о себе, что она вступает в новую фазу жизни. Затем – о Джаспере и о желании быть замечательной матерью. И далее – о своем успехе с «Эпифани» и фермерским приютом. Она распечатала этот файл и дважды прочитала свои слова вслух, всем сердцем веря каждому утверждению.
Женщина потянулась за своим дневником. Последний раз она открывала его три года назад, когда они еще были счастливы в Вермонте. Марго записала дату и затем: «Я вернулась. Марго вернулась. Он больше не будет изводить меня. Два дня как я – новая и уже ощущаю разницу! Увидимся завтра. Я люблю тебя, Марго Пирс».
Пора было проведать Таннера – подрядчика. Она вышла через боковую дверь и пошла по выложенной плиткой дорожке к тому, что когда-нибудь станет «Эпифани». Фасад гостиницы украшали огромные деревянные двери, которые она нашла в «Секонд Юз»[47] в Сиэтле. Они были идеальны для того, чтобы приветствовать ее будущих гостей. Марго открыла правую створку и увидела Таннера, сидящего на ступеньках, болтающего по телефону. Опилки и гвозди валялись на полу повсюду – знак того, что впереди еще много месяцев работы. Но восстановленные вручную тесаные балки, идущие вдоль потолка, и грубый кирпич лестничного колодца обнаруживали проблески будущей европейской атмосферы.
Таннер Хендерсон каждый день носил одно и то же: синие джинсы «Дикис», рабочие ботинки «Ред Вингз» и короткую серую рубашку. За ухом у него торчал оранжевый карандаш. Марго как-то подумала, что он хорош собой, со своими светлыми волосами и бородкой. Теперь, наблюдая за ним, она видела человека, которому не могла доверять, человека, который был себе на уме, человека, с которым ей придется нянчиться до самого конца проекта. Заменить его она не решалась из страха, что новый будет еще хуже. Мужчины любили использовать ее в своих интересах.
Он вытянул палец, прося у нее минуту, и произнес в трубку:
– Перезвоню позже.
Дав отбой, он встал и спросил Марго:
– Ну, как дела? Готовы обсудить?
– Я была готова еще несколько месяцев назад, – твердо сказала она.
– Знаю, – заявил он, явно собираясь в очередной раз начать одну из кажущихся яркими обличительных речей, которые были очаровательны поначалу, пока вы не начинали понимать их бредовость. – Эти задержки невыносимы. Вы ведь понимаете, откуда ноги растут? Мы имеем дело со строителями. А они крайне ненадежны. – Марго не могла с этим не согласиться. – Все они – пьющие «Будвайзер» деревенщины без образования, не понимающие, что строительство – это искусство. Они совершенно не увлечены тем, что делают. Просто это единственная работа, которая им под силу и которую никто другой не хочет выполнять, потому что на улице чертовски жарко. И это тяжелый физический труд. Они не понимают, что я пытаюсь здесь создать; они не понимают аутентичности. Но главная проблема в том, что я не могу найти хороших специалистов. Они есть, но им переплачивает правительство и огромные строительные компании, которые пользуются бумом недвижимости здесь, в Три-сити[48]. А я стараюсь экономить ваши деньги. Это ключевой момент. Я не хочу, чтобы вы переплачивали только ради того, чтобы уложиться в срок.
Марго уже устала от подобных разговоров. Она не верила ни единому его слову и не обращала внимания на его высокопарный слог.
– Так кого же вы привлекли на этой неделе? – спросила она. – Разве водопроводчик не должен был проложить трубы?
Таннер оскалил зубы.
– Он говорит, что будет занят еще пару недель, но не волнуйтесь, я созвонился кое с кем. И пришлю сюда кого-нибудь в ближайшие дни.
– Кому вы звонили? Я хотела бы это проконтролировать.
– О, не беспокойтесь. Он перезвонит мне быстрее, чем вам. Я буду продолжать этот проект. Вы же должны сосредоточиться на удовольствиях – таких, как поиск светильников, мебели и прочих вещей, которые завершат вашу мечту. Это действительно будет потрясающее место.
– Таннер, кто тот водопроводчик, с которым ты связался?
Он на мгновение задумался.
– «Трипл Эй» в Кенневике. Говорю вам, не тратьте время на звонки.
Она пропустила это мимо ушей.
– На этой неделе здесь должен быть водопроводчик. Мне все равно, каким образом, даже если придется привезти кого-то из Якимы. И давай завтра с утра первым делом проверим расчеты. Я хочу точно знать, за что я буду выписывать чеки в течение следующего месяца. И я хочу поговорить о новых сроках.
– Да, конечно. Позвольте мне привести в порядок мою сводную таблицу, и вы определенно сможете взглянуть на нее. Я знаю, это выглядит так, будто мы спускаем деньги, но поверьте мне, здесь все завертится. Вы уже заплатили за большую часть. Я бы сказал, что вы на 80 % закончили с выписыванием чеков. Мы обернемся за шесть недель.
Его заявление о сводных таблицах было большой глупостью. Никакой таблицы не было. Хватит врать!
– Таннер, мы ни за что не закончим меньше чем за два месяца. Ты не в своем уме.
Он провел пальцами по волосам и снова ухмыльнулся.
– Поверьте мне, я уже давно этим занимаюсь. Вы не представляете, как быстро все задвигается. Все мелочи случатся прежде, чем вы это осознаете, и вы отправитесь выбирать мебель. Говорю вам, мы практически закончили.
Марго подавила желание рявкнуть на него. Конечно, он был талантлив. Она видела кое-что из его работ, непохожих на большинство современных построек. В них было нечто старомодное – тенденция архитектуры Красной горы, в которой все сильнее ощущалось влияние Италии и Франции.
Вернувшись домой, она позвонила в «Трипл Эй Сантехник» и оставила сообщение, а затем провела пару часов, работая над маркетингом «Эпифани» – над тем, чем она вскоре надеялась заниматься полный рабочий день. У нее не было времени возиться с Таннером.
Заметно проголодавшись, Марго приготовила салат, смешав латук, шпинат, кедровые орешки, красный лук, помидоры черри, белую фасоль и домашнюю горчицу. Поймав себя на том, что неосознанно тянется к буфету за шоколадом, решила подавить в себе вредную привычку. В час дня она отправилась в город на занятия йогой, впервые за много лет.
Когда Марго, все еще потная, вернулась после тренировки, то обнаружила Джаспера сидящим за пианино и играющим по памяти Листа. Не желая его беспокоить, она села на стул и прислушалась. Она всегда знала, если сыну грустно. Это сквозило во всей его музыке. Аккорды левой руки были очень мощными и диссонирующими, вся его динамика, все движения – покачивание корпусом и резкие кивки – отличались особым драматизмом. Было потрясающе слышать, как много сердца ее сын может вложить в свою игру.
– Это великолепно! – восхитилась Марго, когда он закончил.
Джаспер развернулся со слезами на лице.
– Привет, – сказал он, вытирая глаза. – Я не знал, что ты здесь.
– Я могла бы войти, звеня кастрюлями и сковородками, но ты все равно бы не заметил. Что случилось?
– Ничего.
– Джаспер, прекрати! – Она ненавидела, когда он, оберегая ее, скрывал свои проблемы.
– Просто тяжелый день. И все.
– Хочешь поговорить об этом?
– Нет, мам. Давай притворимся, что все идеально.
– В каком смысле?
– Я имею в виду, давай не будем говорить об этом.
– Ты и я, мы должны держаться вместе. Я ведь тебе друг, не так ли? Нам двоим еще много предстоит пережить. Ты должен быть откровенен со мной.
– С чего бы вообще начать?
– Как насчет того, чтобы пойти во двор с чем-нибудь вкусным, поставить Билла Эванса и выпить бокал вина? Сегодня вечер пятницы. Мы можем немного поболтать. Мне тоже есть что тебе рассказать о своей жизни.
Джаспер кивнул.
– Да, хорошо. Встретимся там в десять.
Марго нашла бутылку «Лакода Марсан» single vineyard[49], подходящую для этого случая. Начала было готовить сырную тарелку, но передумала. Какое-то время она очень старалась есть веганскую пищу, что было почти невозможно из-за ее любви к молочным продуктам. Но Марго 2.0 нашла в себе новый источник силы, поэтому сегодня она собрала поднос с овощами.
Мать и сын беседовали, сидя на солнышке под сладкие звуки фортепиано Билла Эванса.
– Хватит ходить вокруг да около, Джаспер. Скажи мне, что происходит.
Юноша сделал глоток и некоторое время наслаждался напитком. Ценитель всего по-настоящему прекрасного, застрявший в теле подростка. Затем он пробормотал:
– Могу ли я огласить тебе сразу весь список?
Марго рассмеялась, подумав, что это самая милая шутка, которую она когда-либо слышала.
– Согласна, давай его сюда.
– Во-первых, в последнее время я думаю о папе. Он продолжает звонить. Во-вторых, школа – это довольно тяжело. У меня много недругов. В-третьих, я влюблен в девушку, которая даже не замечает меня. В-четвертых, в последнее время я не очень доволен своей игрой на пианино. Похоже, я достиг своего предельного уровня. В-пятых, я не уверен, что хочу записывать альбом с Джейком. В-шестых, меня бесит, что я такой невысокий. В-седьмых, я хотел бы играть в футбол. В-восьмых… – Он посмотрел вверх. – Ну ладно, может, и нет никакого «в-восьмых». Но я осветил большую часть. Этот мир умеет быть жестоким, вот что происходит, – вздохнул он. – Чертовски больно.
Марго перестала жевать фиолетовую морковку.
– Действительно многовато. Займемся всем по порядку?
– Только если ты не будешь обращаться со мной как с десятилетним.
– Милый, ты самый зрелый семнадцатилетний юноша в мире. Все нормально – плохие дни случаются. – Она выпрямилась. – Итак, пункт первый: папа. Ты с ним разговаривал?
– Я не снимал трубку. Только прослушал сообщения.
– Что он говорит?
– Скучает. Хочет, чтобы я жил с ним. Или хотя бы навестил его.
– Что ты собираешься предпринять?
– Задушить его фортепьянной струной.
– Если пообещаешь это сделать, я куплю билет на самолет, чтобы ты улетел уже завтра утром. Первым классом. Думаю, это отличная идея. По крайней мере до тех пор, пока тебя не поймают.