросили под дверь, было написано: «Найди меня». Ты сказала, что Игнасио отправился искать кого-то, – он понял, что их убил Хулиан, как и других женщин.
– Думаешь, Хулиан здесь? В городе?
– Не знаю, Луси, не знаю.
– Если написанное моим… Игнасио… Мануэлем… правда… Как и назвать, не знаю!.. Если Хулиан хотел меня убить, то, возможно, хочет убить и моего сына. – Лусина встает со стула. – Мне нужно забрать ребенка и уехать отсюда. Не знаю куда. У меня больше нет родственников. Я не могу вернуться к прежней жизни. Мотаться туда-сюда. Убегать. Не могу!
– Успокойся, Луси, успокойся. – Эстебан подходит к женщине и берет ее за плечи. – Ты не одна, я с тобой, – говорит он и притягивает ее к себе.
– У моей семьи есть дом в Сьерра-Горде, может, тебе поехать туда на несколько дней? – вклинивается Элена.
– Нечестно обрекать моего сына на такую жизнь, какую вела я.
– Я должен сообщить о своих подозрениях прокурору и судье, сегодня утром Мигель Переда подал заявление об отставке. Похоже, его задержали для допроса, или, по крайней мере, так говорят, чтобы успокоить волнения, поднявшиеся после той фотографии и демонстрации. Может, если бы ты с сыном переехала ко мне, нам всем стало бы спокойнее.
Лусина не отвечает. Она снова чувствует себя как в детстве: незащищенной, напуганной, уязвимой.
– Мне было двадцать, когда умерла мать. Без нее я ощущала полнейшую растерянность. В конце концов осталась в университете и работала как могла. В то время мне помогал брат, он думал, что мама этого хотела бы. Я познакомилась с будущим мужем в Гуанахуато, и мы переехали сюда уже после свадьбы. Понемногу я забыла о страхе, надеялась, что брак меня спасет. Я никогда не рассказывала о своей жизни до нашей встречи; в этом я похожа на отца: тоже могу сочинять небылицы. Для мужа я была просто сиротой, у которой нет другой семьи, кроме брата, а с ним я не поддерживала связь.
– Я сейчас же отправлюсь в офис прокурора и расскажу все, что нам известно на текущий момент, – говорит Эстебан.
– Ты что-нибудь выяснил насчет туфель? – спрашивает Элена.
– Нет, ими я еще не занимался. Возможно, они принадлежали жертвам Хулиана.
– Но в рукописи упоминаются только три мертвые женщины, а туфель девять.
– Знаю. Надо отправить их на исследование в лабораторию, здесь мы с ними ничего сделать не сможем.
– А что насчет Хулиана? Мы даже не знаем, как он выглядит.
– Вообще-то знаем, Луси, у меня есть фотография, полученная по факсу из тюрьмы.
Эстебан достает из портфеля папку и кладет на стол листок с лицом молодого парня.
– Давно она сделана? – спрашивает Элена.
– Мне сказали, недавно. Он выглядит очень молодо.
Лусина кивает, изучая лицо на бумаге.
– Не похож на убийцу, правда?
– Да. – Элена пытается найти черты Игнасио в лице мужчины с короткими темными волосами, густыми бровями, маленькими глазами, широким ртом и выраженными скулами. – Он совсем не похож на Игнасио.
– Ты уверен, что это Хулиан?
– Да, Луси, мне прислали все досье. – Эстебан достает еще одну папку. – Здесь он рассказывает о смерти Клары – то, что мы уже знаем из рукописи. Его посадили за убийство Клары.
– О господи…
– Я должен спешить к прокурору, не хочу иметь дело с местными законниками, лучше сообщу о своих подозрениях наверх. Буду держать вас в курсе. Луси, ты в порядке? Поехали со мной, если хочешь.
Лусина задумывается на несколько секунд.
– Мы можем забрать моего сына из школы? Мы подождем в машине, пока ты будешь говорить с кем нужно. Хорошо?
– Да, да, отлично.
На улице Элена наблюдает, как они идут к машине Эстебана, и непроизвольно оглядывается по сторонам в поисках лица, похожего на то, которое только что показал им судмедэксперт.
31
Воскресенье, 15 сентября 1985 г.
8:10
Новость не появляется в «Вестнике Альенде»: ввиду отлета Умберто Франко в Хьюстон издание фактически перестало существовать. Рекламодатели расторгли контракты через день после демонстрации, на которой фотография Мигеля Переды, Умберто Франко и Клаудии Косио разошлась бо́льшим тиражом, чем у самой газеты. Владелец «Обозревателя Альенде» Антонио Гомес публикует заметку вместе со снимком, который отказался разглашать ранее. Заголовок гласит: «Бывший следователь прокуратуры Мигель Переда Агилар арестован».
Как поясняется в тексте, местонахождение Умберто Франко неизвестно, а правоохранители пришли к выводу, что Рикардо Альмейда выстрелил в результате нападения Франко. Также сообщается, что Эванхелину Монтеро избили перед тем, как она «случайно упала» (кавычки умышленны) и разбила голову о камень. В конце приводятся слова сестры погибшей о том, что Эванхелина годами подвергалась физическому и психологическому насилию со стороны Умберто Франко. В заметке говорится и о Мигеле Переде, арестованном по подозрению в изнасиловании и педофилии. В завуалированной форме ставится под сомнение его возможная вина в убийстве.