Ждать Эрве было некогда. «Дофина»… Дорога…
Этим утром Мерш выглядел таким же помятым, как обшивка его колымаги. Сон под воздействием гарденала никак не располагал к отдыху. Это было примерно так же, как если бы ваши мозги закатали в цемент, с тем чтобы наутро раздолбать эту застывшую массу с помощью трех сильных средств – амфетамина, крепчайшего кофе и ледяного душа. На войне как на войне.
И теперь, сидя в кожаном кресле квартиры на бульваре Инвалидов, он не мог прийти в себя от изумления. Их убийца напал на Николь – ничего себе! Она спаслась каким-то чудом, и все-таки Мерш со скрытым удовлетворением вывел из этого, что убийца не так уж непобедим.
– Это был индус?
– Понятия не имею. Он был в маске.
– Но все-таки – на кого он походил?
– На танцора.
– Что-о-о?
– Ну, худощавый, мускулистый, в чем-то вроде черного облегающего трико.
Мерша замутило от этого описания.
– А что еще ты можешь о нем сказать?
– В нем было что-то… что-то женское…
– Выражайся яснее!
– Ну, не знаю. Наверно, его жестикуляция… Такая бывает в классических танцах, у балерин.
Мерш ехидно спросил:
– Может, он еще и на пуантах ходил?
– Почти.
– Это всё?
– Нет. Он двигался удивительно ловко, так быстро… невероятно быстро.
– И все же ты от него удрала.
– Мне просто повезло. Этот тип, наверно, атлет или акробат…
Мерш не знал, что и думать. Чем больше он узнавал, тем меньше понимал…
– Ну а потом?
– Что «потом»? Потом твои дружки-полицейские заночевали в квартире.
– А почему ты мне не позвонила?
– Куда?
– Домой.
– Разве у тебя есть домашний телефон?
– Ну… не то чтобы… но будет.
Николь закурила сигарету. Ее дрожащие пальцы казались прозрачнее дыма, который она выдыхала. Мерш последовал ее примеру. Какой позор – на сей раз он оскандалился, как неопытный новичок. А ведь знал, чувствовал, что эта девочка стоит следующей в списке убийцы! Третья «дверь»…
Хлопнув ладонями по коленям, он встал и сказал:
– Поехали.
– Куда?
– К «Мартену» – там заберем малыша и съездим в Божон: вдруг Берто что-нибудь нарыл.
– А потом?
– Прочешем ваш квартал. Может, найдутся свидетели. Твой кавалер не мог раствориться бесследно.
Казалось, Николь его не слушает. Она свернулась клубочком в углу дивана, подтянув колени к подбородку. Ее лицо, бледное от природы, сегодня утром стало и вовсе прозрачным; на тонкой коже проступили голубые жилки. Мерш, натура отнюдь не поэтичная, подумал: они напоминают донные травы в речной воде.
– Ну так как? – настойчиво спросил он.
Наконец девушка поднялась, и Мерш увидел ее силуэт сквозь тонкую ткань длинной рубашки. Не ночной, а мужской – наверняка отцовской. Последнее прибежище…
– Пойду оденусь.
Мерш смотрел, как она проходит по гостиной. Боже, ну просто мешок костей…
– А что, твоих родителей не было вчера дома? – спросил он.
– Они уехали в деревню.
– Значит, я поселюсь здесь, у тебя.
– Что-о-о?
– Ты прекрасно меня расслышала. Более того: здесь можно устроить наш генштаб!
Николь выглядела разъяренной, но даже гневу не удалось вернуть ей румянец. Щеки только чуточку порозовели.
– Даже не мечтай!
– Почему?
– Потому что с меня хватит! Все эти зверства, расследование, опасность… Я тоже сбегу в деревню и буду там спокойно жить, пока ты не изловишь убийцу.
Мерш даже не сразу нашелся с ответом.
– Если убийца охотится именно за тобой, – сказал он наконец, – то ты и в деревне не будешь в безопасности. Наоборот.
– Какая прелесть!
Мершу было стыдно пугать девушку, но он знал, что она беззащитна, как голубка, угодившая в сети птицелова.
– Тебе нужен кто-нибудь вроде меня, чтобы всегда быть рядом, красавица моя. А в этой ситуации нам лучше работать здесь, в связке с Берто. Ты больше не хочешь участвовать в расследовании? Прекрасно! Но пока я не поймаю этого психа, я должен тебя опекать.
– Да, я смотрю, ты типичная полицейская дубина!
Девушка скрестила руки под грудью, отчего рубашка туго обтянула ее торс, и он увидел сквозь ткань два маленьких холмика с чуть более темными верхушками.
– Я ведь знаю, куда ты клонишь, милый мой! – внезапно сказала она совсем другим тоном.
Мерш решил было, что она намекает на его зарождающуюся эрекцию, и сделал шаг назад.
– Я не желаю служить тебе приманкой! – выкрикнула Николь.
Эта фраза успокоила сыщика. Сам-то он считал, что его сексуальные порывы незаметны, как жуки, укрывшиеся под камнем. А вот что до этих слов девчонки…
– Плохо же ты меня знаешь, – заявил он. – Я в такие опасные игры никогда не играл и не собираюсь.
В ответ – молчание. И ее взгляд. В каком-нибудь фильме зритель мог бы предположить, что тут рождается любовь, но на самом деле речь шла совсем о другом. О доверии, которого еще не было…
– Ладно… я сейчас, – наконец сказала Николь.
Мерш смотрел ей вслед, смотрел на ее ноги. И вдруг ему вспомнилась охота по воскресным утрам, на которую его брал сторож в пансионе, где он жил в детстве. Целыми часами они сидели в засаде, в потаенной, но кипевшей жизнью чаще леса, и мальчик наблюдал за оленями, ласками, зайцами…
Его зачаровывали эти чудесные создания – изящные, грациозные…
Мерш сердито запахнул свою куртку – скрыв револьвер, скрыв свое сердце.
И сразу почувствовал себя лучше – защищенным, неуязвимым, непобедимым.
Одно только странно: он почему-то дрожал как осиновый лист.
Они прождали до полудня.
Но Эрве так и не явился.
В других обстоятельствах Мерш начал бы волноваться. Но этой ночью «их» убийца был, что называется, занят в другом месте. Так, может, парень просто-напросто проспал?
Наконец Мершу надоело терять драгоценное время в окружении этих волосатиков, которые принимали себя за Боба Дилана и усердно терзали свои гитары, перевирая его песни.
Итак, они молча сели в «дофину» и поехали в Божон. По дороге Мерш размышлял: может, Эрве тоже попросту разочаровался в их деле? Это было вполне допустимо. С какой стати они оба – его брат и девушка – должны участвовать в подобных приключениях?! Они молоды, неопытны, беззаботны, а он, бывалый сыщик, окунул их с головой в такое море жестокости, что даже ему трудно все это переносить. И в результате малыш решил свалить… Что ж, пускай, – здоровее будет.
И у Мерша родилась циничная мыслишка: теперь братец, в общем-то, не так уж ему и требуется – «студенческая» версия отпала, а для охоты за всякими садху и танцующими убийцами ему никто не нужен.
Вот Николь – совсем другое дело: она по самое некуда угодила в эту заваруху, каким-то чудом не став жертвой того, что он обозначил как «цепочку дружбы». И теперь он в любом случае обязан держать ее при себе. Вовсе не как приманку, а как человека, нуждающегося в защите…
В Божоне все камеры пустовали. Интересно, на что же это переключились студенты?
Нужна была новая демонстрация, чтобы заполнить тюрьму.
Мерш побежал вверх по лестнице. Николь спешила следом; она надела юбку, майку и что-то вроде куртки неизвестного, но явно восточного происхождения, с бахромой на рукавах.
Взобравшись на верхний этаж, они нос к носу столкнулись с Берто. Нынче был его «красный» день. И водолазка из акрила, слава богу, ему очень даже шла…
– Ну где ты пропадаешь? Я тебя обыскался! – взревел он.
– А что, есть новости?
– И еще какие! Смотри сам!
Берто помахал перед ними пачкой листков и объявил:
– Вот список пассажиров рейса «Эр Индия»! Всех, кто прибыл в Париж и вылетел из Парижа в мае месяце. Ты просил проверить…
Мерш выхватил у него листки и начал бегло просматривать их: ничего себе имена – язык сломаешь!
– Ну и что?
Берто отобрал у него списки и отделил от пачки последнюю страницу:
– Глянь-ка вот сюда. Это сегодняшний рейс.
Мерш схватил листок и впился глазами в последние строчки. Одно имя бросилось ему в глаза… нет, буквально взорвалось, как ручная граната.
– Это… это еще что такое?! – пробормотал он.
– Это значит, что твой брат Эрве Жуандо в данный момент летит в Калькутту, столицу Бенгалии.
– Не может быть!
– Да, он уехал.
Николь была в полной растерянности. Эрве летит в Индию! Эта новость неумолчно звучала у нее в голове. А теперь Мерш схватил ее за руку и привез, не сказав ни слова, на окраину Парижа, в Двенадцатый округ, к Венсенским воротам. То есть все равно что к черту на кулички.
Они вошли в красное кирпичное строение, похожее на крепость (Николь видела такие дома на окраине Парижа, но никогда не бывала внутри), и Мерш позвонил в дверь. Им открыла маленькая старушка в переднике – на взгляд Николь, типичная парижанка из простонародья… ну там танцульки на площади, оплаченные отпуска, яблочные пироги и все прочее в том же духе…
Одетта Валан, бабушка обоих мальчиков… Больше всего Николь поразило то, что Мерш назвал ее бабулей. Стало быть, у этого «цыгана безродного» все-таки есть родня?
– Куда он уехал? – еще с порога спросил Мерш.
Они расположились в чистенькой кухоньке за столом, застеленным клеенкой.
– Ну, отвечай! – приказал Жан-Луи, повысив голос.
Чувствовалось, что его и эту старую женщину связывают сложные отношения. Нечто вроде смеси симпатии и неприязни. Николь вспомнился десерт под названием «холодное-горячее» – такой готовила ей Мари-Клод, их служанка на бульваре Инвалидов.
– Я точно не знаю, – прошептала наконец старушка.
Мерш грохнул кулаком по столу:
– В одиннадцать часов двадцать минут Эрве сел в самолет рейсом на Лондон, а оттуда в Калькутту!
Одетта не проявила ни малейшего удивления. Ее как будто ничуть не поразил тот факт, что ее обожаемый внучек, которому она самолично каждое утро делала тартинки с маслом, ни с того ни с сего, никого не известив, отправился не куда-нибудь, а в Индию. Напротив…