— Так недолго провалиться, Арвид. В сферу вашего влияния легко могут проникнуть провокаторы гестапо.
— Я действую достаточно осмотрительно. Многих из членов организации я никогда не видел, да и они ничего не знают обо мне. Я общаюсь с ограниченным числом проверенных и надежных людей, они — с другими, и так по цепочке далее.
Информация, сообщенная Корсиканцем, заставила Эрдберга насторожиться. После одного-двух уточняющих вопросов он понял, что его друг рассказал все, что узнал, а собрал он сведения, по мнению Короткова, очень актуальные. Их срочно следовало передать в Москву.
«Москва
Совершенно секретно
Т. Виктору
По данным Корсиканца, в кругах, группирующихся вокруг «Клуба господ», нарастает мнение, что Германия проиграла войну[14]. В связи с этим появилась настоятельная необходимость договориться с Англией и Америкой о том, чтобы повернуть оружие на Восток.
По сведениям, полученным Корсиканцем от Старшины, Геринг все больше склоняется к мнению о том, чтобы заключить мирное соглашение с Америкой и Англией.
В штабе авиации Германии отдано распоряжение начать в широких масштабах разведывательные полеты над советской территорией с целью аэрофотосъемки всей пограничной полосы СССР. В сферу разведывательных полетов включен и Ленинград.
Геринг распорядился также о переводе русского референта министерства авиации в так называемую активную часть штаба авиации, разрабатывающую и подготовляющую военные операции.
7 января 1941 г.
Берлин
Захар».
Почти следом пришла не менее тревожная телеграмма.
«Москва
Совершенно секретно
Т. Виктору
По сведениям Корсиканца, в хозяйственном отделе имперского статистического управления получено указание верховного командования вооруженных сил Германии составить карту размещения промышленных объектов Советского Союза.
9 января 1941 г.
Берлин
Захар».
Ценность этих сведений несомненна, так как они получены из достаточно высоких и осведомленных кругов. Разведке удалось не только зафиксировать враждебную Советскому Союзу позицию нацистского руководства, но и предпринятые им в самом начале года меры по подготовке войны против СССР. Не менее важно, что наряду с военными мероприятиями удалось раскрыть замыслы дипломатических маневров Германии. Через четыре месяца, в начале мая 1941 года, они осуществились в форме небезызвестного полета заместителя Гитлера по НСДАП Р. Гесса в Англию. О попытках сговора Гесса с англичанами лондонская резидентура получила конкретную информацию от источника Зенхен, он же Сирота, он же Стюарт. Это был Ким Филби.
Вместе с тем очевидна недостаточная полнота данных, добытых Корсиканцем, например, в вопросах, когда должны начаться разведывательные полеты и как долго они будут продолжаться. Это, однако, ни в коей мере не могло и не должно было ставить под сомнение ценные сведения, тем более что факт аэрофотосъемки немецкой авиации легко было проверить через систему советской ПВО.
Разведка добивалась от берлинской резидентуры получения исчерпывающих данных по затронутой теме. В то же время она информировала советское руководство о сообщениях Корсиканца в том виде, как они поступили, взяв на себя ответственность за их достоверность.
Тем временем в берлинскую резидентуру Степанову поступило распоряжение руководства разведки, касающееся немецкого антифашиста. По мнению Центра, дальнейшее расширение группы Корсиканца по соображениям конспирации нецелесообразно. По тем же причинам ему следовало, считало руководство, отойти от прямого участия в антифашистской борьбе, обратив внимание на собственную безопасность и укрепление авторитета в официальных кругах. Сочетание информационной деятельности Корсиканца с его руководством группой антифашистского Сопротивления в условиях фашистской диктатуры, с точки зрения разведки, было, несомненно, чревато тяжелыми последствиями. Разведка полагала, что прежде всего нелегальные формы борьбы с Гитлером являются более эффективными.
Указание Центра показалось Степанову небесспорным. Несмотря на свою недавнюю опалу и не столь значительное положение в системе разведки, он выступил с собственным, обоснованным мнением на этот счет, в котором улавливалось тонкое понимание ситуации, а также психологии А. Харнака. В оперативном письме Центру Степанов писал: «...Корсиканец, помимо контакта с нами, который он сам считает своей обязанностью, ведет работу в своей группе и ревностно относится к тому, чтобы ее не прерывать и продолжать впредь. Можно понять, что он не хотел бы все свести только к разведывательной деятельности».
По мнению Степанова, необходимо учитывать эти настроения при развитии отношений с Корсиканцем.
От встречи к встрече Эрдберга с Корсиканцем информация, полученная от источника, становилась все более настораживающей, тревожной, раскрывала новые стороны деятельности нацистского руководства и генералитета вермахта по наращиванию подготовки Германии к нападению на СССР.
В марте, например, Корсиканец сообщил Эрдбергу, а последний доложил в Москву следующее:
«1) Комитет по четырехлетнему планированию, возглавляемый Герингом, составил расчеты по экономической эффективности антисоветской акции, но пришел к выводу о том, что она не принесет ожидаемых результатов. По мнению Корсиканца, получившего сведения от чиновника упомянутого комитета, выкладки производились по указанию Гитлера или Риббентропа и должны были быть закончены к 1 мая 1941 года.
2) Реализация антисоветского плана сдержанно обсуждается в руководящих немецких инстанциях. При этом подтверждается концентрация германских войск на восточных границах. Построение и расположение частей вермахта на советской границе аналогично построению немецкой армии, предпринявшей в свое время вторжение в Нидерланды[15].
3) Продолжающиеся полным ходом аэрофотосъемки советской пограничной полосы осуществляются с высоты тысячи метров немецкими самолетами, которые поднимаются с аэродромов Кенигсберга, Бухареста и Киркенеса[16].
4) Решение вопроса о военном выступлении против Советского Союза весной этого года принято с расчетом на то, что русские не смогут поджечь при отступлении еще зеленый хлеб и немцы воспользуются урожаем.
5) От двух германских генерал-фельдмаршалов знакомому нашего источника стало известно о том, что выступление Германии намечено на 1 мая этого года.
6) Военное выступление Германии против Советского Союза является уже решенным вопросом.
По мнению начальника генерального штаба сухопутной армии Гальдера, Красная Армия в состоянии оказать сопротивление только в течение первых восьми дней, после чего будет окончательно разгромлена. Оккупация Украины лишит Советский Союз его основной промышленной базы. Затем немцы продвинутся в направлении Кавказа и отторгнут его от СССР. Урал, по расчетам генштаба, может быть достигнут в течение двадцати пяти дней. Нападение на Советский Союз диктуется военным превосходством Германии над Россией. В настоящее время...»
Берлинская резидентура, по-видимому, была в какой-то мере ошеломлена хлынувшим потоком сведений о начавшейся в Германии интенсивной подготовке к войне против СССР, осторожно выбирала выражения для информации и иногда настолько сдержанно, что трудно было понять, что в действительности кроется за ними. Но постепенно она пришла к выводу о том, что является свидетелем весьма серьезных процессов, начавшихся в Германии, угрожающих безопасности СССР, и что следует перестраивать свою деятельность.
Вместе с тем каких-либо конкретных замечаний Короткову по поводу отправленной информации не поступало, и это вызывало у него растущее беспокойство. 20 марта 1941 года он обратился непосредственно к наркому с личным письмом, в котором высказал соображения о складывающейся обстановке в свете добытой им информации.
«Т. Павлову[17] — лично
...Разрешаю себе обратить Ваше внимание на следующее: в ходе работы с Корсиканцем от него получен ряд данных, говорящих о подготовке немцами военного выступления против Советского Союза весной текущего года».
В подтверждение своей мысли Коротков сослался на уже приведенные и другие сообщения.
«...Отдавая себе отчет в том, что сведения Корсиканца не являются исчерпывающими, тем более когда речь идет о вопросах такой важности, я перечислил его данные и сделал ссылки на другие источники с тем, чтобы отдел[18] сам представил полный анализ всех материалов, полученных от Корсиканца и других источников.
В моих глазах Корсиканец заслуживает полного доверия, и мне кажется, что данные о том, что немцы всерьез взвешивают вопрос о нападении в скором времени на Советский Союз, соответствует действительности. По вопросу о том, решена ли акция или нет, от Корсиканца не поступало еще достаточных сведений для каких-либо выводов».
Допуская, что в Центре могли скептически относиться к самому Короткову, он делает дипломатический ход, предлагая встретиться с Корсиканцем резиденту Захару «как более опытному товарищу», чтобы он подтвердил оценку источнику или вынес «обратное впечатление о нем». Не исключено, что это предложение могло появиться под влиянием самого Захара.
«Отношениям с Корсиканцем стараюсь придать характер личной дружбы и внимания... Материалы о Корсиканце, по-видимому, не сконцентрированы в Центре в одном месте, что затрудняет работу, прежде всего анализ передаваемой им информации.
Степанов».
Письмо Короткова отмечено широтой мысли. Это было открытое и прямое предупреждение о нависшей над СССР опасности. Лишь профессионально сделанная оговорка о том, что пока нет подтверждения принятому Гитлером решению о войне, не отвечала, как нам известно, действительности, но и это сомнение было скоро развеяно.